– Я вывел свою финч'клик' наружу и показал ей ракету. Мы истощили запас вещей, показанных мошкитами на своем корабле, и я не хотел приводить их сюда. Можно ли делать это?

– Конечно, – улыбнулся Хорват. – Я говорил с капитаном Блейном, и он оставил это на наше усмотрение. Он сказал, что на катере нет ничего секретного. Однако, мне хотелось бы обставить это как-то по-особому, скажем, устроить какую-либо церемонию. В конце концов, за исключением шахтера с астероида, мошкиты никогда не посещали человеческий корабль.

Харди пожал плечами.

– Наших визитов к ним тоже было немного. Впрочем, вы должны помнить, что, если, конечно, не вся раса мошкитов является фантастически способной к языкам, – гипотеза, которую я отверг – они специально подбирали экипаж этого корабля перед тем, как покинуть планету. Они собрали на борту специалистов по языкам. Я не удивлюсь, если окажется, что финч'клик' окажется эквивалентом нашего профессора.

Уайтбрид покачал головой. Остальные посмотрели на него, и, наконец, он заговорил. Он был весьма горд, что разработал метод, позволяющий младшему офицеру прерывать старших.

– Сэр, этот корабль покинул планету мошкитов спустя часы – может, даже меньше, чем через час – после появления «Мак-Артура» в этой системе. Откуда у них могло быть время для сбора специалистов?

– Этого я не знаю, – медленно сказал Харди. – Но это ДОЛЖНЫ БЫТЬ специалисты определенного рода. Откуда у всего населения могут быть такие фантастические способности к лингвистике? Причем, «фантастические» – это не самое подходящее слово. Теперь вопрос ко всем: мы смогли хоть немного удивить их?

– Инструментальная комната? – уточнила Сэлли. – Полагаю, это именно то, как вы назвали ее, хотя я не поняла бы этого, не подскажи мне Джонатан. Они отвели меня туда сразу после того, как я покинула вас, доктор Харди, и они вовсе не казались удивленными. Я заметила, что вы оставались там гораздо дольше меня.

– Что вы там делали? – спросил Дэвид.

– Ничего. Я просто разглядывала эти приспособления. Все это место было завалено каким-то хламом – по-моему, эти зажимы на стенах не были достаточно прочными для использования в условиях гравитации. Я уверена в этом. Они должны были построить эту комнату после того, как прибыли сюда. Но поскольку там не было ничего, что я смогла бы понять, то я не уделила этому месту большого внимания.

Харди сложил свои руки в позе молящегося, потом смущенно поднял взгляд. Он приобрел эту привычку задолго до того, как получил приход, и никак не мог отучить себя от нее. Впрочем, она означала сосредоточенность, а не почтение.

– Вы ничего не делали, и они не интересовались этим, – какое-то время он напряженно думал. – Я спрашивал название приборов и провел там довольно много времени, и моя финч'клик' казалась весьма удивленной. Может, я неверно толкую это чувство, но мне действительно кажется, что мой интерес к инструментам не устраивал их.

– Вы пытались воспользоваться каким-то приспособлением? – спросил Уайтбрид.

– Нет. А вы?

– Да, я поиграл с некоторыми из вещей…

– Они были удивлены или заинтересованы этим?

Джонатан пожал плечами.

– Все они все время наблюдали за мной. Я не заметил никакого различия.

– Да, – Харди снова сложил свои руки, но на этот раз не заметил, что сделал это. – Думаю, что есть что-то странное с этой комнатой, и их интересует наш интерес ко всему этому. Но сомневаюсь, что мы узнаем причину, пока капитан Блейн не пошлет туда своего эксперта. Вы знаете, кто это будет?

Харди кивнул.

– Он послал главного инженера Синклера.

– Гмм… – этот звук вырвался непроизвольно, и все посмотрели на Джонатана Уайтбрида, который медленно усмехнулся. – Если мошкиты были удивлены вами, сэр, то только представьте, что будет твориться в их головах, когда они услышат командора Синклера.

На военных кораблях Флота люди обычно не поддерживают среднего веса. За время долгих периодов безделья те, кто любит поесть, развлекаются едой и быстро полнеют. Люди же, посвятившие свои жизни делу, включая немалый процент тех, кто останется на флоте, часто забывают о еде. Пища не может привлечь их внимания.

Сэнди Синклер смотрел прямо перед собой, напряженно сидя на краю исследовательского стола. Это было обычно для Синклера, который не мог смотреть человеку в глаз, пока был обнажен. Он был большим и тощим, а его волокнистые мышцы были гораздо сильнее, чем выглядели. Его можно было принять за человека, получившего скелет на три номера больше, чем требовалось.

Третью часть площади его тела покрывала розовая ткань рубцов. Острый металл, разлетавшийся после взрыва, оставил эти розовые шрамы на его ребрах, а большая часть остальной площади была обожжена языками пламени или каплями металла. Космические сражения оставляют ожоги, если человек вообще выживает.

Доктору было двадцать три, и он был весел.

– Двадцать четыре года на службе, да? И даже бывали в сражении?

– Вы тоже получите свою порцию шрамов, если пробудете на Флоте достаточно долго, – огрызнулся Синклер.

– Охотно верю. Что ж, командор, вы в великолепной форме для ваших сорока лет. Думаю, вы можете провести в невесомости месяц, но мы поиграем в безопасность и будем возвращать вас на «Мак-Артур» дважды в неделю. Полагаю, не нужно говорить, чтобы вы занимались укрепляющими упражнениями?

В течение следующего дня Род Блейн вызывал катер несколько раз, но наступил вечер, прежде чем он смог застать кого-то, кроме пилота. Даже Хорват отправился на корабль мошкитов.

Священник Харди был утомлен, но обрадован, с улыбкой во все лицо и огромными черными кругами под глазами.

– Я воспринимаю это, как урок смирения, капитан. Они гораздо лучше разбираются в моей профессии, чем я сам. Я решил, что скорейший путь выучить их язык – это учить их английскому. Ни одно человеческое горло не может говорить на их языке – языках? – без помощи компьютера.

– Согласен. Для этого нужен целый оркестр. Я слышал некоторые из ваших лент. Фактически сделано совсем мало.

Харди улыбнулся.

– Сожалею. Мы пытались делать более частые доклады. Кстати, доктор Хорват сейчас показывает части мошкитов катер. Особенно их заинтересовал двигатель. Коричневый хотел разобрать его на части, но пилот не позволил. А ведь вы говорили, что на катере нет секретов.

– Действительно, я говорил так, но, думаю, преждевременно позволять им валять дурака с вашим источником энергии. Что сказал об этом Синклер?

– Не знаю, капитан, – Харди выглядел удивленным. – Они держали его в инструментальной камере весь день. Он и сейчас там.

Блейн коснулся своего носа. Он получил информацию, которую хотел получить, но священник Харди явно не был тем, с кем он желал поговорить.

– Сколько сейчас мошкитов на борту катера?

– Четверо. По одному для каждого из нас: меня, доктора Хорвата, леди Сэлли и мистера Уайтбрида. Похоже, они назначены нам в провожатые.

– Четверо… – Род попытался осмыслить эти данные. Катер не был полномочным судном, но он был одним из военных кораблей Его Величества, и иметь группу чужаков на его борту… Что ж, замечательно, Хорват понимал риск, на который пошел. – Только четыре? А у Синклера гида нет?

– Это довольно странно, но нет. Большинство из них следит за его работой в инструментальной комнате, но никто конкретно к нему не приставлен.

– И нет никого для пилота или космонавтов на катере?

– Нет, – Харди на мгновение задумался. – Это странно, не так ли? Как если бы они объединяли командора Синклера с незаметными членами команды.

– Может, они просто не любят Военного Флота?

Дэвид Харди пожал плечами, потом сказал, подбирая слова:

– Капитан, рано или поздно нам придется пригласить их на борт «Мак-Артура».

– Я боюсь даже думать об этом вопросе.

Харди вздохнул.

– Потому я и поднял его сейчас, чтобы мы могли сбросить с плеч тяжесть ноши. Они показали, что верят нам, капитан. В их посольском корабле нет ни одного кубического сантиметра, которого бы мы не видели или, по крайней мере, не изучили бы приборами. Уайтбрид готов засвидетельствовать, что на борту нет ни следа оружия. Вполне возможно, что они недоумевают, какие секреты прячем мы на борту своего корабля.