– Прошу прощения вашей милости, но мистера Ли-Джонса нет дома.

– Дело очень важное, – заявил Девлин, испытывая нарастающее ощущение безотлагательности. – Часом, не знаете, куда он отправился?

– Боюсь, нет, милорд, хозяин не сказал. С полчаса тому назад к нему зашел какой-то француз, и они все уехали в его коляске.

– Все? С ними был еще кто-то?

– Ну да, милорд, – кивнула служанка. – Француз притащил с собой девчонку. Махонькая такая росточком и вся тряслась со страха.

«Дженни, – подумал Себастьян. – Черт, черт, черт!» 

А вслух поинтересовался:

– Не знаете, куда они могли направиться?

Лицо горничной наморщилось от мысленного усилия.

– Кажется, они обмолвились насчет Саутворка, но больше я ничего не могу вам сказать.

– Саутворка?!

– Да, милорд.

Но Девлин уже мчался к наемному экипажу.

Когда-то старинное аббатство Святого Спасителя в Бермондси, на южном берегу Темзы, входило в число самых величественных монашеских обителей Англии, которым покровительствовали короли и благоволили овдовевшие королевы, нуждавшиеся в убежище. Теперь же от него остались только приходская церковь, полуразрушенная надвратная сторожка и ряд заброшенных, наполовину снесенных жилых помещений. Их потрепанные временем каменные стены и побитая сланцевая кровля влажно поблескивали в мерцающем, туманном свете луны.

Можно было только гадать, зачем Ли-Джонс и его рябой французский напарник притащили Дженни Дэви сюда, к дому ее детства. Но когда наемный экипаж завернул за поворот старинной насыпной дороги, в давние времена ведшей к монастырю, Себастьян заметил у нынешней приходской церкви Святой Марии Магдалины коляску. Та стояла пустая, гнедой конь в упряжке мирно грыз буйную траву на обочине. Позади, на мрачном, затянутом мглою погосте между замшелых серых могил и покосившихся надгробий петлял узкий лучик света, будто из прикрытого фонаря.

– Остановите здесь, – приказал виконт.

Извозчик подчинился.

– Желаете, ваше лордство, чтобы я опять вас обождал? – с надеждой спросил он, явно предпочитая мирно подремывать на облучке, а не мотаться вечер напролет, подбирая новых седоков.

– Только держитесь с глаз подальше. – Бесшумно спрыгнув на землю, Себастьян протянул извозчику свою визитку: – Если со мной вдруг что-нибудь случится, отвезите карточку на Боу-стрит сэру Генри Лавджою и расскажите про сегодняшнюю поездку все, что сможете.

– Будет исполнено, милорд.

Оставив наемный экипаж в укрытии ряда темных, обветшалых лавок, виконт спустился по улице. В сыром и тяжелом воздухе висели острые запахи с близлежащих кожевенных заводов, клеевых цехов и пивоварен. Поравнявшись со средневековой церковной башней, Девлин остановился на тротуаре. Холодный ветер колыхал вокруг него клубами тумана.

Теперь Себастьян мог рассмотреть три окутанные дымкой фигуры, двигавшиеся между осевших могил: высокую и дородную – магистрата, маленькую, подвижную – француза; девушка, чью хрупкую руку сжимала мясистая ладонь Ли-Джонса, плелась следом. Густые, кучистые облака совершенно закрывали луну.

Сложенная из камня ограда кладбища была невысокой и полуобвалившейся; Девлин перелез через нее без труда. Пригнувшись, он осторожно проскальзывал от одного надгробия к другому, когда его остановил неожиданно звучный девичий голос.

– Туточки.

– В этот раз точно? – рявкнул Ли-Джонс, поднимая фонарь и рассматривая могилу перед ними.

– Навроде точно.

Француз издевательски фыркнул.

– Она говорила то же самое перед тем, как впустую потратила десять минут, копая у предыдущей и настаивая, будто спрятала камень именно там.

– Так впотьмах-то ни зги не видать! Вот если б нам воротиться сюда завтра днем, я бы при свете …

– Заткнись и рой, – велел магистрат.

Вытащив из-за пояса пистолет, рябой приставил дуло к виску пленницы.

– Только на сей раз убедись, что могилка та, которая надо, ma petite[35]… Больше никаких игр, ясно?

Девушка замерла. Сырой ветер развевал вокруг ее личика медовые волосы и прижимал к ногам драные юбки. В отличие от мужчин, одетых в пальто и шляпы, Дженни стояла простоволосая, в одном тоненьком платье, обхватывая себя руками, чтобы согреться. Она посмотрела на француза, словно оценивая серьезность угрозы, и, по-видимому, решила, что он не шутит, потому что дернула головой в сторону могилы, расположенной ближе к длинной стене церковного нефа:

– Спутала я, кажись. Тамочки она.

Рябой раздраженно застонал.

Дженни подвела спутников к надгробию столь древнему, что его выветренные, поросшие мхом камни трескались и разваливались, а верхушка изрядно покосилась. Присев у одной из сторон могилы, девушка начала рыть. В туманной ночи шорох осыпающегося щебня звучал неестественно громко.

Должно быть, в какой-то из дней воришка принесла алмаз сюда, в место, где играла еще ребенком, и припрятала. Себастьян заметил, как Дженни приостановила раскопки. Погрузив левую руку в россыпь щебня, она что-то сжала в ладони, а правой в это же время ухватила обломок камня размером с кулак. Виконт видел напряженность в каждой линии хрупкого тела, наблюдал, как девушка подбирается, словно готовящийся к забегу атлет.

Ли-Джонс пристроил фонарь на верхушку гробницы и теперь стоял немного в стороне, в то время как француз расположился рядом с пленницей, небрежно держа пистолет. На глазах у Себастьяна Дженни размахнулась и швырнула обломок камня в голову рябому.

– Mon Dieu! – воскликнул тот, стараясь увернуться, поскользнулся и со стоном шмякнулся наземь.

Дженни сорвалась с места и помчала через темное кладбище в сторону окутанной туманом разрушенной сторожки.

– Не стой столбом, дурень! – заорал француз напарнику, вскарабкиваясь на ноги. – Скорей за девкой! Бриллиант у нее!

Ли-Джонс неуклюжей трусцой припустил по склону.

– Да пристрели ты ее, Бога ради!

Тщательно прицелившись в бегущую фигурку, рябой уже напрягал палец на спусковом крючке, когда Себастьян наскочил на него.

Сила столкновения опрокинула злоумышленника на спину, пистолет пальнул в воздух, не причинив никому вреда, вылетел у стрелка из руки и исчез в высокой траве.

Проворно откатившись из захвата Девлина, француз принял низкую стойку, и в его ладони сверкнуло лезвие.

– Опять ты, – прошипел он.

Вскочив на ноги, Себастьян дернул с обветшалого надгробия фонарь в тот самый миг, когда агент, блеснув клинком, ринулся вперед.

Девлин с разворота огрел противника фонарем по руке. Все вокруг погрузилось во мрак, отлетевший нож звякнул о камень. Когда француз отшатнулся назад, Себастьян снова замахнулся, на этот раз целясь в голову.

Пригнувшись, рябой саданул Девлину каблуком в правое колено.

Нога, пронзенная молнией боли, подкосилась, Себастьян рухнул, а противник снова наскочил на него, теперь метя в висок.

Вскинув обе руки, Девлин ухватил врага за сапог и крутанул.

Тот потерял равновесие, завалился на спину и с неприятным «чвак» приложился головой к углу надгробия. Распластавшись по замшелому памятнику, француз соскользнул вниз и затих. На выветренном камне остался зловещий темный след.

Стиснув зубы, виконт поднялся и неуклюже зарысил к древней монастырской сторожке, расположенной в начале погоста. Каждый шаг мучительной агонией отдавался в поврежденном колене, так что пока Себастьян достиг захламленного мощеного двора перед полуразваленным строением, он весь покрылся холодным потом и прерывисто, часто дышал.

Сложенная из бутового камня сторожка возвышалась на полтора этажа над центральным входом. Когда-то углубление арки было щедро украшено резными узорами, а сводчатые окна над ним обвивали ажурные каменные лозы. Но по прошествии столетий декор разрушился и осыпался, а чудом уцелевшие фрагменты стали едва различимы под многовековой копотью и грязью.