– Ах ты, сукин сын! – ругнулся виконт, налетая на ирландца.

Оба с грохотом повалились на пол. Дженни Дэви, нежданно обретшая свободу, метнулась к выходу.

– Задержи ее, получишь гинею! – крикнул Себастьян юному подметальщику, пригибая голову от летящего в лицо кулака Бересфорда. Он приподнялся, хватая противника за запястья, и застонал, когда тот заехал коленом ему в пах и попытался на локтях отползти назад. Краем уха виконт слышал крики девушки, в юбки которой крепко вцепился Драммер:

– Отпусти меня, ты, паршивец!

Ирландец лихорадочно нанес еще один удар, зацепив Себастьяна по челюсти. Крякнув, Девлин ухватил его за борта жилета, рванул вверх, впечатал спиной в ближайшую стену и, тяжело дыша, ругнулся:

– Черт подери, кого-кого, но тебя я никогда не представлял убийцей.

Противник задергался в руках виконта, затем обреченно затих. Из уголка его рта сочилась струйка крови.

 – Дьявольщина, о чем это вы? Я никого не убивал.

– Тогда какого лешего ты здесь?

– Из-за бриллианта. – Бересфорд мотнул головой в сторону проститутки: – Это она унесла камень, не иначе! Я подумал, что если верну драгоценность, то отблагодарю Хоупа за все оказанные мне одолжения.

Себастьян оглянулся через плечо на Дженни, которая внезапно сделалась тише воды, ниже травы.

– Что заставляет тебя полагать, будто алмаз у нее?

– Потому что больше ни у кого нет, а эта девка была там. Я высадил ее на Фаунтин-лейн меньше чем за полчаса до убийства Эйслера. Послушайте – да, я солгал вам, когда заявил, будто в ту ночь никого не привозил старику. Но остальные мои слова – чистая правда, клянусь!

Себастьян усилил захват, ощеривая зубы в жесткой усмешке.

– С какой стати я должен тебе верить? По-моему, ты застрелил Эйслера, а теперь явился избавиться от свидетельницы.

– Ой, да о чем вы тут толкуете? – насмешливо бросила Дженни Дэви. – И вовсе не он грохнул того старого козла. – Затем, словно осознав, что привлекла всеобщее внимание, метнулась взглядом от одного мужчины к другому и попыталась попятиться. – Что? Чего вы все на меня так вылупились?

Девин впервые пристально оглядел ту, кого Геро прозвала «синеатласной Золушкой». Девушка смотрелась скорее лет на пятнадцать, чем на семнадцать: миниатюрная, тонкокостная фигурка, волосы, которые, будь они чистыми, имели бы медовый оттенок, изящные и нежные черты лица, лучистые серые глаза, маленький острый подбородок.

– Ты видела, кто стрелял? – выпрямился Себастьян, отпуская Блэра Бересфорда. Ирландец сполз по стене и остался сидеть, привалившись спиной к панели и вытянув ноги.

– А то как же. Не успел тот старый хрыч на меня влезть, как в дверь забарабанили, а он возьми да и запихни меня в какой-то мерзкий чулан. Я все видела, но вот этого, – презрительно дернула она подбородком в сторону Бересфорда, – там и в помине не было.

– Ну, и кто убил старика? – требовательно спросил Девлин.

– Откудова мне знать?!

– Ты же утверждаешь, что видела убийцу.

– Видеть-то видела, а кто таков, не знаю!

Виконт подавил всплеск нетерпения.

– Но ты можешь описать, как он выглядел?

Дженни откинула с лица спутанные волосы.

– Знамо дело, могу. Ходячие мощи, вот как он выглядел.

– Что? – непонимающе уставился на нее Девлин.

Проститутка фыркнула, закатывая глаза.

– Ну, знаете, высокий такой, тощий, и по всему видать, что на этом свете не жилец. А еще усы, как у кавалериста.

Себастьян не сводил взгляда с рассказчицы. Его худшее опасение только что подтвердилось, и на сердце потяжелело.

– И коли вам так интересно, – продолжала Дженни, – так он еще был и малость тронутый. Ворвался и ну пистолетом размахивать да твердить, что пришел повесить колокольчик коту.

– А что случилось потом? – спросил Себастьян, с трудом сохраняя ровный тон.

– Дедуган стал насмехаться над ним, спрашивать, что за ерунду он удумал. А тут в дверь опять загромыхали со всей мочи. Доходяга всполошился, оглянулся, а старик на него ка-ак бросится. Пистолет-то и пальнул.

– И что же этот… доходяга сделал дальше?

– Ну, он выскочил через черный ход, а сразу после этого в дом друг за дружкой вбежали еще двое, и тот из них, который кучерявый и без подбородка, завопил «Убийство!»

– А бриллиант? – со своего места на полу спросил Блэр Бересфорд.  На грязный от пыли лоб ирландца свесился золотистый локон. – Куда подевался бриллиант?

Выпятив губы и округлив глаза, Дженни Дэви покачала головой:

– Говорю же вам, ни о каком таком бриллианте я знать не знаю.

– Тогда почему ты прячешься здесь, в Ковент-Гардене? – поинтересовался Девлин. – Почему не пойдешь и не расскажешь магистратам все, что тебе известно?

Он заметил, как в широко раскрытых серых глазах плеснулся страх, как решительно выпятился остренький подбородок, и осознал свою ошибку на секунду позже, чем следовало.

– Держи ее! – крикнул виконт Драммеру, и в этот самый миг Дженни, размахнувшись, стукнула мальчишку кулаком по носу.

– Ой-й! – взвыл паренек. Глаза его налились слезами, из ноздрей хлынула кровь, и он отпустил пленницу, закрывая руками лицо.

– Остановите ее! – воскликнул Себастьян, когда Дженни выскочила на лестницу. – Проклятье!

Он бросился следом, полусбежав, полуслетев по крутым, узким ступенькам, но, достигнув выхода, успел только увидеть, как беглянка протискивается сквозь шумную ватагу гуртовщиков, двигавшихся в пивную.

Пока Девлин проложил себе путь на улицу, Дженни Дэви уже исчезла в проглотившем ее тумане.

Вернувшись в «Голову Папы», Себастьян обнаружил, что и Драммер, и Блэр Бересфорд исчезли оттуда.

Однако подметальщик просто вернулся в конец улочки к карете и дожидался виконта там. Запрокинув голову и прижав переносицу двумя пальцами, мальчишка пытался остановить до сих пор сочившуюся из ноздрей кровь.

– А я получу свою гинею? – приглушенно спросил он из-под широкого не по размеру рукава. – Хоть Дженни от меня и удрала?

Девлин протянул ему свой носовой платок и подтолкнул паренька к ступенькам экипажа.

– Учитывая твое боевое ранение, полагаю, сегодня ты заслужил целых две гинеи. 

– Ух ты, – округлились глаза Драммера поверх пышных батистовых складок. 

Виконт втиснул в ладонь подметальщика монеты и повернулся к кучеру:

– Отвезите мальчика обратно на Брук-стрит и попросите леди Девлин присмотреть, чтобы о нем позаботились.

Драммер высунул голову в проем:

– А вы не едете?

– Буду следом, – захлопывая дверцу, пообещал Себастьян, кивнул кучеру и отправился на поиски извозчика до Кенсингтона.

Шторы в квартирке Уилкинсонов на Йоменс-Роу еще не были задернуты, и теплое золотистое сияние, лившееся из окон гостиной, освещало холодную туманную ночь. Девлин ненадолго задержался на тротуаре под домом. Видневшийся в конце улочки огороженный садик на Кенсингтон-сквер лежал темный и молчаливый. Но Себастьяну на какой-то миг почудилось, будто оттуда доносится отголосок детской песенки: «А Олд-Бейли, ох, сердит. Возвращай должок! – гудит».

– Подождите меня здесь, – велел виконт извозчику и с мучительной тоской на сердце позвонил в дверь давнишнего приятеля. 

– Девлин! – Черты шедшей ему навстречу Энни Уилкинсон озарились радостной улыбкой. – Какой приятный сюрприз. Джули, – повернулась вдова к служанке, сопроводившей визитера наверх, – поставь чайник и подай его милости того пирога, что мы…

– Спасибо, ничего не нужно, – пожал и отпустил ладони хозяйки Себастьян.

Она потянулась к графину с вином, который стоял на подносе вместе с бокалами на столике у окна.

– Тогда хотя бы позволь угостить тебя бургундским.

– Энни… Нам нужно поговорить.

Вдова, наливавшая вино, подняла глаза. Должно быть, что-то в голосе визитера насторожило ее, поскольку она опустила графин на поднос и натянуто улыбнулась: