Он выбрал небольшой столик около правой стойки, который располагался в диагонально противоположном углу от шептавшейся группы подростков. Усаживаясь, он сбил полой полушинели несколько легковесных стульев. Джерри нахмурился, вспомнив, что в его кармане находится пистолет. Случайная встреча с мистером Виком расстроила все его планы. У него осталось при себе слишком много улик для обвинения, а деревянный ящик по-прежнему стоял в багажнике машины. Однако Джерри не поддавался панике. Его положение стало более опасным, но он чувствовал себя обезличенным, словно совершенное им преступление носило отвлеченный характер. На стойке работало радио. Сев за стол, он услышал звон Биг Бена, открывавший выпуск новостей. Мужчина в полушинели заказал кофе. Он медленно посасывал горячий напиток, пока голос диктора «Би-би-си» рассказывал слушателям о происшествиях этого дня.

Никаких полицейских сводок или упоминаний о преступлении в Вест-Энде.

Джерри отодвинул чашку в сторону и вытащил черный бумажник, который он забрал с трупа Мэтта Филлипсона. В его руках этот пухлый и опрятный предмет выглядел почти неприметным. С небольшим сожалением он заметил, что основной объем создавала чековая книжка — ныне бесполезная для постороннего человека. Но во втором отделении бумажника находилась солидная пачка однофунтовых банкнот и пара пятерок, всунутых между ними. В следующем отделении хранились два скрепленных вместе письма — подальше от глаз секретарей, как мистер Филлипсон обещал Полли Тэсси. Джерри тут же узнал ее небрежный почерк, и поток звенящей крови поднялся из глубин, чтобы залить его лицо жарким румянцем.

От ужасного понимания он задержал на миг дыхание. Необъяснимый страх, который он переживал только в детстве, возобладал над ним, и Джерри дрожащими руками раскрыл первое письмо. Слова, заключающие в себе безошибочный смысл, не могли исходить от кого-то другого.

«…деньги не важны, но ты должен поговорить с ним, дорогой. Дай ему понять, как плохо и опасно поступать так с людьми. Только не выдавай меня. Если он поймет, что я знаю о краже, произойдет наихудшее — мальчик испугается и отдалится от меня, и тогда больше никто не сможет присматривать за ним…»

Грубая кожа на сморщенном лбу покрылась капельками пота. Джерри с трудом заставил себя прочитать второе письмо. Когда он посмотрел на листок, мышцы его лица сжались в сеть боли и кровь, наполнявшая сердце, стала ледяной.

«…Спасибо тебе, Мэтт, что ты такой душка. Значит, ваша встреча состоится вечером в четверг. Я буду думать о вас обоих. Если ты сможешь хорошо припугнуть его, это подтолкнет мальчика в правильную сторону и заставит задуматься о своей судьбе. Он хороший парень, когда ты знаешь его. Самый лучший и добрый. Позвони мне после встречи или лучше приезжай повидаться со мной. С любовью, Полли».

Мужчина в полушинели сидел, глядя на дрожавший в руках листок. Полли все знала. Она знала о назначенной встрече. Следовательно, скоро ей станет известно и остальное.

Эта мысль изменила отношение Джерри к происходящим событиям, и случившееся предстало в его восприятии в ином свете. Он вернулся к жесткой реальности. Различие было таким же большим, как между сном и пробуждением. Он впервые понял, что два созданных им алиби взаимно исключают друг друга.

Внезапно он заметил тень на столе и, подняв голову, увидел маленькую официантку, стоявшую рядом с ним. Она расставила локти в стороны, пытаясь защитить его своим тонким телом от случайных взглядов подростков. Совсем юная девушка в перепачканном черном платье. Ее золотой крестик на тонкой цепочке тоже был крохотным и скромным. В темных круглых глазах читался робкий укор. Она указала подбородком на стол. Посмотрев вниз, Джерри понял, что забыл о раскрытом бумажнике. Тот лежал перед ним, щедро выставляя публике толстую пачку банкнот.

— Уберите его, — тихо сказала девушка. — Вы что, пьяны?

Джерри взял себя в руки, и на его лице засияла очаровательная улыбка.

— Благослови вас Господь, — сказал он, быстро спрятав купюры в нагрудный карман. — Извините меня за рассеянность. Я читал письмо от любимой женщины. Оно вывело меня из равновесия.

На маленьком бледном личике с перепачканными щеками вспыхнул лукавый интерес.

— Она разлюбила вас, сэр? — спросила официантка.

Он вздрогнул, и внезапная беспомощность, отразившаяся на его лице, испугала девушку.

— Кажется, да.

— Я понимаю. Но вы должны поговорить с ней и разобраться с тем, что произошло.

Какое-то время он безмолвно и с ужасом смотрел на официантку, пока смысл ее слов не стал кристально ясен ему. Затем он медленно кивнул.

— Да, конечно. Я разберусь.

— Какого черта я должен показывать вам, где его гараж? Дела по ночам не делаются, и ему не следует присылать сюда чужаков. Вы можете не поверить этому, но у нас тут хранится много ценных вещей.

Ночной сторож, охранявший Свалку Рольфа, по-прежнему оставался голосом во тьме, хотя Ричард к тому времени стоял лишь в нескольких шагах от него. Лунный свет создавал здесь мир чернил и серебра. Никаких полутонов. Сторож терялся в черноте, поднимавшейся в серое небо, а белый гладкошерстный терьер, дрожавший от тревоги, сидел на освещенной дорожке — предположительно, в ногах хозяина.

Ричард молча вытащил из кармана две монеты и повернул их так, чтобы лунный свет упал на серебристое лицо королевы. Ответа не последовало. Бестелесный голос продолжал ворчать:

— У меня и без вас тут куча проблем этим вечером. Полиция весь день торчит на дальнем участке. Забрали у меня ключ от ворот на Тули-стрит. Вы разве не заметили их машины, когда проезжали мимо?

— Боюсь, что нет. А где они сейчас?

— Как раз за моей спиной. Примерно в трех четвертях мили. Напротив склада.

— Нет. Я никого не видел.

— Странно. Они роились там, как тараканы. А криков сколько было! На свете нет ничего более шумного, чем полиция. Они даже на публике не могу держать свои сифоны закрытыми. Наверное, подгоняли рабочих, которые грузили пустые бочки на баржу. Вряд ли те без криков смогли бы перетащить две тонны металла с места на место. Пусть теперь не радуются своей чертовой находке.

— А что они нашли?

Ричард достал из кармана третью монету. Когда он показал ее сторожу, тот никак не отреагировал. Но стоило монете звякнуть о другие две, как тут же раздался одобрительный смех.

— Вы, наверное, не видите меня. Одну минутку, сэр.

Голос стал явно добрее. Послышалось шарканье, и в сторожке вспыхнул яркий свет. Ричард увидел маленького старика, сидевшего на табурете. Караульная будка стояла на куче сломанных деревянных колес. Сторож закутался в несколько плащей, а поверх них натянул безрукавку и подвязал ее куском шнура. Под шерстяной шапкой, сдвинутой на затылок, располагались очки с толстыми линзами. Раскосые глаза старика с надеждой смотрели на Ричарда.

Молодой человек протянул ему деньги и едва не выронил их на землю: рука, которая энергично двинулась навстречу, прошла мимо его ладони. После небольшого смущения монеты все же были переданы. У сторожа были проблемы со зрением, но он не желал признаваться в своей слепоте. Это многое объясняло.

— Меня удивило, что мотор работал, как часы. Понимаете, сэр? — Получив финансовую поддержку, старик стал более разговорчивым. Он перешел на конфиденциальный тон.

— Мотор? — Ричард ничего не понимал.

— Двигатель найденного автобуса. Он завелся, к общему удивлению. Завелся, хотя машина простояла там три года. Парни говорили, что автобус точно не мог выезжать оттуда с весны, потому что путь был загорожен бочками. Их выгрузили там весной.

Ричард недоуменно пожал плечами. Он не видел логики в словах старика. Его молчание оказалось таким выразительным, что ночной сторож приступил к подробным объяснениям.

— Все началось с погрузочных работ. Парни перемещали бочки и обнаружили за их стеной семь старых автобусов, о которых никто уже и не помнил. Грузчики начали осматривать их в надежде поживиться чем-нибудь, и оказалось, что одна из машин в идеальном состоянии. Они пошли на ланч и рассказали о своей находке в баре. Кто-то подслушал их разговор и настучал полиции. Не успели парни вернуться на причал, как к ним нагрянули ищейки. Вот такая у нас демократия. Одно слово в пабе — и налет полиции обеспечен. Фараоны своего не упустят. У них нюх на дармовой навар. Мы, англичане, всегда побираемся на чужом имуществе.