- Может, и так… Спасибо, мэтр. Вероятно, хорошо бытьворлоком. Вы в самом деле можете сказать, что думает любой человек на этомкорабле?
- В принципе да. Хотя обычно ворлокство тут совершеннони при чем, хватает опыта и наблюдательности.
Крикс внезапно вспомнил о загадке, над которой ломалголову последние несколько дней.
- Тогда… если вы действительно столько замечаете…может, вы знаете, почему Нойе перестал на меня огрызаться?
- Знаю, - кивнул маг.
- Расскажите!
- Почему бы тебе не спросить об этом его самого?
- Это же Нойе. Он мне ничего не скажет.
- А тебе понравилось бы, если бы я начал с кем-тообсуждать твою обиду на мессера Ирема?..
Южанин растерянно сморгнул, а потом рассмеялся.
- Точно, не понравилось бы. Извините, мэтр, мне нестоило об этом говорить. Вы правы, я спрошу самого Нойе…
* * *
- Марк? Ты еще здесь?.. - вслух поразился император,заходя в скрипторий. Голос Валларикса в этот раз звучал как-то иначе, чемобычно, но в самую первую минуту Маркий не заметил этого. Он поднял глаза отсвитка, собираясь объяснить, что он уже почти закончил и сейчас уйдет назад вЛакон, но император не дал ему даже рта открыть. - Мне показалось, что яотпустил тебя по меньшей мере час назад. Но, может быть, и хорошо, что тыостался. Я должен признать, что ты был прав, а я ошибся. "Зимородок"вошел в гавань полчаса назад и встал на рейде у Сиреневых причалов. Мне толькочто сообщили, что лорд Ирем спрашивает позволения явиться во дворец с утравместе со своим оруженосцем и другими спутниками.
Этайну показалось, что Валларикс неожиданно помолоделна десять лет. Темно-синие глаза дан-Энрикса смотрели весело и прямо, безобычного задумчиво-печального выражения, и теперь стало ясно, что правителюникак не больше тридцати пяти.
Потом до Маркия дошел весь смысл сказанного.
Крикс был жив. И даже более того - он уже находился вгороде.
- Я же говорил, что надо просто подождать!.. -сорвалось с губ Этайна прежде, чем он осознал, с кем говорит. Поняв своюоплошность, Маркий опустил глаза. Таким, как Валларикс, не говорят об ихошибках, даже если сам король снисходит до того, чтобы признать свою неправоту.
Если бы мессер Валерик Этайн услышал, как егонаследник говорит с правителем, он бы наверняка решил, что Маркий безнадежен.Но Валларикс только рассмеялся.
- Да, мне следовало бы к тебе прислушаться.
Маркий сложил бумаги в стопку, отодвинул от себячернильницу и встал из-за стола.
- Позвольте мне уйти, мой лорд?
- Не позволяю. Уже поздно и вдобавок льет, как изведра. Переночуешь во дворце. Я прикажу, чтобы тебя устроили в одной из комнатдля гостей.
Маркий поблагодарил, слегка расстроившись, что Юлиануслышит потрясающую новость от кого-нибудь другого. Может быть, знай он о том,что будет дальше, он рискнул бы нарушить приказ императора и все-таки вернутьсяв Академию. А еще лучше - потихоньку улизнуть из кабинета Валларикса черезузкий и неудобный выход для прислуги. Не успел лаконец выйти из личногоаулариума императора, как его чуть не сбили с ног. Марк еще не успел понять,что налетевший на него вихрь из серебряной парчи на самом деле был принцессойЛисси, а наследница, одновременно плача и смеясь, уже повисла у него на шее.
- Крикс вернулся!.. - выпалила она.
Окаменевший от чудовищной неловкости Этайн сумелответить только "Да, мне только что сказали". С дочерью Валларикса онпознакомился чуть ли не в первый день после того, как поступил на службуимператору, но все равно практически каждая встреча с ней надолго выбивалаМаркия из колеи. К примеру, в самый первый раз они столкнулись в коридоре, иЭлиссив, не ответив на его почтительный поклон, остановилась прямо перед ним,бесцеремонно преградив ему проход.
- Ты новый скриба? - спросила она, внимательноразглядывая Марка.
- Да, принцесса.
- Хм… По-моему, ты слишком молод для секретаря. Повиду мы с тобой ровесники.
Маркий молчал, не зная, что сказать. Взглядвасильковых глаз, точно таких же, как у императора, остановился на его лице.
- У тебя чернила на щеке, ты знаешь?..
Марк не знал. Ужасно растерявшись, он потер скулурукавом.
- Левее. Нет, не там, а выше, - беззастенчивораспоряжалась Лисси, еще более усугубив и без того глубокое смущение Этайна.Наконец, чернила были стерты, или, может быть, ей просто надоело его мучить, ипринцесса смилостивилась. - Сойдет.
Кивнув Этайну с видом настоящей королевы, онанаконец-то прошла мимо. Взмокший Маркий бросился вперед по коридору, надеясь,что он больше никогда не встретится со взбалмошной наследницей. Но у принцессыявно было свое мнение на этот счет, поскольку виделись они с тех пор довольночасто. Лисси приходила в аулариум правителя, когда Марк бывал там один, и могладолго отвлекать его от дел, болтая о каких-то пустяках, или, напротив, сидетьочень тихо и листать какую-нибудь книгу. Поначалу ее появление всякий раз приводилоего в ужас, но со временем Этайн привык и даже начал изредка поглядывать надверь, надеясь, что принцесса посетит его еще раз. Маркий мог поклясться, чтодругой подобной девушки на свете не существовало - Элиссив была единственной всвоем роде. Для нее ничего не стоило устроиться на кресле императора с ногами,отчего подол красивого и дорогого платья всякий раз непоправимо мялся, и грызтьяблоко, откусывая от него огромные куски. Пряди каштановых волос, выбившихся изпрически, шевелил тянувшийся от окон ветер, а принцесса беззастенчиво болтала сполным ртом, жалуясь Марку на своих придворных дам или на островных послов.
- Мне пришлось развлекать их два часа, пока отец былна совете. Теперь у меня такое ощущение, как будто меня вымазали медом, а потомоблили патокой. Это невыносимо. "Ах, принцесса, если бы наш государь Атталмог вас увидеть, он бы не решился посылать вам драгоценности. Подобной красотене требуются никакие дополнения"! - насмешливо копировала она неизвестногопосла, с комичным пафосом прижав раскрытую ладонь к груди.
А если Маркий осторожно замечал, что такой комплиментзвучит довольно куртуазно, Лисси принималась хохотать.
- Марк, да он бы говорил мне то же самое, если бы дажея встречала их, вымазавшись сажей или обвалявшись в птичьих перьях!
Еше чаше, чем о леди Лэнгдем или о сватах с Томейна,она говорила с ним о Криксе. Маркий пришел в ужас, выслушав историю о том, какИрем как-то раз застал наследницу престола в спальне "дан-Энрикса", ипоразился, что эта история кончилась без всяких последствий для обоих. Правда,Лисси думала иначе.
- Без последствий?.. - удивилась она, вскинув брови. -Он орал на меня битых два часа. Сказал, что нас обоих стоило бы высечь, ипообещал, что если я еще раз подойду к комнате Рикса, он именно так и сделает.
Марк только покачал головой. Его отец на месте лордаИрема не ограничился бы одной лишь угрозой.
В свою очередь, он рассказал принцессе, как главаимперской гвардии внезапно заявился в лаконский лазарет, когда он с ЮлианомЛэром навещали Рикса, и, подойдя к энонийцу, молча швырнул на одеяло какой-тоисписанный клочок пергамента, при виде которого южанин почему-то побледнел ичуть не опрокинул себе на постель кувшин с оремисом. И как вошедший вслед за коадъюторомнаставник Хлорд выставил их с Лэром вон, но они, разумеется, никуда не пошли, аостались стоять под дверью лазарета. Юлиан сказал - если окажется, что он узналпро пугало (тут Марку пришлось сделать небольшое отступление и рассказатьнаследнице о шутке, выдуманной Риксом), то придется признаваться, не бросать жеэнонийца одного. Но о недавнем происшествии с ряженым чучелом в комнате речи небыло. Там говорили что-то о мессере Аденоре, о контрабандистах и убийстве втупике за Вдовьей долей, которое в ту неделю много обсуждали в городе. ГолосИрема был слышен очень хорошо, наставник говорил чуть тише, а ответы Риксанельзя было различить, даже вплотную прижимая ухо к замочной скважине. Марк сЮлианом удивленно переглядывались. Оба собирались расспросить"дан-Энрикса", чего от него добивались два мужчины, но это сделать неудалось, поскольку в тот же день Ирем забрал их побратима из Лакона. Целуюнеделю от "дан-Энрикса" не поступало никаких известий, а потом онснова появился в Академии, но уже в качестве оруженосца коадъютора. И, к досадеЭтайна с Лэром, наотрез отказался что-либо объяснять. Выслушав Марка, Лиссипочесала нос и важно сообщила, что она "догадывается", что там моглопроизойти. Но больше ничего сказать не пожелала.
