Во взгляде Лейды промелькнула растерянность.
- Рик, я не понимаю… что с тобой такое?
- Не со мной. Со всеми нами. Если ты не веришь,вспомни последние несколько лет. Сейчас наша империя сама похожа на больного"черной рвотой". Правда, мы пока еще не умираем, но и не живем вобычном смысле слова. Мы агонизируем. И я ничего не могу с этим поделать!
- Но ведь ты и так многое сделал. Например, вКаларии… или прошлой зимой, во время бунта…
- Это все не то. Совсем не то, - нетерпеливо перебил"дан-Энрикс". - И, в любом случае, этого недостаточно.
- А чего было бы достаточно?.. Если бы ты смог сделатьтак, чтобы война закончилась - и лучше даже не на время, а сразу и навсегда?Или если бы ты мог устроить, чтобы люди перестали умирать от "чернойрвоты"? - Лейда попыталась улыбнуться. Выглядело это так, как будтодевушка не очень твердо помнила, как это делается.
Крикс подумал, что ему не следовало заходить такдалеко. Сейчас их разговор вплотную подошел к вещам, которые он не имел праваобсуждать ни с кем, кроме, возможно, императора и сэра Ирема. Но сменить темуразговора или просто промолчать было бы равносильно лжи, а он еще ни разу вжизни не солгал Лейде Гефэйр.
После некоторых колебаний Крикс нашел слова, которыене нарушали его обещание молчать об Олварге и о наследстве Альдов, и при этомбыли абсолютной правдой.
- Я действительно хотел бы это сделать, Лей. Но я незнаю, как. После трактатов Эйта из Гоэдды мы читали какого-то древнегоаварского философа… кажется, Ар Ассиза. Я лучше всего запомнил ту главу, гдеон доказывает, что добро и зло равно необходимы для того, чтобы в миресуществовало равновесие. Рейхан и остальные просто пропустили это место иначали спорить о его идее "правильно устроенного государства", а ясидел и думал - интересно, этот Ар Ассиз видел когда-нибудь истинное зло?..Готов побиться об заклад, что нет, иначе он не написал бы такой глупости.Гармония добра и зла! Как будто злу нужна какая-то гармония… И все-таки японимаю, почему аварцы выдумали своего Двуликого. По крайней мере, так гораздопроще примириться с некоторыми вещами. Например, с войной, или неизлечимымиболезнями, или работорговлей - ну, по крайней мере, до тех пор, пока все этопроисходит не с тобой, а с кем-нибудь другим. Но я все равно не сумел бы думатьтак, как этот Ар Ассиз. Честное слово, иногда я почти ненавижу самого себя зато, что не могу найти какого-нибудь выхода.
Реакция Лейды оказалась неожиданной. Она порывистообняла юношу и сжала руки с такой силой, словно энониец мог в любой моментисчезнуть.
- Бедный, бедный… - прошептала Лейда, прижимая его ксебе, словно ребенка. - Как тебе должно быть тяжело!
Криксу даже на секунду стало стыдно. Ведь это ее, а неего семья была сейчас на волосок от смерти.
Потом Лейда отодвинулась - и с удивительнойсерьезностью сказала:
- Пообещай мне, что ты постараешься больше не думать отаких вещах. Когда ты говоришь о чем-нибудь подобном, мне всегда становится непо себе. Как будто ты нарочно причиняешь себе боль… и проверяешь, сколько ещесможешь выдержать.
"Наверное, уже нисколько" - мысленно ответилРикс. Сейчас ему казалось, что все события, которые он пережил после своегопервого сражения в Каларии, собрались в один ком и навалились на негоневыносимой тяжестью. Казнь Горностаев, гибель Астера, затравленный и всемипрезираемый Дарнторн, сражение в Шатровом городе, рассказы Филы об их бегствеиз деревни…
- Ты права. Я постараюсь больше ни о чем не думать, -сказал Рикс.
Он потянулся к Лейде и нашел губами ее губы. Девушкаотозвалась на его движение с такой готовностью, что энониец понял - Лейда ждалаэтого с того момента, как он вошел в гостиную. "Дан-Энрикс" ощутил наязыке солоноватый привкус ее слез. Он знал, что сейчас в ее поцелуе нет никапли страсти - только просьба о поддержке, близости, обычном человеческомтепле. Крикс постарался вытеснить свое отчаяние на самое дно души и полностьюсосредоточиться на настоящем. Это оказалось тяжелее, чем он думал. Внутрисловно поселился вязкий, неподвижный холод, сковывавший каждое его движение. Несколькосекунд спустя Лейда едва заметно отстранилась, вопросительно глядя на юношу.
- Что-то не так?..
В вопросе Лейды явственно звучало удивление. Услышавэтот голос, энониец ужаснулся, осознав, насколько вымученной ей должна былаказаться его нежность. Энонийцу стало страшно.
- Нет, - солгал он. - Я просто все время думаю о том,что сейчас происходит на совете… Может быть, мне все-таки следовало тудапойти.
Лицо Лейды вытянулось, но она все же ничем не выказаларазочарования.
- Тогда иди, - решительно сказала она Риксу. - Вряд литот гвардеец передал твои слова мессеру Ирему.
Слушая твердый и спокойный голос Лейды, Крикспочувствовал себя предателем. Ее обычная готовность жертвовать своимиинтересами ради его удобства и благополучия предельно облегчала ему бегство, ноодновременно делала его гораздо более постыдным. Но остаться с ней былонемыслимо. Если Лейда поймет, что с ним творится, она снова испугается илиначнет его жалеть, что в некотором смысле было даже хуже. Ну а если непоймет… тогда она, пожалуй, заподозрит его в равнодушии.
- Спасибо, Лей. Я постараюсь прийти завтра, - сказалРикс и вышел в коридор.
Пару секунд он даже дразнил себя мыслью, не пойти лиему, в самом деле, на совет, но потом развернулся и решительно направился всторону выхода.
Он сказал Лейде, что не станет думать ни о чем - исобирался сдержать свое обещание. Или, по крайней мере, сделать все возможноедля этого.
После прохладного ночного ветра запах чада ипрогоркшего жира показался нестерпимым. В полуподвальном помещении было душно ислишком людно. Публика даже менее взыскательному гостю, чем лорд Ирем,показалась бы малоприятной - всякий сброд из Алой гавани иподмастерья-неудачники из близлежащих скромов. Если бы десятник Браен несказал, что несколько часов назад Крикс был в "Поморнике", Иремуточно не пришло бы в голову искать пропавшего оруженосца здесь.
Чтобы никто из посетителей этой дыры не опознал в неморденского рыцаря, мессеру Ирему пришлось надеть самую скромную одежду инакинуть плащ с широким капюшоном, страшно неудобный в теплый майский вечер.Это обстоятельство отнюдь не улучшало каларийцу настроения.
Оглядев грязный, плохо освещенный зал, рыцарь подумал,что напрасно тратит время. Вряд ли Риксу захотелось бы остаться здесь до ночи.На всякий случай лорд остановил слугу с заставленным грязными мисками подносоми коротко описал ему "дан-Энрикса", спросив, нет ли в"Поморнике" такого посетителя. Парнишка на мгновение задумался, ирыцарь уже приготовился бросить ему на поднос монетку и уйти, когда слугавнезапно указал на боковую дверь.
Переступив порог, Ирем увидел зал поменьше. Если несчитать размеров, он был точной копией первого. Здесь точно так же пахло жареннымна прогорклом масле луком и висели винные пары. По людям, сидевшим за столами,можно было проследить все стадии опьянения: кто-то с неестественно блестевшимиглазами смеялся над словами собутыльника, кто-то вяло подливал приятелю ещевина, а кто-то уже спал, уронив голову на руки.
Крикса лорд заметил почти сразу, хотя тот и выбралсебе место в самом дальнем от двери углу.
Когда лорд Ирем подошел поближе, энониец поднялголову. Взгляд юноши, немного поблуждав, уперся в доминанта; казалось, Криксзаметил его только потому, что чья-то тень внезапно заслонила свет.
Риксу потребовалось несколько секунд, чтобы заставитьсебя вспомнить, что это за человек. А потом еще несколько - на то, чтобыпридать лицу более-менее осмысленное выражение.
- М-мессер, - Крикс благоразумно ограничилсяприветственным кивком, не делая попыток встать и поклониться.
Коадъютор осмотрелся. На краю стола стояло блюдо сзеленью и мясом, но еда была почти нетронута. Кувшин вина, который юношапридерживал рукой, никак не мог быть первым в этот вечер. Ирем быстро обежалглазами "поле боя". Как и следовало ожидать, еще один пустой кувшинстоял поблизости. От третьего осталась только груда черепков и лужица вина.
