После оставления Москвы и подготовки Кутузовым перехода в контрнаступление особенно ярко раскрылся национально-освободительный, народный характер войны. Несмотря на то что классовый антагонизм между крестьянами и помещиками не стирался, что существовали различия в политических взглядах офицеров, возрос единый порыв армии и народа разгромить захватчиков, изгнать их из Отечества. По словам Н. М. Дружинина, «вынужденные уступки Александра I и правильная политика Кутузова облегчили этот процесс национального объединения во имя освобождения Родины от угрожающей опасности».[103] Он проявился как в действиях русской армии, в размахе партизанского движения, так и в помощи народных масс по снабжению армии вооружением, теплой одеждой, что было особенно важно в осенних условиях, накануне перехода в контрнаступление. Но правительство плохо обеспечило армию для преследования врага в осенне-зимних условиях. Штабу Кутузова приходилось нередко подменять собой государственные учреждения России, заботясь о резервах, вооружении и питании армии. Эти задачи становились посильными и выполнимыми лишь при поддержке армии народом. Тогда же окрепли связи массовых партизанских отрядов с армией, расширилась сеть войсковых партизанских отрядов, изменился характер боевых операций: вместо оборонительных они становились наступательными.
Кутузов говорил, что каждый день, проведенный русскими войсками в Тарутинском лагере, «был золотым днем для меня и для войск, и мы хорошо им воспользовались».[104] По его распоряжению Дунайская армия, находившаяся до конца июля в Валахии, в середине сентября на Волыни соединилась с 3-й Западной армией А. П. Тормасова. В связи с отзывом его в Главную квартиру русских войск командование соединенными армиями Кутузов поручил адмиралу Чичагову. Так в тарутинский период Кутузовым была произведена перегруппировка войск, сконцентрированы силы для нанесения решительного удара при переходе в контрнаступление. Основная часть русских войск находилась в районе Тарутина, объединенная 3-я Западная армия — у Любомля, корпус П. X. Витгенштейна — в районе Полоцка и корпус Ф. Ф. Штейнгеля — под Ригой.
Тарутинской группировке войск противостояли главные силы наполеоновской армии, находившиеся в Москве. Отдельные корпуса Нея и Жюно располагались в Богородске (ныне г. Ногинск), Можайске, Верее. Корпусу Витгенштейна, оборонявшему петербургское направление, противостоял корпус маршала Макдональда. В Полоцке находился корпус маршала Сен-Сира; восточнее Варшавы — группировка войск под командованием австрийского фельдмаршала Шварценберга. В нее входил саксонский корпус генерала Ж. Ренье.
Готовя переход армий в контрнаступление, Кутузов разрабатывал план нанесения главного удара, участия в наступлении группировок войск левого и правого флангов. Действия войск на широком фронте должны были выполнить основную задачу наступления — окружение и затем уничтожение наполеоновской армии.
В тарутинский период Кутузовым было много сделано для вооружения крестьянских партизанских отрядов, которые раньше обычно вооружались сами. Еще в своем первом обращении к жителям Смоленска Кутузов, приветствуя народную борьбу, призывал к вооружению собственными силами. Теперь он смог оказать помощь в вооружении отрядов народного сопротивления, наладить их взаимодействие с войсковыми частями.
Во время подготовки контрнаступления Кутузов прибег к особой форме ведения боевых действий. «Поелику ныне осеннее время наступает, — писал Кутузов, — чрез что движения большою армией делаются совершенно затруднительными, наиболее с многочисленною артиллериею, при ней находящеюся, то и решился я, избегая генерального боя, вести малую войну».[105] В понятие малая война Кутузов вкладывал весьма глубокое содержание. Оно предусматривало действия не только небольших войсковых отрядов и ополчения, но и народных партизанских отрядов. Ратники Московского, Смоленского, других ополчений и казачьи полки влились в армию, принимали участие в боевых действиях, в том числе в составе отрядов войсковых партизан. Они блокировали противника в Москве и прикрывали свою армию, готовившуюся к наступлению. Объединенные единым замыслом действия войск, ополчения, партизан приобрели стратегическое значение.
Организация войсковых партизанских отрядов началась еще во время соединения двух армий под Смоленском. Тогда объединенные Казанский драгунский, Ставропольский, Калмыцкий и три казачьих полка начали действовать в районе г. Духовщины. По оставлении Москвы им поручалось прикрытие петербургского направления. Кутузов предписал этому соединению не только занять дорогу на Тверь, но и вести наблюдение за французами на Ярославской и Владимирской дорогах. Его отдельные группы высылались к Рузе, Можайску, Гжатску.
Интересно отметить, что в этом партизанском соединении находился С. Г. Волконский. После ухода французов из Москвы он со своим летучим отрядом одним из первых вступил в Москву. Там подполковник Волконский был назначен командиром партизанского отряда, состоявшего из 300 человек. Он действовал в районе Духовщины и Смоленска.
Настоящей грозой для французов был отряд Дениса Давыдова. Этот отряд возник по инициативе самого Давыдова, подполковника Ахтырского гусарского полка. Вместе со своими гусарами он отступал в составе армии Багратиона к Бородину. Страстное желание принести Родине еще большую пользу в борьбе с захватчиками побудило Д. Давыдова «просить себе отдельный отряд». В этом намерении его укрепил М. Ф. Орлов, рассказавший после возвращения из Смоленска о беспорядках, плохой защите тылов во французской армии. Орлов был послан в Смоленск для выяснения судьбы попавшего в плен тяжело раненного генерала П. А. Тучкова.
Во время проезда по занятой наполеоновскими войсками территории он понял, насколько уязвимы французские продовольственные склады, охраняемые небольшими отрядами. В то же время он увидел, как трудно бороться без согласованного плана действий летучим крестьянским отрядам. По мнению Орлова, небольшие армейские отряды, направленные в тыл противника, могли бы нанести ему «большой урон», помочь действиям партизан.
Д. Давыдов был ярким, одаренным человеком.[106] Но его военная карьера складывалась не просто. За свои фрондирующие взгляды он еще в 1804 г. по личному распоряжению Александра I был исключен из гвардии и переведен в гусарский полк, стоявший в Киевской губернии. С большим трудом добился Д. Давыдов перевода в действующую армию, возможности участия в антинаполеоновских войнах, затем в войне со Швецией и в русско-турецкой войне. Храбрость и отвага, организаторский талант Давыдова особенно полно проявились во время Отечественной войны 1812 г. Он стал подлинным героем этой войны. Его бесстрашие, дерзость налетов на французов поражали современников. Не случайно многие деревенские избы украшали лубки с изображением Д. Давыдова. О нем слагались народные песни и поговорки. Девизом Давыдова было: «За тебя на чорта рад, наша матушка Россия!» Слава о нем разошлась и за пределы России. Так, в 1826 г. к нему обратился известный английский писатель В. Скотт, который тогда работал над книгой о Наполеоне, изучал события войны 1812 г. Он писал, что имя Давыдова нераздельно с освободительной борьбой его народа и что оно «останется запечатленным в веках на самых доблестных … страницах русской истории».[107]
Передовая Россия высоко чтила Д. Давыдова. Иным было отношение к нему Александра I и его клевретов. Так, у героя Отечественной войны в 1814 г. отбирают присвоенное ему за заслуги в военных операциях генеральское звание. Потом его возвращают, ссылаясь будто бы на некоторую канцелярскую неувязку … Прослужив после окончания войны 1812 г. еще несколько лет в армии, Давыдов затем вышел в отставку. Теперь его московский дом на Пречистенке (ул. Кропоткинская, д. 17), известный ныне как Дом Дениса Давыдова, становится местом создания им трудов об Отечественной войне, местом встреч выдающихся людей того времени. В послевоенные годы Д. Давыдов написал «Военные записки», центральное место в них занимает «Дневник партизанских действий 1812 года». В своих трудах он выступил не только как офицер — участник войны 1812 г., но и как теоретик партизанского движения.
