— Господа, — сказал он, — я хочу продемонстрировать присутствующим некий документ.

Повернулся на оси телевизионщик, щелкнули блицы, головы замерли. Что еще за документ?

— Это свидетельство о смерти бывшего президента. Свидетельство подлинное, вот акты экспертиз, заверенные уважаемыми людьми. На них интересные даты. Вот дактилоскопические карты и карты генетические покойного и того, кто сейчас считается пребывающим на отдыхе.

В зале повисла мертвая тишина, диктофоны работали, телевидение присутствовало. Здесь были представители всех средств массовой информации города, и даже кое-кто из Москвы. Хороший фуршет всегда собирает массу гостей.

— Все вы представляете значение сделанного мною заявления. — Он представился, назвал свое звание и должность. — Здесь присутствуют граждане, которые в скором времени дадут показания Генеральной прокуратуре, а сейчас они расскажут вам, при каких обстоятельствах и где получили этот документ. Даже если сейчас придет срочное известие о скоропостижной смерти указанного мной лица и его поспешно кремируют прямо во дворе дома, ничего уже не изменится. Он самозванец, как и все его ближнее окружение. Весь политический олимп и бомонд. Прошу учесть, что пресс-релизы сегодняшней встречи направлены во все ведущие средства массовой информации страны и мира.

— Иди, Леха. Твой час настал, — сказал я Вячеславу, и тот встал. Но прежде он увидел, как распахнулась дверь в зал, и появился учитель французского, Дядя Ваня, сопровождаемый надежной охраной.

Несколько ранее Дядю Ваню извлекали из колодца. Он принял наших людей за группу захвата и даже сделал два выстрела из нагана. Тот оказался в прекрасном рабочем состоянии. Наконец все разъяснилось, и парня повели наверх. Он сильно осунулся и простудился. Дважды, с интервалом в сутки, он путешествовал к колодцу и дважды слышал людские голоса. И он уходил назад. Крепкий мужик. В принципе, ему можно было вернуться потом домой, туда, где началась эта история, в свою квартиру, и выйти на старую работу. Но прежде, после работы со следователями, мы решили его порадовать, а заодно отогреть в теплых краях.

Время медленно, но верно катилось к Новому году. Я все же подхватила и легкую дизентерию, и еще какое-то райское заболевание, и меня отвезли в район, в больничку. Палата отдельная, тараканчики охраняют со стороны двора и в коридоре. Варвара носит домашнюю еду, и сортир с настоящим сливным бачком. Мне здесь даже понравилось.

Потом началось какое-то движение. Приехал строгий доктор из другого города, европеец, кажется, немец. Как жизнь людей носит и таскает. Французского не знал, помял мне живот, попу, посмотрел горло, карту анализов, и мне стали вкалывать какие-то убойные уколы. Дело пошло на лад.

А потом однажды ясным, уже не жарким полднем в палату вошел этот жуткий человек.

— Ты откуда? — спросила я его.

— Из Москвы.

— И как там?

— Ты телевизор-то смотришь? Радио слушаешь?

— Нет, конечно. Обкакалась несколько, не до того. А Варвара мне новости давно не пересказывает.

— Тогда тебе многое предстоит узнать.

— Мы опять бежим? Ты как сюда пробрался?

— Мы больше не бежим. Мы возвращаемся.

— В Париж?

— Для начала в Москву. Потом домой. Ты в школе много пропустила.

— А в Париж?

— Можно на каникулах.

— Я ничего не понимаю, но забери меня из этой страны побыстрее.

— Я вчера день провел в их столице. Вполне приличный город. И пиво. И креветки здоровенные. Впрочем, тебе придется посидеть на диете. Здесь такое прелестное звездное небо. И одного созвездия уже не стало.

— Какого, если не секрет?

— Оно называлось, если мне не изменяет память, созвездие Мертвеца.

— А ты можешь сделать со мной кое-что прямо сейчас? — спросила я с надеждой на лучшее.

— Нужно спросить у лечащего врача. А так я не против.

Он вышел куда-то, потом вернулся, закрыл дверь изнутри, а потом все сделал, как и обещал. Не думаю, чтобы врач ему разрешил, но это было здорово. И теперь так будет всегда.