Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Женщины будут править, а кто будет варить борщ и делать пельмени?

— А борщ будут варить слуги. Когда Екатерина собирала мнения, отменять крепостное право или нет, поэт Сумароков спросил ее: «Ваше Величество, где же мы тогда будем брать слуг?» За императрицу ответил Вольтер, написавший Екатерине: «Слуг надо нанимать, а не держать как рабов». Просто нанимать за деньги!

Глава восемнадцатая Аксенов и его сухой закон

АЛЕКСАНДР КАБАКОВ:Мне кажется, что испуганный читатель придет в некоторое недоумение…

ЕВГЕНИЙ ПОПОВ:Мы его пока не сильно пугали, читателя…

А.К.:А вот тут и напугается, и придет в некоторое недоумение, вдруг обнаружив в книжке об Аксенове беседу, посвященную алкоголю, потому что Василий Палыч, царствие ему небесное, не был так уж широко известен в этой своей деятельности — это ж все-таки не Венедикт Васильевич Ерофеев или… ну кто…

Е.П.:Поэт Рубцов Николай Михайлович.

А.К.:Ну, Рубцов — это далеко, а вот, пожалуйста, ближе — прозаик Юрий Казаков. Вот если бы мы о нем говорили, то такая отдельная тема была бы оправданна. А что касается Васи, мне кажется, это может восприниматься как некоторая неожиданность. В сознании людей, лично, но не близко знавших его в последние тридцать пять лет его жизни — то есть в течение значительной части его публичной жизни, — он остался таким джентльменом, пьющим очень умеренно хорошее красное вино или пиво, очень понемногу, абсолютно без всяких последствий для поведения и, как он утверждал, исключительно с положительными последствиями для здоровья, потому что красное сухое вино полезно. И герои его в последних романах, обрати внимание, герои его, за редчайшими исключениями, непьющие, ведущие правильный образ жизни, как и он сам, естественно, никогда не напивающиеся, не бесчинствующие в пьяном виде, не способные в пьяном виде, в соответствии с классическим таким архетипом русского пьяного человека, уехать, например, в Ленинград, как в известной кинокомедии, или еще куда-нибудь к черту на рога, или, например, в пьяном виде пообещать жениться, или даже жениться… а потом не понимать, что произошло, — «кто это?!» Классический вопрос русской советской литературы, утренний вопрос: «Где я? Кто это рядом?» Этого ничего не было. Василий Павлович Аксенов был умеренно, очень умеренно выпивавший джентльмен — заметь, не то чтобы ни капли в рот не бравший, какими бывают обычно завязавшие алкоголики, просто умеренно употребляющий за едой красное вино. И в качестве пьющего человека не был известен. Более того, именно в последние годы жизни в связи с тем, что как-то он стал порезче в суждениях, он несколько раз не очень одобрительно высказался о главной алкогольной книге русской литературы — «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева не его любимая книга была… И вот резонный вопрос: что значит — Аксенов и алкоголь? Почему такое особенное внимание? Странно… Как если бы отдельно обсуждать «Пушкин и алкоголь» или «Чехов и алкоголь».

Е.П.:А что? Отличная идея. А? Сделать сборник под названием «Русские писатели и алкоголь»…

А.К.:Издание будет запрещено министерством здравоохранения — или как оно там называется…

Е.П.:Зато будет иметь огромный успех. И можно будет составить второй сборник — «Мировая литература и алкоголь». Проза в основном, поэтов не будем брать. В прозе как-то яснее. Откуда я знаю, сколько выпивал Александр Сергеевич, например…

А.К.:От самого Александра Сергеича. Ты почитай его сочинения. Там идет дюжинами шампанское!

Е.П.:Сочинения — это все же не документальный источник. Вот, пожалуйста, я прочитал сочинение писателя Кабакова, называется оно «Все поправимо». Там описано, как студента вербовали в КГБ, и он сбежал от них в армию. Значит ли это, что подобный эпизод был в жизни писателя Александра Кабакова?

А.К.:Нет, то была выдумка.

Е.П.:Ладно, давай к теме вернемся. Почему же Вася не любил «Москву — Петушки»? Тут надо углубиться в его биографию. Я ведь его никогда не видел пьяным, понимаешь? То есть неприятие «Москвы — Петушков» может рассматриваться как принципиальное неприятие непьющим человеком пьющего… Говорю ж, не видел его пьяным никогда.

А.К.:И я, мы с ним познакомились в тот год, когда он бросил пить.

Е.П.:Вот. А я еще позже… Джентльмен, сдержанный, спортивного склада, никогда ничего лишнего себе не позволит… А о том, что до этого происходило, я только с его слов знаю, но там есть объяснение. Он сам и, между прочим, с некоторым удовольствием рассказывал, как он пил, запивал. Так, по его же рассказу, пил, что однажды, когда встретил уже в новом, непьющем и сдержанном качестве какого-то старого собутыльника, тот заплакал: «Что, Вася, ты сделал с собой?! Ты же был человек как человек, морда у тебя была красная, глаза красные, пузо над ремнем свисало… А теперь как с тобой общаться? Ты, может, на стадион сейчас пойдешь бегать…» Махнул рукой и ушел — потерян Вася для настоящей человеческой жизни. В общем, это значит — была у Аксенова и такая жизнь. Мне рассказывали различные граждане истории — и, я думаю, не врали, потому что рассказывали при Василии Павловиче, — как, например, его доставляли домой путем возлагания его туловища на спину рассказчика… И ничем он в этом смысле не отличался от прочих: тогда, в эти годы, все пили довольно много, люди новой русской литературы…

А.К.:Хотелось бы мне, чтоб ты назвал годы, когда люди русской литературы непили.

Е.П.:А вот пожалуйста: двухтысячные. Или как их… нулевые. Старые писатели стали пить поменьше, потому что постарели, а новые… у них вроде другие занятия…

А.К.:Другие занятия сами собой, а пьянство — само собой. Прямо говоря: жрут, как родные, сам наблюдал и вообще…

Е.П.:Вот, пожалуйста, и объяснение, почему мы говорим об Аксенове и алкоголе: потому что это не только его ранняя писательская биография, но и вообще важнейшая тема и даже просто часть русской литературы. И Аксенов как русский писатель не может рассматриваться вне этой темы. Заметь, мы как только начинаем про него говорить непьющего, так называем его джентльменом, не по-русски.

А.К.:Несправедливо. Пьянство — часть только русской литературы? А Хемингуэй? А Фолкнер? А Ремарк, в конце концов? Что они, русские писатели? А спившиеся до смерти «проклятые поэты» французские, они что — русские? Я не люблю квасной патриотизм в каком бы то ни было виде. И утверждение, что так, как русские пьют, никто не пьет — это чепуха.

Е.П.:Ладно, допустим. Но все же есть одно возражение. Одна тонкость. Понимаешь, русский писатель почему пьет? Потому что это вообще… массовое явление, все кругом пьют. Это часть национального образа жизни. То есть русский писатель почему пьет? Потому, что он русский. Я упрощаю для ясности… А твой, допустим, Фолкнер — почему пил? Не потому, что американец, а потому, что писатель, выродок в некотором смысле. И прочие писатели американские, и другие иностранные монстры…

А.К.:Тут с тобой полностью согласен. Там пила богема, а здесь все пили и пьют как богема. У нас вообще полная страна богемы, хотя талантов как везде…

Е.П.:Ну да, на самом деле трудно представить среднего американца… у него счет в банке, бизнес… чтобы он, как Фолкнер, пришел в гости, ему там надоело, и он спьяну взял, вылез в окно и ушел. А Васю я уже застал совершенно другим, он уже — думаю, сознательно — порвал с богемной жизнью, как бы перестал в этом смысле быть «писателем»… Но с превеликим удовольствием — как всякий завязавший — рассказывал всяческие алкогольные истории из собственной жизни. В частности, одну — ну совершенно из «Иронии судьбы». Значит, рассказывает: «Однажды, помню, я вышел из ЦДЛа, вышел… а дальше очнулся в самолете, который летит неизвестно куда. И очнувшись, немножко посидел спокойно и как-то стал соседей окольными путями, осторожно выспрашивать, куда мы, собственно, летим…»

91
{"b":"205914","o":1}