Е.П.:Не скажи. Я знал переводчика Платонова, который в семидесятые годы переложил на французский не то «Котлован», не то «Чевенгур». Он жаловался, что тогда было продано не то пятнадцать, не то двадцать экземпляров книги…
А.К.:Вот видишь!
Е.П.:Зато сейчас Платонов — один из самых модных писателей среди интеллектуалов. Так ведь и джойсовский «Улисс» не сразу обрел свой высочайший статус. «Ничто на земле не проходит бесследно», как пел Градский на музыку Александры Пахмутовой и слова Добронравова. Так вот, если слава крупного писателя преодолеет провинциальность, тогда он становится гуру для всего мира. Платонов постепенно становится гуру, как Джойс уже давным-давно стал им для многих…
А.К.:Позволь с тобой не согласиться. Джойса, извини, можно читать на любом европейском языке. Я читал его по-русски, пробовал читать в оригинале — принципиально ничего не меняется. Платонов не по-русски — мне по-прежнему кажется — просто не может существовать. В представлении западного читателя «Чевенгур» — какая-то довольно нелепая сатирическая выдумка про кольхоз, как именовал это детище большевиков эмигрант Владимир Набоков.
Е.П.:Хемингуэй обожал рассказ Платонова «Река Потудань».
А.К.:Этот рассказ, во-первых, реалистический, во-вторых, не очень-то платоновский, скорее «хемингуэевский»: мужчина, женщина, слабость, сила…
Е.П.:Ладно, «Московской саге» мы во всемирности отказали. Но ведь был еще один роман, на который Вася очень сильно ставил — «Остров Крым», который у нас популярен настолько, что вошел в качестве идиомы в современный русский язык…
А.К.:Ты имеешь в виду кафе — или ночной клуб в Москве, который, не спросившись у Васи, назвал себя «Островом Крымом»? Мы с Васей несколько раз ездили мимо его афишки, и Вася каждый раз говорил одно и то же: «Надо бы на них в суд подать…» Причем я уверен, что клуб так назвали люди, которые не читали романа, а может, и не слышали о нем.
Е.П.:Не только клуб, но и многое другое. Политики вовсю используют это словосочетание. Есть газета «Остров Крым».
А.К.:У этого романа, на мой взгляд, были гораздо большие шансы, чем у «Московской саги», стать мировым бестселлером и тем самым перевести Васю в категорию «мировой писатель»… Но Васе тут не повезло. Если бы ему тогда удалось снять в Америке фильм по «Острову Крым», как это планировалось, да сорвалось…
Е.П.:Да. Ведь роман Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки», например, получил огромную международную популярность лишь после одноименного фильма Милоша Формана.
А.К.:Вот именно что! И «Остров Крым» прекрасно можно было бы экранизировать. Недаром же об этом мечтали многие кинопрофессионалы старшего поколения. Последним носился с идеей экранизации Владимир Наумович Наумов. Но — то денег нет, то еще чего… ну, в общем, понятно. Тут деньги нужны были большие…
Е.П.:Так в Америке-то, Вася рассказывал, уже всё было — и деньги, и договор…
А.К.:Для этого фильма нужны были не просто большие деньги, а очень большие деньги. Ну, например, для достоверного изображения захвата острова советскими войсками.
Е.П.:Так почему же все разрушилось?
А.К.:Значит, и этих очень больших денег оказалось недостаточно.
Е.П.:А я не уверен, что только из-за денег этот грандиозный проект накрылся. Что-то изменилось. Возможно, политическая обстановка. Фильм, естественно, планировался как совершенно антисоветский, а тут перестройка. Запад возлюбил Горбачева с его фразой «больше социализма».
А.К.:Нет, нет… Белогвардейскостьв моде как была, так и осталась. Я и говорю: «Остров Крым» имел все шансы стать основанием для мирового кинобестселлера. Всё в нем для этого есть, кроме двух, казалось бы, мелочей. Мелочь первая: ни хрена американцы не знали, где этот Crimeaрасполагается, им вряд ли даже было известно, если консультанты, конечно, не подсказали, что Крым — это полуостров, а не остров, как в романе. А ведь на этой географической гиперболе здесь многое держится. Но есть и более крупная мелочь. Вот ты — русский человек. Ты от чего, читая роман, кайфуешь? Вот я могу сказать про себя. Первейший мой кайф — это описание самого острова Крыма до захвата, описание торжества Белой России, вообще России. Ведь эти русские богачи не на «мерседесах» рассекают, а на отечественных «руссо-балтах». Или имение Лучниковых на Кара-Даге под названием Каховка. Это та Россия, которую, по выражению Говорухина, «мы потеряли». И хотя никто из нас конкретно ее не терял, потому что все мы возросли при социализме, а без социализма были бы никто и ничто, нам очень хотелось бы такэто ощущать.
Е.П.:Россия, которую мы потеряли, хотя и не имели.
А.К.:Потому что многих из тех, кто говорит о потерянной России, в той России дальше лакейской не пускали бы. А в книге — тот образ России, от которого щемит сердце. Если хочешь, это кабацко-антисоветскаяпесня «Поручик Голицын», только развернутая в прекрасный роман. Пошловатый шлягер с предложением поручику Голицыну раздать патроны, а корнету Оболенскому налить вина оборачивается видением исчезнувшего Града Китежа. И от этого щемит сердце, понимаешь? Это кайф номер один. А кайф номер два — фантастический финал с самоубийством демократии при полном торжестве либеральных идей. А ну-ка, заговори в любой «просвещенной» стране про самоубийство демократии! Тебя нигде не поймут, кроме как в России! В самоубийство демократии мало кто верит на Западе, вот отчего и прут они полным ходом туда, в бездну. Такую коллизию, когда тоталитарное государство заглатывает не захваченную, а действительно добровольно присоединившуюсяк нему страну, способен вообразить только русский, советский русский. «Остров Крым» — чисто русская книга с чисто русским сюжетом.
Е.П.:Так. А третий кайф?
А.К.:В полной узнаваемости персонажей. Там все эти молодые белогвардейцы-крымчане, они ведь все очень точные русские, московские ребята семидесятых годов. Молодой Лучников — это все тот же герой Василия Павловича, бесконечный его интеллигентный рефлексирующий плейбой. Интеллигентный плейбой, изобретенный Васей, — это его подарок русской советской литературе. Где, кто понимает это, кроме как в России? Кому это вообще все нужно, кроме русских? Не было на Западе таких Лучниковых.
Е.П.:Так. Начинаю не то чтобы возражать, а размышлять. Мне как-то все равно, Тайвань — остров или полуостров. Важно то, что он отдельно существует по отношению к континентальному Китаю.
А.К.:Но это часть территории, которая реальнонезависима от другой страны. И действительно занимает свое место на карте. Это политический факт, не художественный. Я уверен, ни один китайский диссидент даже в страшном сне не увидит такой литературный сюжет, как добровольная сдача тайваньцами Тайваня континентальным китайцам, хотя это в принципе возможно. Потому что китайцы — это не русские, они романтические глупости реализовывать не станут, и потому остров Тайвань не только есть на самом деле, но он независим, а остров Крым — это русская мечта, возникающая как мечта и тут же рассыпающаяся. Такого острова не существует. Говорю же — Град Китеж, ушедший на дно и там функционирующий.
Е.П.:Или вот еще был в Америке антисоветский фильм «Красный рассвет», американская «Молодая гвардия». Как Америку захватывают злобные советские коммунисты, а им противостоит подпольная группа молодежи во главе со стареньким учителем.
А.К.:Ну, знаю я этот фильм. Так ведь там демократию захватывают, а здесь — сами отдают. И кто отдает? Не предатели, не шпионы коммунистические, а прекрасные, умные, всё понимающие люди. Самоубийство!
Е.П.:Однако это противоречит одно другому даже в нашем советском сознании. Ну, допустим, советский комполка Вуйнович в «Московской саге» может одновременно быть положительным героем, насильником и жертвой, но здесь-то, здесь! Если вы такие умные и такие хорошие, зачем же вы отдаете свою демократию красным варварам?
