Автор этих строк, посвятивший немало лет изучению массовых источников по аграрной истории России, со временем обнаружил четкие контуры существенного влияния природноклиматического фактора на российский исторический процесс. С выходом ряда публикаций по этой проблеме появились и ученые, в свою очередь обнаружившие проявления этого фактора. В итоге был создан коллектив, предпринявший разработку нового курса российской истории.

В последние десятилетия в историографии отечественной истории наблюдается резкое повышение интереса к концептуальным построениям курса русской истории. Выходит огромное количество книг. Однако многие из них по-прежнему создаются в традиционном плане, молчаливо исходя из отрицания какой-либо существенной роли в развитии российского социума природно-климатического фактора. В то же время современная публицистика с недавних пор довольно часто подчеркивает суровый, холодный климат нашей страны. Правда, дальше констатации этого факта дело не идет. Да и в курсах отечественной истории фиксация суровых природных условий не сопряжена с выявлением особенностей российского исторического процесса.

В предлагаемой вниманию читателей «Истории России с древнейших времен до начала XXI века» в трех книгах предпринята попытка анализа как непосредственных, так и опосредованных проявлений воздействия природно-климатического фактора на исторический процесс в нашей стране.

Общеизвестно, что на заре человечества природа и климат сыграли громадную роль в становлении рас и народов. Мыслители западного Средневековья отчетливо сознавали, что деятельность людей, их жизненные потребности обусловлены средой обитания, а условия географической среды во многом определяли психический склад народов и их исторические судьбы. Влияние природно-климатического фактора ярко прослеживается не только в том случае, когда сопоставляются, с одной стороны, страны Двуречья и Нила, а с другой — страны севера Европы, но и в том случае, когда сравниваются исторические судьбы и темпы развития запада и востока Европы.

Важнейшей особенностью экономики Российского государства всегда был необычайно короткий по времени для земледельческих обществ рабочий полевой сезон. На западе же Европы, благодаря теплым течениям Атлантики и влиянию атлантических циклонов, этот сезон был примерно вдвое длиннее, а «мертвым сезоном», когда львиная доля работ на полях прекращалась, были лишь декабрь и январь. Эта не бросающаяся горожанину в глаза деталь носит между тем фундаментальныйхарактер. так как столь кардинальное различие в производственных условиях функционирования земледельческих обществ радикальным образом влияло на экономическое, политическое и культурное развитие запада и востока Европы. В основных европейских странах благоприятные природно-климатические условия способствовали не только росту совокупного прибавочного продукта в виде высоких урожаев, но и развитию широкого спектра неземледельческих занятий, росту городов, промышленности, культуры и т. д., создавали более комфортные условия быта. При таком типе развития роль государства в создании так называемых всеобщих условий производства была всегда минимальна, а центр тяжести развития был «внизу»: в крестьянском хозяйстве, в хозяйстве горожанина ремесленника и купца. Феодальной сеньории и городской коммуне была свойственна максимальная активность их административной, социальной и социокультурной функций. В конечном счете отсюда проистекало удивительное богатство и разнообразие форм индивидуальной деятельности, бурное развитие промышленности и торговли, культуры, науки, искусства.

На просторах Восточно-Европейской равнины с ее резко отличными от Запада природно-климатическими условиями ситуация была совсем иной. Преобладание неплодородных почв и необычайная кратковременность рабочего цикла земледельческих работ делали индивидуальное крестьянское хозяйство не только малоэффективным, но и напрямую зависимым в критические моменты производства от помощи крестьянской общины Даже в этих условиях, требующих величайшего напряжения сил и мобилизации всех ресурсов семьи, — русский крестьянин не достигал необходимой степени концентрации труда. Отсюда невысокая агрикультура, низкая урожайность, скудная кормовая база скотоводства, отсутствие удобрений, что в конечном счете приводило к низкому объему совокупного прибавочного продукта в масштабах целостного социума. Подобная ситуация, казалось бы, должна была обречь нашу страну на многовековое существование лишь примитивного земледельческого общества. Однако потребности более или менее гармоничного развития общества вызывали к жизни и в конце концов порождали своего рола компенсационные механизмы, помогавшие преодолеть отрицательное воздействие неблагоприятных условий жизнедеятельности. Одним из таких механизмов была просуществовавшая целое тысячелетие община, выручавшая каждое индивидуальное крестьянское хозяйство в критические моменты производства. Другим механизмом явилось, по завершении объединения русских земель, создание жестких рычагов власти по изъятию необходимого обществу совокупного прибавочного продукта, обеспечивающего в первую очередь функционирование самого государства. Это выразилось в становлении российского самодержавия и неотделимого от него режима крепостного права. Созданное на востоке Европы Русское самодержавное государство, как показано в данном курсе, отличалось целым рядом институциональных особенностей, вызванных опосредованным влиянием окружающей среды. Самой трудной для него была задача создания крупной промышленности. Слабая продуктивность российского земледелия заставляла включаться в него практически весь социум. И только усилиями государства в XVII–XVIII вв. в России была создана крупная промышленность, правда, большей частью на основе подневольного крепостного труда. Но, тем не менее, она была создана. Были сооружены оборонительные системы, обеспечивающие освоение южных и юго-восточных пространств страны. Посредством подневольной мобилизации огромных масс народа была создана и необходимая инфраструктура (дороги, гавани, верфи, сама блистательная столица Российской империи). В итоге многовековых усилий держава достигла грандиозных успехов, став сильнейшим европейским государством. Однако итог такого развития был асимметричным, ибо подавляющее большинство населения страны попрежнему продолжало заниматься земледелием, экстенсивный характер которого и низкая урожайность постоянно требовали все новых рабочих рук и роста эксплуатации крестьянства. В XIX столетии европеизация дворянской элиты и разночинной интеллигенции достигла высокого уровня. Географическая близость России и Европы резко усиливала в обществе иллюзии близости путей развития. Между тем вопиющий контраст с Западом — отсталость деревни и огромного большинства населения — будоражил общественную мысль, заставлял ее искать выход из создавшегося положения, в том числе посредством радикальных левых идей. К середине этого века, когда промышленность России достигла внушительного развития, компенсационные механизмы общинного уклада жизни крестьянства и жесточайший режим крепостничества лишились энергии своего поступательного развития. Российское общество было обречено на мучительные поиски новых путей, средств и способов развития, которые дали бы мощный импульс аграрному развитию.

Реформа 1861 г., ликвидировав в основном крепостное право и положив начало буржуазным реформам, дала простор, хотя и ограниченный, капиталистическому развитию страны. Тем не менее аграрный вопрос тяжелейшими веригами лежал на плечах общества. Земля по-прежнему цепко держала огромнейшую часть населения. Парадоксальное аграрное перенаселение старого земледельческого центра сдерживалось организацией массовых переселений на восток страны. В свою очередь, российская промышленность, пережив в 1890-е гг. стремительный подъем, тем не менее, была не в силах поглотить этот «излишек» населения, поскольку по-прежнему общий объем реальной продукции земледелия был далек от необходимой нормы. Прогрессивные попытки П. А. Столыпина создать крупное товарное крестьянское хозяйство за счет ликвидации общины в течение примерно 20 лет не учитывали повседневную острую актуальность архаичной общины в выживании российского крестьянства. Итог известен — три революции начала XX века.