— Колдовство призрачных клинков, — шептала Леск. — Но как же ловко придумано, вместо клинка создать крылья. Невесомые и неуязвимые.

Ресу не верилось, что это дракон создал крыло, тем более, что управляет им, а не наоборот — слишком крыло большое и странное.

Дракон оказался прямо над людьми, пошел кругами вниз. Вдруг крыло странно заискрилось, и дракон взмыл — как будто испуганно. Шагов на пятьдесят взлетел. И оттуда, с высоты донесся тихий, но пробирающий свист, от которого посыпался иней с веток. Тут же начали быстро разгораться костер и подожженная драконом сосенка — впрочем, она скоро прогорела совсем.

А дракон, крыло которого больше не искрило, мягко опустился шагах в десяти — почти бесшумно поставил ноги на иней. Крыло немедленно рассеялось, как и не существовало его, как будто наваждение это было, видимость, а не что-то настоящее. Легко заподозрить, что крыло действительно привиделось, но дракон остался. Большой, черный как сажа, только глаза пронзительно-голубые и смотрят, как показалось Ресу, с доброжелательным любопытством.

— Здравствуй! — смело выкрикнул Рес. На языке побережников. Дракон повел головой, но не ответил, тогда Леск поздоровалась с ним на языках равнинников, южан, морян, степняков. Дракон не понимал, только по-человечески качал головой и рассматривал людей. Остановил взгляд на уже слегка обросшей инеем сладкой плитке в руке Леск. Моргнул по-кошачьи, развернулся и ушел — скрылся за каменной глыбой. Ступал он почти бесшумно — любая кошка обзавидуется.

Надо было обсудить, что делать дальше, но Рес не знал, что сказать. Леск откусила от плитки и пододвинулась к ярко горящему костру:

— А иней вокруг больше не волшебный. Дракон своим свистом разрушил узлы заклинаний.

— Но иней и дальше растет, я вижу… хотя медленнее.

— Воздух посуше стал, вот и медленнее. А в том, что растет, уже нет колдовских узлов.

— Так ты можешь смело колдовать? Может, подготовишься, мало ли…

— Я готова, хотя сомневаюсь, что смогу противостоять дракону. Впрочем, он не злой — даже чтобы пугнуть тварей поджег мертвое дерево, а ведь мог и тварь поджарить.

Да, тварей дракон пугнул лихо, почти все разбежались. Какие-то отдельные шорохи доносились, но не больше десятка в разных направлениях.

Вдалеке послышались слитные удар и хруст. Потом — шаги. Очень знакомые — Рес немедленно вспомнил первую встречу с драконами, когда они с Леск были беглецами и нарушителями древнего договора. Лежали, замирая от страха, в пристройке на сушеных травах и слышали шорох песка под непонятно чьими ногами. Давно же это было, но в памяти отпечаталось навсегда. Сейчас немного наоборот вышло — сперва увидели дракона, потом услышали его походку — на кого-то он там охотился, потому сначала крался тихо.

Дракон легко вступил в круг света от костра, в руках он держал мертвую тварь со сломанной шеей. Уселся на камень — в точности, как змеиная кошка, значит, они действительно родственны. И стал разделывать добычу: одним движением содрал с твари панцирь — как будто наизнанку вывернул, — также ловко выпотрошил. Панцирь и внутренности бросил в темноту, оттуда сразу послышались шуршание, возня и красноречивые чавканье с похрустыванием.

Леск сначала молча смотрела на ловкие и мощные движения драконьих рук, потом заговорила на языке народа пустошей. Дракон каждый раз поглядывал на нее и отрицательно качал головой — мол, не понимает. Хоть какое-то общение.

Он голыми руками разворошил костер — выгреб и разровнял горячие угли. Ничего его рукам не сделалось, как будто возился с холодным камнем, а не с раскаленными углями. Леск от удивления прервалась, но снова продолжила перебирать языки.

Рес присмотрелся к морщинкам на драконьих коленях — попытался пересчитать. Но не смог и спросил Леск:

— Сколько ему лет?

— За пятдесят.

Не старый еще. Однако непростой судьбы — на левой руке не хватает мизинца, на шее виден звездчатый шрам от стрелы или пики, других следов на теле немало. И колдун знатный — вон, с какого расстояния огнем плюнул. А еще — было призрачное крыло и был свист, который обезвредил волшебный иней.

Глядя, как дракон распластывает на углях розовую тушку твари — раздалось вкусное шипение — Рес задумался: а можно ли это есть? Кровь была красная, значит, по всей вероятности, мясо съедобно, но вдруг твари разумны? Они же общались между собой, раз после первой стычки стали убегать от людей, кроме того, колдовать умеют. С другой стороны, твари съели внутренности и панцирь товарки. С третьей стороны, некоторые дикари с южных островов едят людей, но это не значит, что людям развитых народов можно есть этих дикарей. Когда дракон перевернул тушку, разошелся такой вкусный запах, что Рес решил воспринимать мир проще. В конце концов, еды действительно мало.

Леск все это время перебирала языки. Все без толку, Рес начал опасаться, что придется воспользоваться колдовством. Но вот, когда Леск заговорила на каком-то шипяще-мяукающем языке, дракон, который как раз принюхивался к тушке, отрицательно покачал не головой, а рукой. Притом размашисто, как в языке моряков принято, чтобы было видно издалека. Рес немедленно подхватился и замахал руками: «Ты меня понимаешь?» «Понимаю», — обрадовано махнул в ответ дракон.

Рес растерялся — так много хотелось сказать и спросить, что не мог выбрать. Леск, видимо, тоже — два раза поднимала руки, собираясь что-то передать, но опускала. Первым продолжил общаться дракон: «Хорошо, что ты знаешь язык лжи». Тут и Леск, наконец, поняла, что надо спрашивать в первую очередь: «Как твое имя?» Дракон ответил очень длинно, в основном слогами, причем некоторые путались из-за нехватки левого мизинца. Проскакивали и целые «имена», к примеру: «Изобретатель плоских столбов», — или: «Победитель гонок к вершине». Один раз прервался, чтобы перевернуть мясо. В самом конце выдал: «Разжигатель больших пожаров». Имя, если это имя, было гораздо длиннее, чем полный титул Императора, Рес так и заподозрил — что перед ним драконий правитель. Однако держит себя по-простому, без положенного начальству достоинства. Леск задумчиво хмурилась и как будто не решалась о чем-то спросить дракона. Не знала, что можно говорить, а чего нельзя. Да еще и имя это длинное — вдруг надо выдавать его каждый раз, когда обращаешься к дракону? И притом — безошибочно? Рес его и на четверть не запомнил. Впрочем, дракон совсем не выглядит грозным чудовищем, наоборот. А если, все-таки, обидчивый, то может оскорбиться и невниманием, что с ним не общаются.

Леск, видимо, припомнила что-то из свитков, потому что уверенно замахала: «К тебе можно обращаться короче?» «Вы можете использовать любые слова, которые не являются оскорблением». Леск еще немного подумала и предложила: «Черный. Это не оскорбление?» «Нет, — ответил дракон. — А я черный?»

Рес задумался: можно ли самому о себе не знать, какого ты цвета? Слепые могут, но дракон явно зрячий. Вероятно, драконы воспринимают цвета не так, как люди. А еще некоторые мужчины вообще не различают цветов, видят мир серым. Леск так и отмахала: «Мы видим тебя черным». Дракон еще раз перевернул мясо и внимательно посмотрел на людей: «Вы можете сказать обо мне только это? Что я черный?» «Это то, что заметно издалека», — осторожно ответил Рес. Леск добавила: «Мы много чего заметили, но нужно выбрать короткое имя». Черный замер, глядя на огонь. Задумался? Смутило его, что для людей самым заметным оказалось то, чего он сам о себе не знает?

А мясо уже можно было снимать с огня, и Рес несколько встревожился — не пережарилось бы. Но дракон, еще раз принюхавшись, одобрительно кивнул — совершенно по-человечески — и легко разломил подрумяненную тушку на две части. Большую отдал людям. Сам ел очень аккуратно — отщипывал маленькими кусочками и медленно жевал с закрытым ртом. Тогда и Рес решил хоть как-то соблюсти застольные обычаи — нарезал мясо кусочками в котелок, и они с Леск ели косточками. Мясо было похоже на птичье. Жестковато, и соли не хватает но сочное — зажарено как раз так, как надо. Как побережники любят и умеют.