— На север, — сипло выдохнула Леск и погнала к границе.

Рес зло простонал сквозь зубы и повернул за ней.

Границу проскочил, не останавливаясь, чтобы не передумать. И сразу навалилось отчаяние. Потому что до границы Рес был врагом всего лишь Равнинной империи, а после — все люди враги Реса. Кроме Леск, но до чего же это мало, всего один человек на свете, который не желает тебе зла.

Поднявшись на холм, Рес с тоской оглянулся, и оказалось, что тосковать не время: пограничники тоже пересекли границу и скакали по следам беглецов. А как же древний договор с драконами?!

— Может, здесь еще не Драконья Пустошь?! — крикнул на скаку Рес. — Ничейная земля?!

— Я не знаю! — откликнулась Леск.

Беглецы гнали коней, оглядывались с возвышенностей. Пограничники не отставали — наоборот, приближались. У них всегда были хорошие лошади.

— Одного нет! — крикнула Леск, когда оглянулась с вершины очередного холма. — Один пограничник отстал!

— Назад гонцом отправился! — предположил Рес.

Неожиданно дорогу перегородила полоса кустов — слишком пышных, густых, как будто береговых. То ли там овраг, то ли озеро, то ли река — все равно пришлось поворачивать. Лучше направо, слева тоже кусты густоваты. Не поскакали бы пограничники наперерез… между прочим, отставший служивый мог на перехват отправиться, в одиночку — чтобы беглецы не догадались. Откуда ему знать, как ловко Леск умеет считать. Одному служивому достаточно будет задержать беглецов совсем немного.

Потому Рес прислушивался — и услышал топот копыт справа впереди. Осадил коня, наложил стрелу на тетиву, вторую прижал пальцем к спине лука, чтобы стрелять сразу.

Леск тоже остановилась:

— Что?!. - однако и сама расслышала топот. Выхватила нож и перевернула, чтобы держать за лезвие.

Верховой пограничник выскочил из кустов шагах в двадцати и не сразу увидел беглецов, не успел вскинуть самострел — Рес выстрелил первым. В шею лошади — не хотел убивать человека. Но, когда лошадь рухнула, пограничник крепко ударился об землю и задергался в агонии — шею сломал или череп проломил.

А Леск рванула вперед, свесилась из седла по-степняцки и подхватила самострел. Трофей взяла.

Поскакали дальше. Все также оглядывались с возвышенностей — служивые не отставали, наоборот. Еще бы — их разозлила смерть товарища.

Рес отчаянно искал выход. К примеру, отпустить лошадей и пересидеть на деревьях…

Вдруг на небольшом, не слишком крутом спуске лошадь Реса споткнулась и с громким ржанием упала на бок. Сам Рес приложился о землю чувствительно, но не было времени даже застонать. С ругательствами поднялся. А лошадь не смогла — ногу сломала.

Проклиная всех богов и небо, Рес подхватил лук, стрелы и уселся позади Леск.

Поскакали дальше, однако скоро стало понятно, что одна наполовину загнанная лошадь не вынесет двоих человек, даже легких тонкокостых побережников.

Потому, когда переезжали неглубокий ручей, Рес соскочил в воду, напоследок даже хлопнул лошадь по крупу, чтобы подогнать. Леск оглянулась с отчаянием — ободряюще махнул ей, чтобы не задерживалась. Ускакала.

Рес не знал, что будет делать дальше. Можно спрятаться или уйти по ручью, чтобы пропустить пограничников, а Леск пусть как-то отрывается сама. Можно попытаться задержать погоню — в лесную войну сыграть, чтобы спасти Леск. Что лучше, что правильнее?

Выбрался повыше и затаился в кустах. Присматривался, прислушивался. Но служивые все не появлялись, только доносилось жалобное ржание брошенной лошади. Да и то затихло, донеслось неритмичное шуршание травы под копытами — как-то бедная тварь встала, захромала на трех ногах.

А служивых не было. Рес гнал от себя надежду, чтобы не спугнуть удачу — он, как ни удивительно, после месяцев бегства и страха еще не готов был умереть.

Долго ждал. Солнце уже прикоснулось к небокраю, когда поверил — отстала погоня. За время, что Рес прождал пограничников, они могли доползти до его засады на брюхе.

Когда стало понятно, что погоня не появится — видимо, беглецы пересекли ничейную полосу, а в Драконью Пустошь служивые углубляться не решились, — Рес немного растерялся. Стоит ли радоваться — от людей-то спасся, но как спасется от драконов? Даже неизвестно, сторожат ли они границу со своей стороны. Надо было раньше думать, хотя бы у Леск расспрашивать.

Отправился за ней по следам. Пока шел, стемнело. И в неверном свете луны наткнулся на мертвую лошадь Леск — не выдержала, пала от гонки. Следов в темноте не разобрать, потому крикнул:

— Это я, Рес.

Зашуршали кусты, послышались шаги, и Леск вышла с направленным в землю самострелом. Спросила сдавленно:

— Пограничники отстали?

— Да.

— Значит, мы уже в Драконьей Пустоши.

— А до того была ничейная полоса?

— Да. Я надеялась, что мы в ней оторвемся.

Они все реже со страхом оглядывались, и все чаще со страхом всматривались вперед. Позади смерть, впереди неизвестность, возможно тоже смерть.

Позади осталась Равнинная Империя, а вместе с ней — указ первого министра о переселении народа побережья, заставы солдат на дорогах, патрули стражников в городах, разъезды егерей в лесах. Указ Императора о награде за каждого побережника, живого или мертвого — самый коварный ход. К счастью, запоздалый, большинство побережников скрылись в соседних государствах. А меньшинство… Плохо оказаться в меньшинстве.

По древнему договору, любого человека, проникшего в Драконью Пустошь, убьют. Либо драконы, либо свои, люди, когда нарушитель границы вернется на равнины. Драконам тоже запрещено посещать человеческие земли, и тоже под страхом смерти.

Среди свитков Леск нашелся список очень древней карты, посмотрели ее и решили идти дальше на север — к реке Колдунье, надеясь, что на ней тоже есть прямая тропа. А там уже решат, вверх направиться, чтобы потом пробраться в Холодную Степь, или вниз, к морю. Не хотелось углубляться в драконью страну, но что делать? Возможно, что не так уж здесь опасно. Тысячелетия люди не видели драконов, не бывали в Пустоши. А если кто-нибудь и попадал сюда, то предпочел не рассказывать.

Беглецы шли по непривычно безлюдной местности. Кустарники, пустыри, мелкие перелески, узловатые одиночные сосны, болотца, озерца, ручьи. Озера кишели рыбой и дикими утками, во множестве попадались куропатки, зайцы. Рес охотился с луком или рыбачил, Леск собирала грибы и орехи — пищи хватало, можно было приберечь последние сухари.

Рес еще невдалеке от границы принялся расспрашивать Леск:

— И где здесь драконы?

— Я не знаю. Но мы их увидим. Они большие.

— Лишь бы они нас не увидели…

Когда стало понятно, что погоня отстала совсем, взялся за расспросы основательнее:

— Когда нам лучше двигаться, днем или ночью?

— Что?

— Драконы ночные звери, или дневные?

— Они не звери.

— И все-таки, ночью или днем они спят?

Леск задумалась. И не ответила, а стала рассуждать вслух:

— Трудно сказать. В легендах путаница. Большинство битв и поединков людей с драконами происходили днем.

— Так то битвы, воевать когда угодно приходится. А если мир, то днем драконы спят или ночью?

— Раз больше всего они воевали днем, то… С другой стороны, драконы нападали на человеческие укрепления почти всегда ночью. Может быть, потому что в темноте легче напасть внезапно.

— Не, в укреплениях стража не спит даже сейчас, когда мир, а уж на войне с драконами и вовсе не спала бы. Не получится внезапно, а заплутать в темноте, на своих напасть — можно. Ночь как слепая лошадь, не поймешь, куда вынесет. Разве что драконы видят в темноте.

Леск снова задумалась.

— По многим легендам драконы живут в глубоких пещерах. Или во дворцах, но это, скорее, сказки.

— Стало быть, в темноте они видят?

— Вероятно. Но в тех легендах, где люди проникали в пещеры драконов, люди не брали с собой факелов или светильников… Есть легенда о Салгуре… Салгур долго плутал по пещерам под горой Тон в темноте, на ощупь. И вышел в зал, где жил дракон Увр. В легенде сказано, что зал был освещен блеском драконьего золота.