Как крепость достроили, конное войско получило приказ: отправляться в поход против еще одних здешних жителей — всадников, захватить их город. После стычки с тощими многие стали побаиваться еще одного здешнего врага, с которым до сих пор не сталкивались. Слухи поползли, вроде того, что всадники, в отличие от сутулых, неуязвимы, что они могут сцепляться по многу вместе, образуя великанов-чудовищ, что оружие у них лучше скорострелов, что владеют колдовством. Имперские разведчики, отправлявшиеся вместе с конниками, и назначенный командовать походом дворянин Талей Итос, пытались разубедить, рассказывали, что неуязвимость всадников гораздо меньше человеческой — они гибнут от легких ран, как и сутулые, потому в бою носят доспехи. И все равно предпочитают воевать на расстоянии — кидаются всякими снарядами, какими вручную, какими с помощью устройств. Что колдовством не владеют, иначе бы давно уже ходили в соседние миры.
Двинулись в путь. Медленнее, чем раньше, потому что задерживал обоз с разобранными осадными башнями, его еще и особо хранить приходилось. В собранном виде башня — настоящая передвижная крепость с двумя орудиями, впечатляет тех, кто не видел стальных черепах. Может быть очень полезна при штурме укреплений или обороне против большого войска, но в войне с подвижным противником, каким являются сутулые, только вред принесет, потому что слишком медленная.
Первых всадников встретили разведчики — разъезд степняков. Ни на ком противники не ехали, так бежали, хотя быстро. И не на четырех конечностях, а на двух — в самой короткой, но толстой, каждый всадник нес плетеный короб, а самой длинной придерживал. Увидев людей, тут же выхватили длинными конечностями из коробов неровные комки и, не то крутнувшись, не то кувыркнувшись, швырнули. Далеко, на хороших два полета стрелы, и довольно точно — комки упали перед людьми и разбились, взметнув облака пыли. Степняки знали от имперских разведчиков, что эта пыль хороша против сутулых, а на людей не действует. Притворились, что действует — попадали не землю вместе с лошадьми и застыли. Но всадники скрылись в зарослях цветов — не то разгадали обман, не то трупы врагов были им не нужны.
Командир Итос, опасаясь внезапных атак противника, разослал разъезды на полперехода во все стороны, даже назад. Следы всадников попадались, сами они — ни разу. Кроме того, встречались и до сих пор не виданные — круглые и широкие — следы каких-то крупных и тяжелых существ. Явно тех, на которых ездили всадники, это и имперские разведчики подтвердили. Колдун Тильх аж извелся, так хотел здешних «лошадей» увидеть. Упрашивал разведчиков хотя бы нарисовать, его успокаивали, что еще насмотрится.
Первыми увидели город всадников Тарджи с двумя десятками морских конников. Расположен в ровной, без зарослей цветов долине, небольшой, иные селения родного мира покрупнее, а городами не считаются. Да и этот можно ли назвать городом — стены вокруг нету, только дорога. Все строения белые, как храм неба. Большинство — узкие, длинные и высокие, с полукруглыми крышами, очень часто соединены перемычками, так что не поймешь, один это дом или много. В трех местах гроздьями — узкие треугольные пирамиды, вроде шпилей. И на всех строениях по множеству лестниц, обычно в виде рядов скоб. Чувствовалось, что построено не как само получилось, а по замыслу, хотя и не поймешь его — нечеловеческий. Город был пуст. Следов вокруг хватает, но все старые, не меньше шести дней им.
Многих тогда насторожило, что город пуст. Думалось: если всадники просто сбежали, испугавшись, что люди неуязвимы к ядовитой пыли, хорошо, но раз успели сбежать, то хватило бы времени и каверзу подготовить. Разведчиков-то люди высылали, так ведь, чтобы обыскать город и округу, придется взяться всему войску, и то надолго занятие. Командир Итос решил: раз приказано занять город, то и нечего сомневаться.
Не дошло войско до города. Немного оставалось — холмы перевалить — как получили приказ возвращаться, потому что крепость возле межмирового перехода атакована сразу сутулыми и всадниками. Чего-то там говорили про смертельный свет и ядовитых мошек.
Только развернулись, и трети перехода не прошли, как на склоне двадцать раз осмотренного разведчиками холма открылись несколько дыр — входы пещер, с крепостные ворота каждый. И в том, что высунулось из них, люди легко распознали взведенные камнеметы на полозьях. Целиком из металла сделанные — ничто другое так блестеть не может. А всадников или еще кого-то не видно было, наверное, внутри прятались, как люди соседнего мира в стальных черепахах. Оглушительно захлопали шумные самострелы — камнеметы неуклонно разворачивались, Тарджи видел в подзорную трубу, что снарядики отскакивают от металла. Грохнуло орудие — недолет и сильно влево, стрелки ветер не учли. Грохнуло второе — снаряд взорвался на склоне далеко за пещерами, перелет.
А потом выстрелили камнеметы, их снаряды — серые шары — упали справа от войска. Тоже мимо? Но из разбившихся при ударе о землю шаров поднялись густые белесые облака.
Тарджи видел, что они распространяются слишком быстро для простого дыма или тумана, и с приказом: «За мной!» — погнал вперед и влево против ветра, чтобы разойтись с этой белесой мутью, чем бы она ни была. За Тарджи — вся его сотня морских конников, несколько степняков, имперцев. В тревоге оглянувшись, увидел, что войско рассыпается — люди гонят лошадей в явной панике. А кто не успевает, кого настигает уже совсем не густое облако, валятся на месте. И люди, и лошади судорожно дергаются и падают, как убитые в голову.
Муть гналась целенаправленно — за отрядом Тарджи вытянулась языком, который почти сразу отделился и стал самостоятельным сгустком. Против ветра двигалась медленнее лошадей, но ведь холмы, конникам то вниз, то вверх приходилось, а муть могла и по прямой. Все же оторвались — поднялись на вершину холма, где ветер сильнее, он и унес муть. Что-то там, на месте разгрома, происходило — мерцал свет, явно колдовской, грохотали шумные самострелы и даже орудие.
Когда стало ясно, что муть больше не преследует, Тарджи принялся вызывать своих через переговорную печать. Отзывались, рассказывали. Первым делом Тарджи расспрашивал про муть — вдруг кто видел ее вблизи. Нашлись такие, одни говорили, что муть состояла из белых мух, вторые — что из мелких ночных бабочек. В общем — живые существа, маленькие, белые, летучие и кусачие. Десятка укусов хватало, чтобы убить человека на месте, после пяти тоже жили недолго — начинали задыхаться и валились. Даже после одного вздувалась опухоль с кулак и лихорадило.
Уцелело меньше половины войска. В основном те, кто уходил против ветра, как Тарджи с отрядом. Две сотни степняков вынуждены были гнать по ветру, так уцелели только у кого были самые резвые кони, и то пришлось бросить оружие и припасы. А вольники и сами спрыгнули, лошадей отпустили. И, как ни удивительно, выжили — мух отпугнул запах дегтя. Случайно узнали: у кого-то из них лошадь споткнулась, упала, мухи настигли, окружили. Остальные вольники оглядываются, и видят, что лошадь уже мертвая, а человек живой, и кричит: «Меня не кусают!»
Погибли трое колдунов, но Тильх выжил — создал над собой огненный вихрь, слабенький, только чтобы отпугнуть мух. Под вихрем, кроме колдуна, укрылись семь сотен горных лучников вместе с лошадьми. Сбились в кучу, как овцы в мороз, едва друг друга не давили. Так и выбрались, Тильха на руках несли — он держался, пока мухи не посыпались мертвые, а потом потерял сознание. Всадники толпой полезли из пещер, увидев, что целый человеческий отряд уходит, выдвинулись на каких-то плоских тварях верхом, люди отбились из шумных самострелов. Один раз стрельнули из орудия, однако зарядить его для второго выстрела не сумели, а вся обслуга была мертва. Сколько-то горных лучников нырнули в озерцо, выставили наружу трубки шумных самострелов и дышали через них. Однако белые мухи все равно залезали в трубки и некоторых, кто не сумел отплеваться, кусали во рту, после этого человек задыхался из-за разбухшего языка.
