На четвертый день пути высланные вперед разведчики обнаружили издалека целое войско сутулых, тысячи. Вооружены все теми же костями сородичей, настроены очень решительно — хотя никто из людей никогда не видел сомневающегося сутулого.
Человеческое войско перестроилось для битвы, заняв удобный открытый склон холма. Предполагали сражаться по старому — горные лучники расстреливают врагов издалека, остальные прикрывают, хотя многим не понравилась сама мысль, что конница будет воевать в обороне. Командующий согласился, что при удобном случае можно и самим напасть.
И вот появилось на соседнем холме войско противника. И почти тут же ветром из-за холмов принесло густой не то дым, не то туман, он заволок все непроглядной мутью, на двадцать шагов ничего не видно. Перед горными лучниками по приказу командующего выстроились спешенные конники с пиками, другие развернулись, чтобы прикрывать войско с боков. Один из подчиненных Тарджи десятников заявил, что от шумных самострелов в тумане нет толку, а значит надо идти в бой на конях лавой — нападать в любом случае лучше, чем защищаться. Но Тарджи понимал, что при такой видимости легко потерять управление войском.
А сутулые ударили справа, где было меньше всего шумных самострелов. Хорошо, что стоявшие там степняки и морские конники услышали их приближение и выпустили стрелы на звук. Поразили многих, удар противника вышел ослабленный. Все равно мощный — выскочили из тумана, как из засады, взмахами костяных мечей отвели наставленные пики спешившейся имперской конницы и вломились в человеческие ряды. Большинство противников погибли под пиками, стрелами и мечами, не успев замахнуться для второго удара, но за ними напирали еще. И успевали рубануть, а удары у сутулых силы чудовищной, обычные кафтаны от них не защищают. И даже кольчуги — хоть и остаются целыми, но кости под ними крошатся, как от дубины. По той же причине просто прикрывшись клинком не спасешься — нужно сливать, отводить, гасить удары, а это сложнее. Сражались сутулые грубовато, без изысков, но по-своему — непривычными для бойцов родного мира приемами. Сказать, хотя бы, что бить предпочитали снизу, им так сподручнее. В том первом ближнем бою лучше всех сражались имперские дворяне — их изначально готовили против любых противников. Еще у вольников неплохо получалось, потому что в рубке ставят на атаку, защита на втором месте, а ведь сутулые тоже не готовы были к человеческим боевым приемам — всем этим двойным, обводящим, обманным. Кроме того, вольники тоже любят рубить снизу, целясь в локоть или бок, а потому умеют защищаться от нижних атак.
Оказалось, что сутулые очень уязвимы — от неглубоких с виду ран, даже на руках или ногах, обмякали, валились и сразу начинали ссыхаться. Человеческая живучесть, в свою очередь, оказалась неожиданностью для сутулых — нанеся противнику-человеку легкую рану, считали его побежденным и открывались ударам. Некоторые приспособились нарочно подставляться под неглубокие порезы, чтобы обмануть сутулых. Поначалу срабатывало.
Морские конники в том бою стояли вторым строем и в основном стреляли из луков. Но не все — Тарджи увидел, что противник теснит имперских конников, спрыгунул с коня и бросился в свалку с парой морянских тесаков. Одним клинком отводил удары, другим рубил и колол руки — хоть на предплечья сутулых и были намотаны для защиты травяные жгуты, но от хорошего удара с протяжкой или мощного укола не спасали.
Отступив с этой стороны, сутулые навалились с другой, тоже отступили — там стояли вольники, и они пустили в ход адские яблоки, забрасывая их в задние ряды сутулых. Пробовали те и посередине человеческого строя, но нарвались на слаженные залпы из шумных самострелов, а с близкого расстояния свинцовый снарядик пробивает двоих и застревает в третьем.
Неизвестно, чем бы закончилась битва, если бы людям не повезло — поменялся ветер и унес туман. Сутулые бросились бежать, люди, вскочив на коней — преследовать. Забыли, что здесь не родной мир, опьянели от близкой победы. Однако сутулые отступали хоть и быстро, но с умом — где-то убегали, где-то упирались, ощетинившись пиками и закидывая людей копьями. И не только сумели разделить человеческое войско, а оттеснили от него главную силу — всю тысячу горных лучников. С ними — всех четырех колдунов. И с полтысячи вольников и степняков, но сутулых навалилось гораздо больше. Со всех сторон — в кольцо взяли. Остальные войска, получив приказы через переговорные печати, ринулись на помощь, однако могли и не успеть. Да, на тонкой паутинке все висело.
Горные лучники дали залп по самому узкому месту кольца, надеяся прорваться. Не хватило свинца — сутулые успевали замкнуть кольцо, пока горные лучники перезаряжались. И раздался оглушительный стрекот скорострелов. Вольники протащили их тайком из предыдущего мира. В нарушение приказа и ко всеобщей удаче — прорвались окруженные.
Потом человеческое войско собралось вместе, перестроилось, и насело на противника. В погони и ближний бой не вязались, предпочитая обстреливать издалека. Из луков, все равно сутулым нечем было ответить — каждый из них нес не больше двух метательных копий, которые давно уже потратил или потерял. Очень много осталось на тех холмах костей и вонючей трупной пыли.
Можно было бы радоваться победе, но свои потери слишком велики. В перестрелках люди сильнее, а в ближнем бою, все же, сутулые. И еще неизвестно, какую они могут придумать хитрость нечеловеческими умами. Туман, кстати, они подняли — просто разожгли множество костров и набросали в них сырых цветов. Так что дальше, когда достигли межмирового перехода, люди воевали по-другому, предпочитая нападать, а не защищаться. Многочисленные разъезды патрулировали местность на день пути, следы высматривали — их хорошо видно на здешней однородной траве. Если встречали отряд сутулых, тут же сообщали через переговорную печать. В бой не вязались, прятались, а если сутулые заметят — отступали. Подтягивались другие разъезды, чтобы не меньше, чем вдвое превышать противника численно и, сыпанув стрелами, обрушивались лавой. Как правило, хватало стрел. На случай, если появится крупное войско сутулых, замыслили тоже нападать первыми, чтобы не стоять и не ждать подлостей, вроде того тумана. И на всякий случай строили земляное укрепление рядом с переходом.
Поначалу надеялись договориться с сутулыми, пытались взять пленных. Но те не сдавались, дрались до конца. Какого-то поймали сетью, так он повернул голову до хруста и начал ссыхаться.
Так и дождались, пока из мира диких волков пришло подкрепление — небольшие орудия и разобранные осадные башни. С обслугой. За ними появились посреди долины отряды плотников и землекопов, которые тут же взялись строить добротную крепость. С таким расчетом, чтобы переход был прямо в ней — и отсидеться есть где, и путь к отступлению не перекроют, если что. Кроме того, через переход снабжали: лесом, дичью и рыбой из соседнего мира, а хлебом, инструментом, оружием — из родного. Соседний мир был человеческий, но дикий, тамошние племена еще железа не знали. И все равно пытались поначалу воевать против иномирян, сейчас присмерели, признали власть Императора и торгуют понемногу. Дичь и рыба особенно радовали, а то сухари и сушеное мясо надоели, здешние безвкусные цветы — тем более.
Сотня Тарджи и другие конники все так же патрулировали округу, пока крепость не была достроена окончательно. Сутулые перестали появляться совсем, тощие тоже изменили пути кочевки, чтобы обходить людей подальше. И все равно случилась стычка: какие-то новоприбывшие наемники-пехотинцы из Лунного княжества то ли не знали, что с тощими лучше не враждовать, то ли просто дурни были редкие. Выжил только один, он рассказывал, что десятник, едва увидев нескольких тощих в зарослях, выстрелил из шумного самострела. Метко — попал одному в голову. Остальные тощие бросились в атаку, по ним тоже стреляли, но все мимо — они очень ловко и быстро уходили с направления выстрела — уклонялись, припадали к земле, высоко подпрыгивали. А в ближнем бою молниеносно обезоружили людей хитроумными приемами. Кожаные доспехи защитили наемников от ударов палками, тогда тощие пустили в дело трофейные человеческие мечи и пики. Уцелевший наемник сразу получил рану в бедро и догадался притвориться мертвым — слышал рассказы, как сутулые гибнут от легких ран и подумал, что тощие так же уязвимы и вряд ли знают о человеческой живучести. Остальные наемники не догадались и погибли. Тощие трофеев не взяли — унесли мертвого собрата и свои палки, в том числе поломанные, а человеческое оружие бросили. Хорошо, что больше стычек с тощими не было — сами они вели себя мирно и равнодушно, а среди людей все дурни поумнели достаточно. Кроме того, в патрули стали отправлять только тех, кто зря стрелять не станет. Остальных не отпускали от крепости, чем особенно недоволен был колдун Тильх — он все изучал здешнюю природу. Обнаружил по каким-то приметам, что она лишь кажется однообразной, на самом деле есть сотни разновидностей светящихся цветов, а еще больше — травы. Удивлялся, что не встречается животных: допустим, крупные ушли, мелкие попрятались, но совсем крошечные, вроде муравьев или тлей, должны попадаться на тех же цветах.
