После разогнали стрелами еще пехотный патруль, сотник доложил через переговорную печать, что берег чистый, и можно высаживать морскую пехоту.
Высадились, заняли оборону. Тем временем имперские мастера прямо в море собрали плавучие причалы, и объединенная армия родного мира сошла на берег. Силища. И кого только не было, про иные народы Тарджи вовсе не знал. Иные считал байками, например, огневиков, якобы они все владеют колдовством, а здесь их увидел целую сотню. Не колдуны, а обычные бойцы — лучники в основном.
А еще, когда фураж для своего десятка добывал, встретил отряд чернокожих всадников. Не то удивительно, что черные — хоть и живут они на дальнем Юге, но в теперешние времена нередко на севере попадаются. В основном моряки, некоторым в купцы удается выбраться, многие становятся наемниками — их и в объединенной армии тоже можно было встретить. Но эти были хоть и чернокожие, а по всем остальным приметам — не с Юга, а с востока. Во-первых, верхом, да еще с оружием как раз для конного боя, а на дальнем Юге лошадей мало, потому боевой конницы нет. Во-вторых — сами кони, оружие, одежа, лица. По всем этим приметам где-то между степняками, восточными горцами и народами Десяти Племен, только в цвет посветлее перекрасить. У одного пряжка на поясе явно работы пещерников, значит — точно оттуда, Сухие горы — страна пещерников — как раз на востоке, за ними уже империя меднолицых. Тарджи, не сдержав любопытства, поздоровался. И чуть с коня не упал, узнав, что перед ним те самые вольники, что живут в верховьях Горькой и по южным берегам Великого озера. Черные потому, что в походах дегтем мажутся. Разговорились с десятником. Когда Тарджи сказал, что из морских конников, десятник кивнул:
— Верхом в абордажи ходите?
Тарджи рассмеялся и кивнул в ответ:
— Лавой!
Посмеявшись, разошлись, но потом не раз встречались за пивом и в бою. Всю войну.
Воевать с Союзом было просто — основная работа выпала шумным самострелам и орудиям. Сотня имперских горных стрелков могла остановить любую атаку здешней армии — в три ряда располагались и били залпами друг другу через голову. Бойцам противника только и спасения было, что разбежаться, а если упрямо шли вперед, то ни один не приближался к имперскому строю даже на полет стрелы. А сухопутные орудия могли стрелять снарядами, которые взрывались в воздухе и раскидывали куски железа — с десяти выстрелов можно выкосить целое войско. Против стен другие снаряды были, камнебойные — любое укрепление за полдня превращали в руину. Большинству остального войска только и оставалось в бою работы, что прикрывать горных стрелков и орудия, чтобы противник не приблизился к ним на выстрел из лука. Кроме того, бегущую пехоту преследовать, патрули, разведка. Вот и все, пожалуй. Дивились многие, зачем Император собрал и отправил в этот мир такую силищу — хватило бы горных лучников с прикрытием. Даже половины из них хватило бы. Многие наемники радовались, что без войны на войне зарабатывают, а другие в ответ ухмылялись:
— Найдется и вам работа. Равнинная империя много дармоедов кормит, но только своих, имперских. Отслужите вы свою плату, не в этом мире, так в следующем.
Морская конница и вольники не дармоедствовали — как раз занимались разведкой. Еще их часто пускали передовыми за умение с ходу пересекать реки, которое, кроме всего прочего, здорово пугало местных вояк. Суеверные здесь люди жили — реки считали священным домом каких-то потусторонних сил, не пропускавших кого попало. Возможно, что и неспроста — в родном мире реки тоже не только вода, по ним «прямые тропы» проходят, колдовские границы, источники волшебства. Может и здесь что было, но обереги защищали.
Так и получалось, что Тарджи проходил по Союзу одним из первых среди всего объединенного войска. Порой совсем первым. Мирных людей не встречал ни разу: и без того не густо заселенная страна сейчас обезлюдела, селения стояли пустые, все ценное вывезено. Потому что здешний народ посчитал вторгшуюся армию не то демонами, не то сплошь темными колдунами, не то и тем, и другим. Не только потому, что морские конники и вольники переплывали реки, не соблюдая ритуалов, пленные рассказывали, что много из-за чего еще. Из-за орудий и шумных самострелов — это понятно, Тарджи и сам до сих пор сомневался, нет ли в них волшебства. Из-за отличных клинков — тоже понятно, когда видишь, как меч черной или дымчатой стали перерубает здешнее железо, недолго заподозрить, что на клинок наложен заговор. Тем более — кузнецы здесь считались колдунами, как до сих пор кое-где в родном мире. Из-за того, что волшебство на пришельцев не действует — здешние колдуны всегда сопровождали армии, а сейчас еще и собрались все вместе. Пытались внушить вторгшимся войскам ужас, создать огненные вихри, отравить воду, призвать демонов, расставляли волшебные ловушки. Но обереги защищали надежно, кроме того, в объединенном войске колдуны, все же, имелись — передвигались в обозе вместе со служителями неба и всех богов. Говорили они, что колдовское искусство здесь также не развито, как и кузнечное дело, ему легко противостоять. Кстати, вольники одного колдуна подпоили, и он признался, что есть у войска и тайное оружие, в том числе — пленные демоны. Причем они еще и не самым страшным были.
Вольники вообще здорово себе на уме оказались — чего еще ожидать от наследников беглых рабов из страны Десяти Племен? Легкой коннице было строго наказано: главная задача — разведка, в бой не вязаться, кроме самых крайних случаев, и то лучше спросить разрешения через переговорную печать. А вольники все равно то гонца перехватят, то мост сжечь не дадут, то привезут в мешке пленного колдуна из местных. И все без разрешения — оправдывались, что не было времени просить разрешения или сотник с переговоной печатью далеко, или еще чем. Возможность захватить живым местного колдуна — чем не тот самый крайний случай? Или же: понравились вольникам шумные самострелы. Не им одним, всем, и все понимали, что имперские горные стрелки оружием делиться не станут. Вольники тоже понимали, однако вскоре появились по два-три шумных самострела в каждой их сотне. Какими путями — не признаются, врут, что всегда были. Имперское начальство затеяло расследование — вроде бы, все самострелы на месте, сколько их привезли из родного мира, столько и есть в обозе или у горных стрелков на руках. Откуда взялись те, что у вольников, объяснить нечем, кроме колдовства. Тарджи подозревал, что прямо тут их сделали — может сами вольники, были среди них хорошие кузнецы, может имперские мастера — они умели шумные самострелы чинить, а стало быть, могли и изготовить. Но решил о своих подозрениях помалкивать, раз самоуправство вольников шло на пользу войску. Имперцы даже отрядили нескольких горных лучников, чтобы подучить вольников обращению с шумными самострелами — непростое дело, навык нужен.
Объединенная армия быстро и неуклонно двигалась на северо-восток, к столице, разбивала одно войско противника за другим. Почти без потерь. За все время только один наемник из степняков был ранен стрелой и все равно выжил. Еще несколько обозных лошадей погибли в хитроумных ловушках. Были и погибшие люди: кто-то при переправе утонул, кто-то упал с коня и сломал шею, кто-то в темноте на пику напоролся. Но это все смерти небоевые, обычные случайности, каких в мирной жизни едва ли не больше на такую-то прорву народу.
Война с Союзом Срединных Земель закончилась неожиданно, мало того, еще и незаметно. Ну, повернула армия на восток, но начальству виднее, где воевать. Ну, не выслали вольников в разведку, а всего лишь передовыми пустили, но, может быть, сегодня разведывает кто-то другой, в войске хватает легкой конницы. Ну, разошелся приказ избегать боя с местными при любых обстоятельствах, но и это легко объясняется: должно быть, самоуправство вольников очень не понравилось начальству. Ну, видели перед этим, что прибыли от противника два десятка верховых, державших над головой пустые ножны — здешний знак просьбы о переговорах. Не придали значения.
