Из-за угла послышался топот, голос Кадьора:

— Только живой ее, живой!

Побережники выбежали через калитку на улицу, бросились на север, к лесу, чтобы выбраться из промежутка. У Леск на спине болтался ее мешок со свитками — с собой брала в книгохранилище, боялась в спальне оставлять, — а в руках она держала объемистый сверток. Рес его перехватил — тяжеленький, камень там, что ли.

Пересекли чей-то двор, сад, засеянное поле, побежали лесом. Перешли на шаг — погони не слышно, а силы понадобятся. Леск, на ходу порывшись в своем мешке, вытащила оттуда свиток и торопливо прочитала с него заклинание — объяснила, что оно должно скрыть беглецов от волшебных зеркал.

А вот и граница промежутка, выглядит, как очень густой лесной сумрак. Рес боялся погони с собаками и еще — что их встретят в обычном мире. Это же так просто, раз все выходят из промежутка в одно и то же место. Хуже всего, если колдун нападет исподтишка. Однако, когда мир вокруг изменился, никто не встретил беглецов. Наверное, не могли колдуны предположить, что кто-то может добровольно сбежать из их промежутка, привыкли, что наоборот — выгонять надо.

Леск вынула из поясной сумки мешочек с пряной травой, рассеяла ее — правильно, в промежутке собаки были. Потом беглецы, шагая по выступающим из земли корням, чтобы не оставлять следов, укрылись в подлеске и стали ждать погони. Будь больше времени — бежали бы к Колдунье, чтобы захватить там лодку и уйти прямной тропой, но преследователи верхом догонят. Вся надежда оставалась — вернуться в промежуток, как погоня мимо проскочит. Если, конечно, Кадьор не догадался еще, что Леск тоже умеет колдовать.

— Так что случилось? — спросил Рес.

— Не знаю. Я переписывала, даже в зеркало не смотрела. А тут слышу, Кадьор говорит тихо, зло так: «Живой ее берите, можно ранить, но не тяжело, тогда легче будет управиться с мужем. Первым я войду, потом врываетесь вы». Я зеркало схватила, окно выбила, выскочила. Кадьор сразу за мной ворвался в хранилище, но в окно не пролез. Я за угол успела, когда он закричал: «Остановите побережницу».

— Я слышал.

— И тут эти двое выскочили, непонятно откуда. Я и тебя позвала сразу.

— Успела. А тут что, зеркало?

— Да. Оно неухватистое, я и завернула в занавеску.

А Рес успел расстроиться, что больше ничего не увидит в зеркале. Впрочем, сначала надо убежать от погони. Опять.

— И чего они на тебя накинулись? — досадовал Рес.

— Я не знаю. Скорее всего, мы совершили какое-то кощунство… еще я по своей воле рылась в свитках, а не только составляла перепись. Но ничего такого не видела!

— Или на нас донесли — просто так, лишь бы подлость сделать… Или заметили, что с зеркалом возишься?

— Сегодня я в него не смотрела.

— А, не важно, удрать бы. Давай, в зеркале глянем, что там делается?

Рес развенул занавеску — зеркало оказалось похожим на горбушку округлым камнем с плоским отполированным срезом. Леск натравила его на «погоню за мной» — сразу увидели, что по городку к лесу движется отряд верховых кольчужников. Леск насчитала двадцать одного. И Кадьор среди них был, мрачный и злой. А собак не взяли — зря Леск пряную траву потратила.

Она спрятала зеркало, Рес приготовил тесак. Жаль, меч и лук в спальне остались. Надо было хоть у оглушенных кольчужников забрать оружие. Леск забормотала заклинание.

А вот и погоня — воздух над тропой дрогнул, возникли кольчужники на лошадях. Немедленно поскакали тропой к Колдунье — все же думали, что беглецам больше некуда идти, не догадались, что Леск сама может открыть путь в промежуток.

Она и открыла, и беглецы окольным путем поспешили к городку. На ходу натерли лица и руки соком дикого ореха — еще с Трехречье запас остался — и закапали в глаза настой красавки. Надеялись, опять сойдут за южан или хотя бы полукровок. Жаль, тонкокостость не скроешь.

Вроде удалось сменить личину — несколько встреченных горожан особого внимания не обратили. Так и вышли беглецы на дорогу, которая вела к морю. Грунтовая, утоптанная и совсем пустая, петляет между полей и перелесков. Все время прислушивались, не донесется ли сзади стук копыт. Да, пожалуй, и шум спереди мог значить опасность — у колдунов есть способы очень быстрой связи, так что могли сообщить по всему промежутку, что ловят побережников.

Стук копыт донесся сзади. Но к нему примешивалось тарахтенье колес, да и лошадей было не больше трех. Очень не похоже на погоню, так что Рес и Леск не стали прятаться.

Из-за поворота показалась легкая повозка, запряженная парой сытых гнедых. Рес поднял руку, и повозка остановилась рядом.

— Подвезти?! — спросил возница, весело улыбающийся лесовик. — Садитесь!

Ему поговорить хотелось.

Беглецы назвались южанскими именами — Хадик и Фрира, Рес соврал, что колдуны направили его к приморскому селению, чтобы чинить причал — слышал в кабаке краем уха, что давно пора.

— Наконец-то! — кивнул возница, его звали Ксаи. — Там все плотники на верфи заняты, а причал того гляди развалится.

Остаток пути говорил в основном Ксаи. Он возил рыбу в город — колдуны любят свежую морскую, потому выделили Ксаи легкую быструю повозку и хороших лошадей. Сам он здесь родился, всю жизнь прожил в промежутке. Больше того, чувствовалось, что боится его покидать. Но уверенно заявлял, что нужен советникам и служителям, может не трястись перед равноденствиями.

— Я даже случайно не могу уйти из промежутка, — веселился Ксаи. — Потому что только по этой дороге гоняю, оно даже вернее, чем просто в городе жить. Когда-то ведь выйти из города придется, и можно случайно не туда свернуть, потому что не знаешь, что вокруг, где границы промежутка. Случалось такое, а колдуны не всякому позволят вернуться.

— И часто такое… случается? — спросила зачем-то Леск.

— С горожанами редко, — охотно отвечал Ксаи. — Чаще всего — с рыбаками. Зазевается рыбак, глядь — уже на Колдунье, а не в море. Но рыбкаков колдуны возвращают почти всегда, рыба нужна. А вот моряки — тем приходится осторожничать особо. Рыбацкую лодку можно сушей дотянуть до перехода, а корабль — только окольными путями, через другие промежутки. Морякам такое не прощают, не пускают сюда больше. А то, еще бывает, что мачты сломаются — ветер в промежутке и на Колдунье разный может быть.

Рес удивился, что здесь и корабли есть. Очень хотелось спросить, зачем они, однако вдруг и так все знают? Конечно, если Ксаи заподозрит что-то, можно пустить в ход тесак, но очень не хотелось отвечать злом на добро.

Впрочем, возница сам выболтал:

— Ага, есть у нас и корабли на море — вглубь ходят, в другие промежутки. Ананасы привозят, апельсины — вы, небось, такого и не пробовали у себя в Плавильне.

Почему он решил, что Хадик и Фрира из селения Плавильня, трудно сказать.

Рес, изобразив страх — легко получилось, — спросил, далеко ли от берега граница промежутка. Ксаи не знал — а зачем ему, он же не собирается плавать в море.

Въехали на холм — и море открылось. Безбрежная синева притянула взгляд и не отпускала, Рес даже болтовню Ксаи почти не слышал — пил глазами простор. Рассудком отметил крохотную, отгороженную молом бухту с причалом и десятком малых судов, два двухмачтовика, стоявших на якорях в открытом море. Настолько засмотрелся, что и не заметил, как въехали в селение. А вот оно морю не соответствовало — сбившиеся в тесную кучку мазанки, воняет тухлыми рыбьими потрохами и нужником, люди смотрят угрюмо, с завистью.

Ксаи высадил беглецов на окраине, подробно объяснил, как пройти к здешнему советнику. Рес расспросил, где тут причал — в том смысле, что сначала надо бы оценить, сколько предстоит работы, а потом уж с советником говорить. Ксаи удивился, но все равно объяснил.

Хоть и спешили беглецы, селение обошли по краю — оттуда какой-то шум доносился, пьяные крики. То ли праздник, то ли большая драка.

Причал действительно требовал починки. Молил о ней, грозил, что развалится. А суденышки возле него разные, есть парочка хороших. Беглецы неторопливо, изображая беззаботное спокойствие, направились к «гонцу» — небольшой кораблик, но океанский, явно построенный где-то на Закатных островах. Паруса косые треугольные, снасти сложные, на блоках, благодаря чему управлять можно и в одиночку, само судно размером не больше одномачтовика, но, кроме главной мачты, есть еще малая на корме, под дополнительный парус — это делает суденышко очень вертким. И никого на борту не было — видно, что белеет прямо посреди бушприта пятно помета чайки, даже самый нечистоплотный моряк такого не стерпел бы долго. Все суда у причала были пришвартованы веревками, а этот — еще и железной цепью. Рес, оглянувшись, не смотрит ли кто, с одного удара разрубил ее тесаком.