Из писем короля Альфадаса эльфу Олловейну,

секретный документ, сундук 9,

Дубовый зал библиотеки Фирнстайна

Кадлин в недоумении глядела на город у фьорда. Когда пять дней назад она добралась до Зунненберга, то была потрясена; она никогда не думала, что столько людей могут жить рядом. Но вид Фирнстайна оказался еще более ошеломляющим. Она попыталась посчитать, сколько домов, хижин и лодочных сараев стоит на берегу там, внизу. Да их же больше пяти сотен! Сколько ж там может оказаться людей? Пять тысяч? Или больше? Как огромное стадо оленей. Но оленям нужно переходить от пастбища к пастбищу. Как людям удается жить на одном месте и не умирать с голоду?

Высокий земляной вал с деревянным палисадом опоясывал город. И словно корона, поднимался над поселением огромный пиршественный зал. Чертоги короля. Там, должно быть, живет легендарный Альфадас. Эльфийский сын, как его еще называли. Он прогнал троллей, после того как серокожие опустошили почти всю страну. Он поднял королевство из пепла и возвеличил его.

С самого детства, когда охотники собирались вечерами у костров, Кадлин множество раз слышала рассказы о короле. Альфадас! Это имя всегда трогало ее. Будило внутри сладкую боль, тоску по тому, чтобы быть рядом с ним, служить ему.

Она совершенно точно помнила туманный осенний день, когда в долину спустились тучи и к ним пришла в гости эльфийка Сильвина. Рассматривая ее лук, Кадлин решила стать охотницей. Королю всегда нужны охотники, чтобы обеспечивать множество воинов свежим мясом. Сильвина тоже была охотницей. Раз или два в году, чаще всего весной и осенью, она приходила навестить ее родителей, с которыми подружилась. А еще она делила с королем постель. Когда эльфийка пришла впервые, у Кадлин не хватило сил даже на то, чтобы натянуть лук. Молодая мауравани улыбнулась. С тех пор прошло много времени.

— Ну, что? — Кальф, отец Кадлин, внимательно наблюдал за ней. Он казался напряженным, несмотря на то что изо всех сил пытался не подавать виду. Он был против этого путешествия и еще вчера вечером у лагерного костра пытался отговорить ее. Кальф не любил крупных поселений и избегал их, будто волк. Казалось, он видит в них опасность. Почему это так, рассказывать Кадлин он не захотел. — Тебе нравится то, что ты видишь? Даже здесь, наверху, чувствуется вонь множества людей. Это против божественных законов, чтобы такое количество людей жили на одном пятачке. Они задохнутся в собственных нечистотах! Я уже сейчас тоскую по чистому горному воздуху.

Кадлин глубоко вздохнула. Слова отца были полной чепухой! Воздух хороший. Охотница поглядела на отвесный утес по другую сторону фьорда. На вершине был круг стоящих вертикально камней, зачарованное место, через которое в их мир попадали эльфы. Однажды Альфадас по приказу короля прошел через этот круг с целым войском.

Острая вершина показалась ей странно знакомой. Она ведь никогда прежде здесь не была! Может быть, во сне видела? Иногда ее мучили кошмары-воспоминания об эльфийской зиме. Тогда родители бежали в горы вместе с ней. Она знала об этом по рассказам, но воспоминаний не было. А еще она знала, что однажды встречалась с троллями. Они были огромны. От них пахло дымом и зимой. И с ними была женщина, скрывавшая лицо под маской из кожи. Эта троллиха пришла и держала ее на руках. Даже теперь Кадлин вскрикивала, когда видела это во сне. Прикосновение обернутых лоскутьями тряпок тролльских рук было касанием смерти. Юная охотница не знала, почему еще живы она и ее родители, хотя после бегства встретились с людоедами. Ее мать, Асла, постоянно пыталась разуверить ее в правдивости этой истории. Она говорила, что ничего подобного никогда не было, но заявляла она это с такой решимостью, что Кадлин не верила. Почему мать лгала, почему тролли не убили их — все оставалось тайной. Кальф тоже не хотел говорить об этом, несмотря на то что Асла была мертва уже три года.

Девушка задумчиво глядела на город у фьорда. Там она никогда не была, в этом она была совершенно уверена. Такое место она наверняка бы запомнила. На юге был разбит большой палаточный городок. Собиралось королевское войско. Воины и рабочие шли со всех концов королевства. А еще Кадлин видела флажки, установленные для лучников. Быть в числе стрелков Альфадаса было огромной честью. Только сотня лучших будут сопровождать армию короля в качестве охотников и следопытов. Они станут наполнять желудки голодных воинов, они будут глазами войска, когда оно ступит на территорию троллей.

Кадлин взвалила лук на плечо и широким шагом стала спускаться по дороге вдоль фьорда. Отец казался на удивление подавленным. После смерти Аслы он быстро постарел. Волосы потеряли цвет меда; они поредели, в них появились белые пряди. Он отрастил бороду. Несмотря на то что он по-прежнему оставался сильным мужчиной и мог полдня нести на своих широких плечах тушу убитого быка, он уже был не тем, что раньше. Хорошо, что ее сестра Сильвина не увидела его таким. Она была такой чувствительной. Кальф правильно поступил, постаравшись поскорее выдать ее замуж после смерти матери. Сильвиной ее назвали в честь эльфийки, которая спасла их в зиму войны. Сестра жила в Бронштеде, рыбацкой деревне за горами. Прошлым летом Кадлин вместе с отцом побывала в гостях у родственников. Уже тогда отчетливо было видно, что Сильвина носит под сердцем ребенка. Должно быть, он уже давно родился. Дитя зимы… Нужно надеяться, что Лут сплел малышу нить. Нехорошо рожать детей зимой.

Кадлин чувствовала взгляды мужчин — крестьян и рыбаков. Девушка в брюках, охотничьих сапогах и с луком на плече представляла собой редкое зрелище. Эльфийка Сильвина часто рассказывала ей о своем мире. Там народами правила женщина, и воительницы встречались довольно часто. Здесь, во Фьордландии, было иначе. Женщины рожали детей и могли работать всю жизнь, корчась от натуги и не дождавшись за это ни слова благодарности. Зато воин, сдыхающий в собственной крови на поле боя, мог быть уверен, что его долго не забудут, если он дрался героически. А вот женщину, истекающую кровью в родах, потому что ни одна повитуха и ни один лекарь не могли ей помочь, забывали быстро. О ней не слагали песен, которые пели долгими зимними вечерами в длинных домах. Кадлин хорошо знала, что именно Сильвина пробудила в ней волю к сопротивлению. А еще ее мать Асла, сражавшаяся в кольчуге на валах Зунненберга. Она станет сильной женщиной, которая не будет покоряться воле других! Еще она понимала, что в ответе за некоторые седые волосы на голове отца. Он до последнего пытался отговорить Кадлин от путешествия. Наверное, она будет единственной охотницей в войске.

Кадлин знала, что Кальф не понял, почему ей так важен путь в Фирнстайн. Ей нужен был мужчина. Это она поняла в прошлом году, когда увидела сестру. Еще она хотела иметь детей. В той одинокой долине, где она выросла, не было никого подходящего. А те немногие охотники, которых она до сих пор встречала во время своих рейдов, были ворчливыми стариками. С ними можно было провести вечер у общего костра, но жизнь? Нет! Было забавно слушать их непристойные шутки, учиться ругаться так, что краснел от стыда даже Кальф. Иногда Кадлин даже немного флиртовала… Но серьезных намерений никогда не было. Вспомнился парень-рыбак, которого она соблазнила во время визита к сестре. Он уже был ближе к ее идеалу… Эти проведенные в тайне от всех часы очаровали ее. Он мог бесконечно рассказывать о море, когда они лежали рядом после того, Как любили друг друга. Но Кадлин стало ясно, что ее жизнь будет состоять из сплошного ожидания, если он все же выберет ее. Каждый день молиться Луту, чтобы море не украло ее возлюбленного… Целая жизнь в провонявшей рыбой хижине… Не того ей хотелось. Она искала охотника, с которым могла бы бродить по лесам. Того, кто понимал бы ее и мог предоставить ей свободу. На состязания соберутся самые лучшие охотники Фьордландии. Здесь она найдет себе мужа!

Взгляд Кальфа блуждал по сторонам. Кадлин заметила, как он смотрел на мужчин, которые осмеливались подарить ей улыбку. Их и без того достаточно мало. Придется поговорить об этом. С таким же успехом, как он отговаривал ее от путешествия в Фирнстайн, девушка убеждала его не ходить с ней. Но если он решил не отходить от нее ни на шаг, она может сразу забыть об идее найти себе здесь милого парня!