Он говорил еле слышно. Его голос звучал глухо, в нем не было чувств. И тем не менее Ганда ни на миг не усомнилась в том, что эльф мгновенно воплотит свою угрозу, если она допустит малейшую ошибку. И ему не нужен меч, чтобы убить ее.
— Извини, — негромко пробормотала лисьехвостая. — Я ошиблась. Расскажи мне, какой была Линдвин.
Внезапно на губах Олловейна заиграла улыбка. Он снова кивнул.
— Да, ошибиться в ней было легко. Так случилось и со мной. Она была внучкой Шахондина, князя Аркадии, и я долгое время думал, что она — его инструмент. Он хотел получить трон Эмерелль и камень альвов. И Линдвин взяла его себе, камень альвов, принадлежавший королеве. Ее было не понять. — Слезы мастера меча высохли. Он болезненно сглотнул. — До последнего мига.
Дрожащим голосом рассказывал Олловейн о волшебнице. Как она вонзила ему в горло кинжал и таким образом спасла от смерти от удушения. Как взяла камень альвов и воспользовалась его силой, чтобы позволить тяжелораненой Эмерелль добраться до мира людей. Мастер меча поведал о путешествии в Филанган и о том, как Линдвин соблазнила его, только для того, чтобы снова исчезнуть самым загадочным образом. И только когда крепость Филанган вот-вот должна была погибнуть, он отыскал возлюбленную и обнаружил, что та вместе с другими эльфами из народа нормирга страшной ценой держала в узде подземный огонь.
Олловейн запнулся. Он закрыл глаза, борясь с собой. По щеке его бежала одна-единственная слеза.
— Мне напророчили, что я должен опасаться огня и что однажды умру в огне. Так… — Он пристально поглядел на Ганду. Покачал головой. — Нет, остальное тебе знать не нужно. Но вот уже несколько дней я задаюсь вопросом: знала ли Линдвин о моей судьбе? Меня мучит мысль, что из-за меня она подвергалась смертельной опасности. Наше путешествие на корабле дало мне много времени на размышления. Времени, которого у меня не было со времен гибели Линдвин. — Мастер меча растерянно улыбнулся. — Может быть, она сделала это только ради того, чтобы спасти Филанган. Поначалу все мы думали, что троллям никогда не взять горную крепость…
Олловейн рассказал о том, как он спас Линдвин и бежал с ней из гибнущей крепости. При этом он был тяжело ранен и потерял сознание, а придя в себя, обнаружил, что находился один на заснеженной равнине. Только следы выдавали то, что могло случиться. Очевидно, Линдвин обнаружил патруль троллей. И она пошла навстречу врагам, чтобы они не нашли Олловейна, почти невидимого на снегу в своем белом плаще. За свое мужество она поплатилась жизнью. Запинаясь, мастер меча сумел поведать о том, что сделали с волшебницей и как она противилась смерти, пока они не встретились в последний раз.
Олловейн поднес к губам фигурку для игры в фальрах и поцеловал ее.
— Слишком много времени на размышления… Не смейся, Ганда, но игра в фальрах превратила меня в безумца.
— Это я видела, — иронически ответила она.
— Ты не все видела. Просто жутко, насколько точно ход игры повторял события сражения. С учетом всех возможных комбинаций костей этого не могло быть. Нельзя управлять игрой в фальрах. Только не таким образом. — Мастер меча рассмеялся. — В какой-то момент я начал думать, что смогу изменить прошлое, если сумею повернуть игру в новое русло, и если черную волшебницу не победят в конце битвы за Филанган, то Линдвин будет жива.
Ганда попыталась не подать виду, насколько она шокирована. Он действительно сошел с ума!
Олловейн спрятал фигурку для игры в фальрах за пояс. И вдруг нахмурился.
— Где мой меч?
— Что ты задумал?
— Я поклялся Линдвин спасти королеву. Игра еще не окончена.
Ганда вздохнула. Этого просто не может быть! Пожалуй, на мастера меча лучше не рассчитывать.
— Хочешь вернуться к Галавайну?
— И к нему тоже. — С кошачьей ловкостью эльф поднялся и прошел мимо лутинки, прежде чем та успела возразить.
— Ганда?
Лисьеголовая не ожидала, что Олловейн подождет ее.
— Да?
— Ты когда-нибудь видела, как эльфы ходят по снегу?
— Что?
— Ты знаешь, что в этом особенного?
«С безумцами и эльфами все равно что с детьми малыми», — молча напомнила себе Ганда. Не терять терпение!
— Нет, понятия не имею.
— Они не оставляют следов.
Мастер меча подхватил лутинку под руки, взял масляную лампу и понес по туннелю. Ни один лист пергамента не зашуршал под его шагами, беспокойная гора книг молчала, словно забыв о незваных гостях.
В несколько мгновений они оказались в зале с низким потолком, который теперь, после вылазки в книжный склеп, казался Ганде просторным и приветливым. Олловейн осторожно поставил лисьехвостую на пол. Затем наклонился и поцеловал ее в лоб.
Абсолютно ошарашенная, чтобы что-то говорить, та просто смотрела на мастера меча.
— Спасибо, Ганда. Я заблудился бы и не нашел бы обратной дороги.
Лутинка смущенно откашлялась. Она ни в коем случае не утратила обычной бойкости, но поведение Олловейна лишило ее дара речи. Ганда не могла подобрать слов, которые не прозвучали бы чересчур напыщенно или глупо.
— Кого ты ищешь? — наконец спросила она.
— Того, о ком упоминал Хирон и кто, вероятно, сможет сказать мне, почему Галавайн столь хорошо осведомлен о Филангане, что можно подумать, что он был там. — И с этими словами остроухий двинулся прочь.
Ганда выругалась. Каждый раз, когда она была уже готова признать, что эльф ей нравится, он выкидывал что-то подобное! Неужели так трудно сказать, кого он ищет?
Золотая клетка
(…) Я назвал тропы альвов сетью, но в то же время они представляют собой клетку. Клетку, настолько просторную, что если бы ты скакал мимо нее на самой быстрой из лошадей целое столетие, то не только не попал бы в нужную тебе точку, но и не добрался бы до одного из ее углов. (…)
Не знаю, по какую сторону прутьев нахожусь я. Заперт ли я внутри или снаружи? Знаю только, что защищен, потому что именно для этого альвы создали клетку. Ее прутья — это золотые тропы, ведущие сквозь Ничто. Они удерживают ингиз, те тени, которые от них остались, то, что не смогли убить даже альвы. Или они не хотели этого? Подобно плененным хищным кошкам бродят ингиз вдоль прутьев решетки. Если одного из прутьев не станет, они смогут вернуться. Возможно, на то, чтобы заметить такую брешь, потребуется столетие, а то и больше.
Их считают алчными и себялюбивыми. Они жаждут искр жизни. Позовет ли ингиз, заметивший брешь, своих братьев и сестер? Большинство, пожалуй, не станет этого делать. Они выйдут наружу сами, они пойдут на охоту. Однако ингиз подобны хлопьям пепла на золотом щите. Недостаток, не более. Но если придет тот, кто не похож на остальных, Альвенмарк погибнет в буре пепла. Поэтому берегите клетку, даже если не знаете, с какой стороны находитесь. Ибо если вы ее откроете, то перевернете песочные часы, отмеряющие время до нашей всеобщей погибели. (…)
Цитируется по книге «Пути альвов»,
написанной Мелиандером, князем Аркадии
Всего лишь след на пергаменте
Олловейн наблюдал за худощавым кобольдом уже довольно долго. Тот сидел, низко склонившись над списком, жевал кончик гусиного пера и время от времени принимался ворчать. Возможно, ворчание доносилось из живота. Несмотря на то что мастер меча стоял непосредственно перед пюпитром, кобольд делал вид, что совершенно не видит гостя. Негромкое покашливание писарь тоже тщательно игнорировал.
— Ты Марван? — спросил эльф громче, чем того требовала вежливость.
Наконец кобольд поднял голову. Лицо у него было перекошено. Щеки, напоминавшие пустые мешки, висели справа и слева от острого подбородка. На покрытом морщинами лбу красовалось размазанное чернильное пятно. Редкие, поблескивающие жиром волосы длинными прядями покрывали начинающую лысеть голову. От писаря исходил кисловатый запах слишком давно носимой одежды и дешевых чернил.
— Мое имя написано снаружи, рядом с дверью, — проворчал кобольд и снова склонился над списком.
