Элийя был поражен тем, насколько тяжело отнеслась Ганда к случившемуся с эльфом. Ее плач и причитания были слышны во всем лагере, когда она вернулась с вылазки с Никодемусом и остальными. Ее слезы казались просто неиссякаемыми. Слушая ее стоны, Элийя сообразил, какую чудесную возможность дарит ему беспомощность Олловейна. Он послал Никодемуса за Гандой. Будет лучше, если они поговорят там, где эльф их не услышит.

Элийя ждал в отдалении от стада. Он стоял рядом со потрепанным временем черепом буйвола и глядел на горизонт. На севере в небе виднелась темно-серая полоска туч. Шрам над левым глазом лутина дергался. Зима в этом году будет ранней. И очень суровой.

Элийя наблюдал, как по высокой траве приближаются Ганда и Никодемус. На лутинке были узкие брюки, светлая рубашка и короткая жилетка. Лисьехвостая хорошо выглядела в народном костюме. За все годы, когда ее не было здесь, она, похоже, ни на день не состарилась. Было время, когда он был очень сильно влюблен в нее. И не допустит, чтобы эти чувства вернулись. Ему нужна ясная голова. Мир начинает меняться. Скоро эльфийка-тиранша будет сломлена. Нельзя отвлекаться на чепуху!

— Ты приказал мне явиться. — Голос Ганды звучал необычайно хрипло.

— Никодемус, пожалуйста, оставь нас одних.

Элийя подождал, пока брат отойдет достаточно далеко. Лутинка замерла, скрестив на груди руки. Глаза ее покраснели от слез.

— Мне жаль, что эльф так огорчил тебя. Что с ним произошло?

— С каких это пор тебя беспокоит судьба эльфа?

— Ах, Ганда! Он часть моего стада. Я должен знать, что происходит с моими подопечными. Забудь на миг о наших разногласиях и просто расскажи, что произошло.

Она недоверчиво поглядела на него, но потребность говорить была сильнее, чем сомнения в его искренности.

— Я думала, ему лучше. Он очнулся. Я говорила с ним. Я никогда бы не поехала с Никодемусом, если бы догадывалась… — Голос ее сорвался. На глаза выступили слезы. — Я… Он был на пути к выздоровлению. Нельзя было мне уходить.

Элийя положил руку ей на плечо.

— Не упрекай себя, Ганда. Просто чудо, что он вообще еще жив. С такой раной головы нельзя ожидать, что не будет… последствий.

— Но мне казалось, он поправился…

— Да что с ним случилось-то?

Ганда тяжело вздохнула и вытерла глаза.

— Он ничего не помнит. Поначалу мне даже почудилось, что он меня вообще не слышит. Я не понимаю. Ведь прежде чем уехать, я с ним разговаривала.

На глаза у нее снова навернулись слезы. Ее плаксивость постепенно начинала раздражать Элийю. Раньше Ганда такой не была!

— Но теперь он разговаривает?

— Да, но запинаясь, как будто ему приходится вызволять каждое слово из плена в памяти.

Элийя почувствовал, как все внутри у него сжимается. Он-то думал, что если заглянуть в книгу Гробхэма Плога, останется только телесная оболочка.

— Он не помнит, кем был. Ничего не знает о мире. Он как ребенок. Как новорожденный, только говорить умеет.

Командир почесал за ухом.

— А что он говорит, когда… говорит?

— Да в том-то и дело! Он ничего не помнит. Ни своего имени, ни происхождения. Не помнит, что мы уже встречались. И, похоже, его пугает то, что он выглядит не так, как я.

Элийе пришлось приложить все усилия, чтобы не усмехнуться.

— И много ты рассказала ему о его прошлом?

Ганда покачала головой.

— Как я могу? Я ведь почти ничего о нем не знаю.

Элийя сочувственно посмотрел на нее, однако внутри у него все пело и ликовало. Эльф, забывший все о себе, об устройстве мира… С этим можно кое-что сделать!

— Он словно мертвый, — произнесла лутинка. — Как будто ему отрезали голову. Олловейна больше нет. Все, что от него осталось, — лишь пустая оболочка.

— Ты не должна так думать! Я думал, ты его любишь…

Ганда испуганно взглянула на него. На удар сердца она показалась Элийе похожей на маленькую девочку, которую поймали на горячем. Затем она взяла себя в руки.

— Я ведь тебе уже говорила…

— Не обманывай меня, Ганда! — осадил ее Глопс. — Думаешь, я ослеп? Ты так боролась за него. Я никогда не видел, чтобы лутинка так горевала… Он украл твое сердце. А теперь его память испарилась. Но твое чувство осталось.

Лисьехвостая судорожно сглотнула, хотела что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

— Ганда, я твой друг. Разве ты не видишь, какой дар преподнесла тебе судьба? Не говори ему ничего о его прошлом. Не рассказывай ничего о том, каковы эльфы. Ни слова! Рассказать тебе кое-что о том Олловейне, в которого ты влюбилась? Он никогда не смог бы ответить на твою любовь, потому что ты всего лишь лутинка. Он мог быть потрясающим парнем, но с молоком матери впитал высокомерие по отношению к кобольдам. Он никогда бы не смог переступить через себя. Но теперь все это не имеет значения. Он свободен. Он словно чистый лист. Мы можем слепить его таким, какими хотим видеть эльфов. Свободным от предрассудков и высокомерия. Ты можешь рассказать ему о том, каков мир. Что никто не рождается с тем, чтобы быть слугой, равно как никто не рождается правителем. Воспользуйся этой чудесной возможностью. Я уверен, ты сумеешь завоевать его сердце снова… Нет. Ты завоюешь его впервые, потому что он будет видеть в тебе Ганду, а не лутинку, которой нельзя доверять.

Казалось, она растерялась.

— А не обману ли я его тем самым?

— Как ты можешь говорить об обмане? Ты сделаешь ему подарок. Позволь ему узнать, каково это — жить без слуг. Как только он снова наберется сил, пусть вместе с детьми собирает помет рогатых ящериц. Пусть отрабатывает пищу и койку. Воспитай его, как одного из нас.

— Но он не один из нас.

Элийя рассмеялся.

— Думаю, сначала тебе нужно освободиться от своих укоренившихся представлений. Ты все еще не поняла, Ганда. Он ничего не помнит. Он как чистый лист. Олловейн умер. И тебе решать, кто родится теперь.

— Разве это справедливо?

— Справедливо ли быть таким, как мы? Если ты не хочешь сделать это ради себя, то сделай ради нашего дела. Эльф, который будет мыслить и чувствовать, как лутин! Причем такой, слово которого имеет вес среди представителей его народа. Несмотря на то что его разум стерся, он по-прежнему выглядит как Олловейн. Они будут слушать его, потому что он эльф. Из его уст они примут истины, которые мы никогда не осмелились бы произнести. Ты понимаешь, какой это дар? Благодаря ему рухнут стены между господами и слугами. Эльф, отдавший себя делу Красных Шапок! — Элийя схватил ее за руки. — Ганда, пойми же, какое сокровище у нас в руках!

— Может быть, я слишком опечалена и слишком устала, чтобы осознать случившееся со мной чудо, — спокойно произнесла лутинка. — Ты прав, я любила его. Вопреки голосу рассудка. — Она меланхолично улыбнулась. — Что ж, так бывает с любовью. Какое-то время я даже ненавидела его…

— Разве ты не думаешь, что сумеешь пробудить в нем все то, что любила? Но на этот раз не отягощенное его предрассудками.

— А если я любила его потому, что он вопреки своим предрассудкам в отношении нашего народа все равно оставался рыцарем по отношению ко мне?

Элийя застонал.

— Это же безумие. Ты так запутанно мыслишь. И какой толк горевать о том, что навеки потеряно? Смотри в будущее! Думай о том, что можешь завоевать. Что он может дать твоему народу, если ты воспитаешь его в соответствии с нашими представлениями.

— Спасибо за участие. Возможно, ты прав. Прости, если я веду себя, как плаксивая старая дева. Ты поможешь мне?

— Можешь обращаться ко мне в любое время.

Ганда потянулась к нему и легко коснулась губами щеки.

— Спасибо. Я заблуждалась насчет тебя, Элийя.

Она направилась обратно к стаду. Комендант смотрел ей вслед, удивляясь собственным противоречивым чувствам, которые испытывал в этот миг. Ее поцелуй и благодарность взволновали его до глубины души. Он чувствовал себя грязным, из-за того что использовал ее. Он никогда не скажет ей, что на самом деле случилось с Олловейном, как он убил его из самых низких побуждений. О чем он думает?! Олловейн был важным эльфом! Представлял собой огромную опасность! Элийя должен был устранить его, чтобы не нарушить новый миропорядок. И ему удалось это настолько хорошо, насколько он не смел даже мечтать.