Женщины делились на три весьма несхожие группы. Первую составляли жены партийной элиты, обычно молодые и красивые на момент замужества, но со временем расплывшиеся от изобилия хорошей еды и слишком частых родов. Они входили в ограниченное число обитателей Оберзальцберга, прекрасно знавших о роли Евы, но Гитлер запрещал ей навещать их, а им — приглашать ее. Среди них главенствовали Магда Геббельс (мать семерых детей), язвительная, высокомерная Эмма Геринг и Герда Борман (мать десятерых). Герда, дочь нацистского судьи, в молодости высокая и привлекательная, опустилась практически до уровня племенной кобылы. Нервная и издерганная, она не любила жизнь на «Горе», отчасти потому, что Борман безобразно с ней обращался. Шпеер описывал ее как «скромную и несколько забитую домохозяйку». Тем не менее она была такой фанатичной нацисткой, что писала мужу по поводу его любовницы Магды Беренс: «Следи, чтобы один год рожала она, другой год — я, так чтобы у тебя всегда была пригодная к делу жена». Герберт Дёринг вспоминал: «Она существовала только ради деторождения. Ничто не могло вызвать у нее улыбку. Он иногда ужасно бранил ее. Я узнавал об этом от няни, сетовавшей на злобный нрав Бормана». Справляться с постоянными беременностями и так было нелегко. Жена Генриха Гиммлера Маргарет, несчастное создание, заработала военный невроз, пока служила сестрой на фронте, и старалась избегать светского общения. Жене доктора Морелля Ханни и второй жене Генриха Гофмана Эрне тоже не разрешалось принимать у себя любовницу фюрера. И Ильзе, супруги Рудольфа Гесса, это касалось, хотя к 1936 году она успела подружиться с Евой. Ильзе, судя по ее воспоминаниям, в какой-то мере сочувствовала двусмысленному положению девушки: «С 1933 года она была его любовницей, но ей, наверное, ужасно тяжело приходилось оттого, что он ее так прячет. Я вам скажу, на кого она походила: на Гели. Как раз во вкусе фюрера». Фрау Гесс попала в опалу в мае 1941 года, когда ее муж отправился с самовольной миротворческой миссией в Шотландию, и ее тут же выселили из их дома на «Горе». Оставшаяся пятерка — Магда, Герда, Эмми, Ханни и Эрна — глядели на Еву сверху вниз, полагая, что стоят выше ее на социальной лестнице. Для них она оставалась маленькой мюнхенской пустышкой, и их возмущало, что Гитлер избрал ее своей любовницей. Магда Геббельс и жена Геринга Эмми соревновались за первенство в негласной иерархии и не упускали случая очернить Еву. Малейшие признаки превосходства приобретали огромное значение, как расположение кресел герцогинь в Версале. Садовник приносил свежие цветы дамам на «Горе», и фрау Геринг испытывала необыкновенное удовлетворение от того, что ее цветы меняли каждый день, а у Евы — только через день.
Напряжение и соперничество между членами сей заносчивой группы хорошо видны при внимательном рассмотрении фотографий в альбомах Евы. Фрау Гиммлер и фрау Геринг появляются на них редко. Становится жаль Еву, пытавшуюся лавировать среди этих рифов: кто свой — кто чужой, кому можно доверять — кому нельзя? Как при любом дворе, вращающемся вокруг абсолютного монарха, каждый зависел от благосклонности Гитлера, и люди не смели выражать вслух свои истинные мысли.
Вторая группа на «Горе» состояла из сестрички Гретль (она почти не расставалась с Евой, будучи кем-то вроде камеристки и наперсницы) и друзей обоего пола, которых Ева приглашала из Мюнхена на выходные составить ей компанию или развлечь Гитлера. Особенно часто это случалось в начале, когда она, окруженная завистью и честолюбием, нуждалась в их моральной поддержке. Она представила Герту Остермайр (незамужнюю в то время) Гитлеру еще в 1933 году, и та ему понравилась: она была как раз из таких благопристойных, привлекательных мюнхенских девушек, к которым его тянуло. Выйдя замуж за Эрвина Шнайдера в 1936 году, Герта с детьми во время долгих отлучек супруга по делам военной службы проводила немало времени в Бергхофе. Семье Шнайдер даже отвели потом отдельные апартаменты в одном из близлежащих домов, вообще-то предназначенных для почетных гостей. Герта оказывала на Еву благотворное влияние; чуткость и мудрость этой спокойной, здравомыслящей женщины в значительной степени компенсировали иллюзорность жизни в Бергхофе. Она не следовала моде, никогда не меняла прическу и не пользовалась косметикой, зато ее привязанность к давней школьной подружке и поддержка были непоколебимы.
Еще одна подруга, Марион Шёнман, завоевала восхищение Гитлера своим умом и связями в мире искусства. Уроженка Вены, она имела отношение к Венскому оперному театру. Гитлер даже, в виде исключения, готов был выслушивать ее суждения о музыке, а не только выкладывать свои собственные. Марион вышла замуж за господина Тейссена 7 августа 1937 года, и Ева с огромным удовольствием взялась организовывать их свадьбу, а затем большой пышный прием в Бергхофе — вечерние туалеты обязательны. Ева сидит в переднем ряду групповой фотографии и выглядит не то чтобы печальной, но, несомненно, задумчивой.
Эта вторая группа общалась с немногими женами из Бергхофа, которым нравилась Ева: Анни Брандт, прелестной юной Марией фон Белов и, позже, Маргрет Шпеер. (Они были лучшими из компании, и тот факт, что они стали ее друзьями, позволяет высоко оценить Еву.) Моложе и миловиднее высокомерных матрон, они были лишь чуть старше Евы. Последней к ним присоединилась кокетливая белокурая фрейлейн Зильберхорн, телефонистка в доме для гостей, часто сопровождавшая Еву на прогулки по окрестностям Бергхофа и ставшая потом очередной любовницей Бормана. Женщины нуждались в союзницах при коварном дворе Гитлера, и эти четверо, а также Гретль, поддерживали и защищали Еву. Без них злословие и остракизм прочих жен были бы невыносимы. Две группы — жены нацистов и подруги Евы — сосуществовали в условиях негласного соперничества и взаимной неприязни, и лишь единицы ладили и с теми и с другими; пожалуй, только Анни Брандт и Мария фон Белов, неотразимые в своем обаянии и дружелюбии.
В качестве буфера между ними выступала третья группа, состоящая из четырех личных секретарш Гитлера и его особой поварихи-диетолога Констанце Манциарли. Секретари, далеко не все молодые и хорошенькие, выбирались не только за свои профессиональные качества, но и за то, что Гитлеру нравилось их общество. Одна из них — Герда Кристиан (урожденная Дарановски, отсюда ее прозвище Дара) — выглядела просто сногсшибательно, ein tolles Weib[19], предмет вожделения любого мужчины. Ева тоже к ней ревновала. На год моложе Евы, она поступила на службу к Гитлеру в 1939 году. Фрау Кемпка, вторая жена шофера Гитлера Эриха, терпеть ее не могла. На допросе после войны она сказала: «Горячая была девица. Спала со всеми, кто хорошо ей платил». Траудль Юнге описывала ее более доброжелательно: «Она выглядела очаровательно со своими темно-каштановыми кудрями, полная юного задора, воплощение самой жизни. Ее блеск был неотразим, ее смех звучал как серебряный колокольчик. Независимо от того, замечал ли Гитлер ее женские прелести, она отлично справлялась с обязанностями секретаря. Я редко видела, чтобы кто-то так быстро и аккуратно печатал». Криста Шрёдер, старший секретарь, работавшая на Гитлера с 1933 года, не любила Еву и намекала Гитлеру, что та его недостойна, но он не обращал внимания на ее колкие, язвительные замечания. Правда, как-то раз, нахваливая добродетели другой женщины, она заключила: «Будем откровенны, мой фюрер, Ева совсем вам не подходит!» — на что Гитлер отрезал: «Меня она вполне устраивает».
Фрау Шрёдер, умная женщина с характером, не боялась своего грозного начальника. Однажды она осмелилась упрекнуть Гитлера за то, что он возражал против курения молодых солдат. За этот faux pas[20] с ней не разговаривали несколько недель.
Альберт и Маргрет Шпеер старались избегать затягивающего водоворота гитлеровского окружения. Они являлись во многих отношениях необычной парой, например, были добры к Еве, игнорируя запрет на общение с ней. Шпеер шел своим путем и делал что хотел, но на редкость застенчивая Маргрет больше занималась воспитанием детей, чем все остальные жены на «Горе», поручавшие заботу о своих чадах кормилицам и няням. Замкнутой молодой матери весьма строгих нравов нелегко было признать любовницу Гитлера. По старомодным понятиям, Ева не заслуживала уважения. Но вопреки своим предубеждениям, Маргрет все же подружилась с ней, хотя считала, что иногда Ева важничает: «С нами, женщинами, знаете ли, она вполне осознавала свое положение. На пикниках она старательно изображала хозяйку. Если Анни Брандт предлагала прогуляться, но Ева Браун хотела купаться, то мы шли купаться, и точка». На что Шпеер, несомненно, отвечал: «Но ведь она и есть хозяйка, не так ли?»
