– Никакой я не слабый. Я просто растерялся, – обиженно буркнул Сёмка. – Я ведь тебя так подставил, – виновато заглянул он ей в глаза. – Как ты ему теперь всё объяснять будешь?

– А ничего я ему объяснять не буду, – упрямо произнесла Вера, – я ни в чём не виновата.

– Да не скажи, – несогласно покачал головой Сёмка. – Со стороны всё выглядело весьма однозначно.

– Он должен доверять мне.

– Ну, ты меня извини, – иронично хмыкнул Сёмка, – но если бы я увидел, что моя девушка целуется с другим, то всякое бы моё доверие напрочь улетучилось.

– Да?.. – В глазах Веры застыла паника.

– Нет, я бы ей спасибо сказал, – всё с той же иронией произнёс Сёмка. – Ты, Вер, или вправду такая наивная, или…

Вера вдруг неожиданно кинулась бежать.

– Ты куда? – растерянно посмотрел ей вдогонку Сёмка.

– Андрея искать, – не оборачиваясь, ответила ему Вера.

– Осторожно только…

Ответа не последовало. Вера быстро скрылась из виду. Сёмке ничего не оставалось, как с болью смотреть ей вслед, хотя ему так хотелось догнать её и никуда не отпускать. Он любил её и желал ей счастья. Но он прекрасно понимал, что это счастье зависит не от него. И как бы горько ему не было, он должен был смириться с её чувствами. Ради её блага. Так что, ему только и оставалось, что смиренно ждать её возвращения.

Но день подходил к концу, уже начинало темнеть, а Веры всё ещё не было. Сёмка старался не впадать в панику, уговаривая себя в том, что с ней всё в порядке.

– Сидят, небось, где-нибудь в кафе, да мороженное едят, или чайком с тортиком балуются, – завистливо воображал он. – Они там воркуют себе, как голубки, и обо мне совсем не вспоминают, – накручивал он сам себя. – И нечего за неё переживать, – твёрдо решил он.

Но, когда дежурная тётя Катя, стала замыкать входную дверь, Сёмка занервничал.

– Подождите ещё немного, попросил он её. – Вера сейчас должна вернуться.

– А где её носит? – обеспокоенно произнесла тётя Катя. – Уже ведь поздно. Мне надо доложить, что она до сих пор отсутствует.

– Нет, нет, – умоляюще посмотрел на дежурную Сёмка, – не говорите пока никому. Она сейчас придёт.

– Ну, не знаю… Мне же, если что, потом достанется.

– Пожалуйста, тёть Катя, вы же Веру знаете…

– Ну, да, – согласно кивнула пожилая, худенькая женщина, приветливо посмотрев на Сёмку, – она девочка хорошая. Ещё никогда не подводила.

– Ну, вот, – довольно протянул Сёмка.

– Хорошо, – сдалась тётя Катя, – подожду ещё пол часика. Но, а потом буду сообщать.

– Вот спасибо. Вернётся она сейчас, – благодарно произнёс Сёмка, хотя и сам был не уверен в своих словах.

Обеспокоенно смотря на входную дверь, он начал нервно ходить из стороны в сторону.

– Только не маячь мне тут перед глазами, – недовольно хмыкнула тётя Катя. – Садись, вон, давай, – указала она Сёмке на стул рядом с собой.

– Да нет, я постою, – нервно отмахнулся он.

– Садись, садись, – требовательно произнесла тётя Катя. – А то у меня от тебя уже в глазах рябит.

Сёмка послушно сел на указанное ему место, снова кинув озабоченный взгляд на дверь.

Тётя Катя, заметив, что парень переживает, решила его немного отвлечь.

– Ну, Сёмка, рассказывай, давай… – интригующе произнесла она.

– О чём? – не понял тот.

– О себе. Почему сюда попал. Когда мать последний раз навещала. Я что-то её давно не видела. Поначалу, помнится, она приходила пару раз.

– Да когда это было, – незначаще отмахнулся Сёмка. – Я уже о ней и не вспоминаю.

– А вот и зря. Она ведь твоя мать. За что тебя у неё забрали? – с искренним интересом посмотрела на Сёмку тётя Катя.

– За пьянку, – с презрением ухмыльнулся тот. – Ей её хахари-алкаши были дороже, чем я. Я только её слюни должен был жевать, когда они её бросали. Плакалась мне… Фу, как противно было, – брезгливо передёрнулся он.

– Но, но, но, – пожурила его тётя Катя, – ты брось мать судить. Мать, она хоть какая мать. Матерей не выбирают.

– Да какая же она мне мать, если она обо мне не заботится, – зло бросил Сёмка. – Я из-за неё должен в этом детдоме гнить.

– Но она ведь тебя посещала первое время?

– Да, но я ей запретил. Приходила всегда пьяной. Только позорила меня.

Тётя Катя тяжело вздохнула:

– Ты, Сёмочка, не суди так легко людей. Тем более, мать. Ты знаешь, родной, – тепло посмотрела она на него, – жизнь очень тяжелая штука. В ней ведь не только белое и чёрное. Она, милок, очень уж разноцветная. Ты это поймёшь, когда начнёшь жить самостоятельно. И поверь, тебе часто придётся делать то, что тебе будет казаться неправильным. Твоей матери, может, тоже не нравится та жизнь, которой она живёт.

– Так пусть пить бросает, – сердито бросил Сёмка.

– Поверь, это не так легко. Она, думаешь, сама не страдает. Думаешь, она не переживает, что её единственный сын отказался от неё.

– Если бы переживала, то постаралась бы измениться…

– Ой… молодёжь, молодёжь, – обречённо протянула тётя Катя, – как у вас всё легко. Жизни вы просто ещё не знаете. Ну, ничего, Сёмочка, со временем ты, может, всё ещё и поймёшь. – Она посмотрела ему прямо в глаза и назидательно произнесла: – Я тебя только об одном попрошу, родной. Ты посмотри на свои отношения с матерью с совершенно другой стороны. Подумай над тем, что ты, может, ей очень нужен. Ты, тая в себе обиду, думаешь только о себе, о том, что мать о тебе не заботится. А ведь и о ней кроме тебя некому позаботиться. Ведь и у неё на этом свете кроме тебя никого нет.

Сёмка ошеломлённо посмотрел на тётю Катю.

– Я подумаю, – сухо произнёс он.

– Вот подумай, сынок…

Тётя Катя замолчала, услышав скрип входной двери.

– А вот и пропажа, – довольно протянула она, увидев Веру. – Ну, наконец-то. Где ж тебя так долго носило? – кинула она на неё внимательный взгляд. – Так на тебе и лица нет, моя ты хорошая. Что случилось?

Вера лишь отрицательно кивнула головой. Жалобно посмотрев на Сёмку, она устало направилась вдоль длинного коридора.

Тот быстро догнал девушку.

– Вот где ты пропадала целый день? Нельзя было прийти и сказать, что с тобой всё в порядке? Ты же знала, что я буду переживать.

Вера, ничего не отвечая, продолжала идти дальше.

Сёмка, схватив её за руку, резко развернул к себе:

– Ты мне можешь хоть что-нибудь ответить? – сердито посмотрел он на неё, но увидев в её глазах боль и отчаяние, растерянно промямлил: – Что случилось, Вер?

Та вместо ответа заплакала.

– Перестань, Вер, ну, что ты, – нежно гладил он её волосы, – всё образуется.

– Я не нашла его. Его нигде не было. Он уехал домой, даже не попрощавшись со мной. Через несколько дней его заберут в армию, и я его больше никогда не увижу, – обречённо произнесла она.

– Ах, – незначаще отмахнулся рукой Сёмка, – ерунда это всё. Почему это ты его больше не увидишь? Отслужит и вернётся.

– Вернётся, да только не ко мне. Я потеряла его, – ещё сильнее расплакалась Вера.

– Всё будет хорошо. Если он тебя по-настоящему любит, то обязательно вернётся к тебе.

Но Вера не слушала его. Она была уверена, что Андрей никогда её не простит.

– Я его потеряла, я его потеряла, – безутешно повторяла она.

Антон Ковалёв кинул грустный взгляд на высокий железный забор, обвитый колючей проволокой. Долгие восемнадцать лет провёл он за этим забором. Какими тяжелыми и непосильными оказались они для него. В свои тридцать шесть лет, он чувствовал себя разбитым, изжившим стариком, и было невыносимо горько и обидно за впустую растраченные годы. И самым обидным было то, что какая-то нелепая случайность стала причиной его трагической судьбы.

Перед глазами Антона предстали картины давно минувшего. Он почти явно перенёсся в прошлое, ощутив боль и отчаяние тех роковых дней. Он снова был восемнадцатилетним мальчишкой, только что закончившим школу, и считавшим, что ему в этой жизни всё по плечу. Он был красив, молод и безумно влюблён в свою соседку Машу, самую красивую девушку села. Молодые люди встречались уже больше двух лет, и хотя они и не давали друг другу никаких обещаний, но Антон считал, что в их отношения всё ясно и без слов. Он был уверен, что они просто созданы друг для друга, и ничто в жизни не помешает им быть вместе. Когда Маша сказала ему, что едет в Ставрополь поступать в педагогический институт, то он всё же отпустил её с лёгким сердцем.