В НКИД СССР прекрасно понимали бесперспективность сталинской тактики грубого силового давления на Иран и Турцию. Например, М. Литвинов сообщал о беседе с вновь назначенным послом США У. Смитом в Москве 10 апреля 1946 года следующее: «Американцы все больше и больше спрашивают себя, каковы цели СССР и как далеко он стремится идти. В его поведении много загадочного, и это внушает тревогу. Посол как военный вполне понимает, что нам нужна безопасность, что нам нужны дружественные правительства в соседних странах, что нам нужна нефть и что мы имеем не меньше прав на иранскую нефть, чем Англия и США. Можно, однако, одобрять наши цели, но осуждать наши методы. Мы могли бы получить иранскую нефть, не прибегая к таким сильным средствам, как нарушение договора, вмешательство во внутренние дела и т. п.». Далее М. Литвинов отмечал: «Есть две возможности: либо наши страны будут сотрудничать, понимая друг друга, либо же будет разграничение Запада и Востока, что означает гонку вооружений, постоянные конфликты и, возможно, худшие последствия. Американцы хотели бы избежать этого второго пути, но они могут сделать это без нашей помощи»[684].
О беседе с послом У. Смитом на эту же тему доложили 28 марта глава военной администрации в Германии В.Д. Соколовский и исполняющий обязанности политического советника администрации В.С. Семенов. Новый посол был в свое время начальником штаба Американских экспедиционных войск, а потому разговаривал с советскими военными более открыто. Вспоминая свою беседу с Г. Трумэном накануне отправки в Советский Союз, У. Смит говорил, что президент просил его довести до сведения Москвы следующее: «США готовы пойти навстречу интересам СССР, может быть, даже в большей степени, чем Москва, в свою очередь, идет навстречу интересам США. Но он, Трумэн, хотел бы только, чтобы СССР, осуществляя свои планы по обеспечению безопасности, не давал США под зад коленом».
Говоря дальше от своего имени, Смит заметил, что он вполне понимает желание СССР получать нефть из Ирана, поскольку Англия, Франция и США фактически уже давно имеют в Иране обеспеченные возможности в этом отношении и пользуются ими. Об этом вполне можно было договориться, не прибегая к аргументации силой, т. е. соглашением, заключенным после вывода советских войск из Ирана. США вовсе не возражают против стремления СССР обеспечить свою безопасность, и противоречия возникают только в связи с теми методами, которые при этом используются советской стороной.
У. Смит высказал серьезную озабоченность американского общества тем, что Сталин и другие советские лидеры в своих предвыборных речах при анализе противоречий отдали приоритет идеологическим мотивам. Он также подчеркнул, что не понимает опасений СССР в ситуации, когда Америка сокращает свою армию, чтобы рассчитаться с внутренними долгами, выводит свои войска из зарубежных стран и готова сотрудничать с Советским Союзом. По мнению посла, общественность США не видит логики в организованном Советами дополнительном призыве на военную службу. Все это дополняет осложнение отношений с Ираном, Турцией и другими странами. Все это породило в Америке чувство тревоги и неуверенность в эффективности ООН — организации, на которую США возлагали большие надежды[685]. Как только секретный текст беседы с У. Смитом был получен из Берлина, копии этого документа были разосланы И. Сталину, Л. Берия, Г. Маленкову, А. Микояну, А. Жданову, А. Вышинскому, В. Деканозову.
Заявление Советского Союза о выводе войск из Азербайджана не смогло оказать значительного влияния на ход обсуждения иранской проблемы в Совете Безопасности ООН. Заседание началось 25 марта в Нью-Йорке под председательством представителя Китая Го Тай-Ци. Госсекретарь Бирнс зачитал письмо президента Трумэна, в котором тот благодарил Организацию Объединенных Наций за то, что для ее штаб-квартиры избрана американская земля, и тем самым оказано уважение Соединенным Штатам. В письме была рекомендация «вместе работать, как вместе воевали».
В связи с началом работы Совета Безопасности ООН Совет Министров СССР назначил Чрезвычайного и Полномочного Посла А.А. Громыко постоянным представителем СССР при Совете Безопасности ООН. В день открытия заседания Совета Безопасности ООН президент агентства «Юнайтед Пресс» Х. Бейли обнародовал ответы на его вопросы председателя Совета Министров СССР И. Сталина, который, в частности, заявил: «Что касается вывода советских войск из Ирана, то, как известно, этот вопрос положительно решен путем переговоров между иранским и советским правительствами». Чтобы оказать воздействие на Совет Безопасности, ТАСС широко распространил заявление Кавама эс-Салтане, в котором он признавал, что и без сессии Совета Безопасности могут быть разрешены споры между Ираном и Россией, и нет большой разницы, пройдет ли заседание 25 марта или на 14 дней позже. И если вывод войск и решение других проблем в скором времени не осуществятся, тогда иранский вопрос может быть внесен в повестку дня Совета Безопасности. На вопрос генерального секретаря ООН Т. Ли по поводу обращения посла Ирана Г. Ала, Кавам ответил, что это письмо отправлено без согласования с правительством Ирана, и уверил, что Г. Ала даны указания впредь так не поступать. Кавам подчеркнул, что вывод советских войск — очень важный вопрос и все остальные вопросы зависят от его решения. Даже азербайджанская проблема по сравнению с ним менее важная. Как только будет достигнута договоренность о выводе войск из Ирана, эта проблема также будет решена путем переговоров. Кавам эс-Салтане отметил ложность информации о вводе дополнительных советских войск в Иран после 2 марта[686]. Конечно, Кавам осознанно искажал факты, преследуя свои соображения и свои цели.
В 7 часов вечера 24 марта И. Садчиков довел до сведения Кавама решение советского правительства о выводе войск из Ирана. Второй документ, врученный послом премьер-министру, касался вопроса нефтяной концессии, третий документ был посвящен азербайджанскому вопросу. Советы предлагали трансформировать премьер-министра Азербайджана в генерал-губернатора, министров — в управляющих, а Милли Меджлис — в провинциальный энджумен.
В 10 часов вечера Садчиков по телефону сообщил Каваму о только что полученной из Москвы телеграмме, в которой запрашивалась информация об аресте Сеида Зияеддина. Он также добавил, что по требованию Ирана начался вывод советских войск из Кереджа и Казвина.
Посол Мюррей сообщил Бирнсу, что Кавам не намерен принимать предложение СССР по азербайджанскому вопросу, а собирается выйти на прямые переговоры с азербайджанским «правительством». В то же время посол добавил, что Кавам не изменил прежних инструкций послу Ала по поводу обсуждения в Совете Безопасности. Мюррей считал, что Кавам, прежде чем двигаться в этом направлении, будет выжидать и наблюдать, как Советы выполняют данные обещания[687].
Заседание Совета Безопасности 26 марта целиком было посвящено вопросу включать или не включать иранский кризис в повестку дня. Выступивший первым советский представитель А. Громыко предложил вопрос в повестку дня не включать. Он сказал: «Я хочу начать свое выступление с заявления. Советско-иранские межправительственные переговоры завершились соглашением об эвакуации. Теперь уже известно, что вывод советских войск начался 2 марта. Что касается оставшихся в отдельных районах Ирана войск, то хочу отметить, что, в соответствии с подписанным договором, вывод этих войск начался 24 марта, т. е. 2 дня назад, и, если не возникнет непредвиденных обстоятельств, эвакуация, весьма вероятно, завершится в течение 5–6 недель. На лондонской сессии Совета Безопасности 30 января было принято решение урегулировать советско-иранское противоречие только путем двусторонних переговоров. Выполняя это решение, были проведены переговоры между двумя правительствами. И переговоры завершились успешно, как я сейчас это отметил. Поэтому включение этого вопроса в повестку Совета Безопасности противоречит не только современному положению дел, но и решению январской сессии Совета Безопасности. Учитывая эти обстоятельства, я предлагаю вопрос, поднятый иранским послом 18 марта, сегодня в повестку не включать». Однако представитель США Бирнс, возражая Громыко, заявил, что не поддерживает его предложение об изменении повестки дня по той причине, что иранское правительство через своего представителя привлекло внимание Совета Безопасности к конфликту между Ираном и СССР, представляющему угрозу для всего мира. В письме иранского представителя указывается, что информационные агентства и вооруженные силы СССР все еще вмешиваются во внутренние дела Ирана. Сегодня представитель СССР заявляет, что подписано соглашение. Если эта информация правдива, то советское правительство должно представить этот документ, подписанный совместно с иранским правительством. Только после этого можно требовать прекращения обсуждения этого вопроса[688]. Представитель Великобритании Кадоган поддержал Дж. Бирнса.
