2. За населением азербайджанской провинции признается право пользования своим родным языком (делопроизводство в местных учреждениях, преподавание в школах, судопроизводство и пр.).
3. Премьер-министр провинциального азербайджанского правительства является в то же время генеральным губернатором азербайджанской провинции, утверждаемым иранским правительством.
Командующий азербайджанским военным округом назначается иранским правительством по согласованию с азербайджанским провинциальным правительством. В отношении воинских частей будет применен принцип местных национальных формирований.
Связь азербайджанского провинциального правительства с центром осуществляется на персидском языке.
4. При определении налоговых поступлений и бюджетных расходов Иранского Азербайджана в бюджет азербайджанского провинциального правительства выделяется 70 % поступлений по Азербайджану.
5. Иранское правительство подтверждает свободу деятельности демократических организаций в Иранском Азербайджане: Демократической партии Иранского Азербайджана, профсоюзов и проч.
6. При выборах в иранский Меджлис число депутатов от Иранского Азербайджана будет увеличено в соответствии с действительным количеством населения в Иранском Азербайджане».
По вопросу о нефтяной концессии Молотов заявил: «Идя навстречу пожеланиям иранского правительства, советское правительство считает возможным свое предложение о предоставлении Советскому Союзу нефтяной концессии в северных районах Ирана заменить предложением о создании советско-иранского смешанного общества по разведке, добыче и переработке нефти в Северном Иране с предоставлением советской стороне — 51 % акций, а 49 % — иранской стороне».
По поводу советских войск в Иране Молотов писал: «Советское правительство намерено начать вывод части советских войск со 2 марта с.г. из некоторых районов Ирана. Что касается другой части советских войск, то она останется временно в Иране на основании советско-иранского договора от 26 февраля 1921 года. Советские войска будут полностью выведены из Ирана, как только иранское правительство ликвидирует все враждебные и дискриминационные меры в отношении Советского Союза, установит порядок в Северном Иране и восстановит дружественную политику в отношении Советского Союза»[607].
Ознакомившись с документом, Кавам спросил, предлагает ли советское правительство форсировать нефтяной вопрос, или оно желает отложить это на будущее. Молотов ответил, что советское правительство хотело бы форсировать нефтяные дела. Кавам опять повторил, что он не может продвинуть нефтяной вопрос, пока в Иране будут находиться войска. Молотов сообщил, что теперь СССР уже не хочет нефтяной концессии, а предлагает создать советско-иранское нефтяное общество. Кавам заметил, что и это Меджлис запрещает. Молотов уточнил, что парламент Ирана запрещает только концессию, и посол Ахи, вернувшись из Тегерана, по заданию Кавама предложил вариант совместного общества. Кавам обещал подготовить соответствующую справку. И опять спросил, частично или целиком будут выведены советские войска. Молотов повторил, что часть войск останется в различных районах Ирана, «пока не укрепится положение Кавама». Кавам одобрил это, но опять попросил уступок и спросил, останутся ли в Азербайджане правительство и министры. Молотов твердо ответил, что останутся, но, по предложению самого Кавама, премьер-министр Азербайджана будет утверждаться иранским правительством. И вновь повторил, что если бы эти переговоры состоялись в ноябре прошлого года, то и уступок было бы больше. А теперь проблема уже пустила глубокие корни[608].
Предложения Молотова оказались неприемлемыми для Кавама. Поэтому 26 февраля он направил наркому иностранных дел обширный меморандум, а днем позже и дополнение к нему, составленное на основе новой информации, полученной из Ирана. Так как московские переговоры приобретали все более жестокий характер, копии меморандума Кавама были срочно разосланы Сталину, Молотову, Берия, Маленкову, Микояну, Жданову, Вышинскому, Деканозову, Силину и Сычеву, а также, по распоряжению Молотова, — Багирову в Баку. В этом меморандуме Кавам отстаивал свою точку зрения. Он опять подчеркивал дружеский характер своего визита, необходимость устранения недоразумений между соседями, готовность установить всесторонние отношения с Советским Союзом. В то же время отмечал такие факты, как, например, дальнейшее пребывание советских войск в Иране или создание автономии внутри Ирана, служат причиной ослабления дружеских чувств в сердцах иранцев.
Что касается Азербайджана, то Кавам вновь обращал внимание, что объявление автономии в вилайете, являющемся неотъемлемой частью Ирана, противоречит иранской Конституции. Это может вызвать столь тяжелые осложнения, с которыми не справится ни одно правительство. Центральное правительство может согласиться лишь с принципом назначения глав некоторых учреждений и даже назначения генерал-губернатора с согласия провинциального энджумена. Что касается распределения налогов и прочего, то все эти вопросы будут разрешены после создания провинциального энджумена. Кавам весьма сожалел, что советское правительство не согласно с выводом войск до 2 марта 1946 года. Он выразил несогласие со ссылкой СССР на 6-й пункт ирано-советского договора от 26 февраля 1921 года. Кавам так прокомментировал этот пункт: советское правительство лишь тогда имеет право ввести свои войска на территорию Ирана, когда какое-либо третье государство попытается использовать территорию Ирана для военных выступлений против СССР. Он писал: «Я вынужден с большим сожалением констатировать, что все мои обещания и советы, несмотря на то, что исходят от человека, представляющего всех иранских патриотов, сторонников свободы и нейтрально настроенные слои населения Ирана, привлекают внимание советского правительства в меньшей мере, чем претензии немногочисленных людей, которые, вопреки всем законам нашей страны, претендуют на создание нового азербайджанского правительства».
Меморандум от 26 февраля свидетельствовал о смягчении позиции Кавама по нефтяному вопросу. В нем отмечалось, что при разрешении проблем, касающихся Азербайджана и вывода советских войск из Ирана, этот вопрос будет решен положительно и удовлетворит обе стороны. Дав свое согласие на разрешение азербайджанского вопроса и своевременный вывод всех советских войск из Ирана, СССР может заложить основы сотрудничества в экономических вопросах и в вопросе о нефти. «По получении вашего согласия я немедленно выеду в Тегеран. После обмена мнениями с правительством переговоры будут продолжены с советским послом в Тегеране, и я глубоко убежден, что желаемые результаты будут достигнуты». В противном случае, заявил Кавам, ситуация, сложившаяся в Азербайджане, повторится и в других местах, что приведет к анархии, а тогда ни одно правительство не возьмется наводить порядок в стране. Он напомнил, что за несколько дней до его отъезда в Москву Пишевари в своем объявлении о мобилизации уже обратился к населению Азербайджана с призывом подготовиться к походу против Тегерана для низвержения центрального правительства[609].
Кавам был прав. Действительно, в своем выступлении на митинге по поводу мобилизации, Пишевари высказал такую идею. Он сказал: «Мы должны создать Национальную армию. Эта армия защитит нашу свободу и внутреннюю безопасность. До сих пор этим занимались федаины. Но если реакционное правительство Тегерана захочет задушить свободу Азербайджана, азербайджанский народ раздавит это правительство и постарается создать такое правительство, которое признает Азербайджан. Перед нами две дороги: или должно быть равноправие, чтобы мы могли свободно выполнять свои экономические, образовательные и национальные функции, или, если нам будут мешать, мы будем вынуждены двинуться на Тегеран, захватить его, создать свободное демократическое правительство и таким образом обеспечить национальную свободу народов… Пусть мы вынуждены будем продать последнее, но мы вооружим нашу армию и сохраним свободу. Если будет нужно, то разрушим бастион реакции в Тегеране»[610]. Эту ошибку Пишевари, Кавам очень удачно использовал в Москве.
