Дипломатические миссии в Тебризе внимательно изучали ситуацию, создавшуюся в середине октября. Назначенный в Азербайджан новый британский консул Карс был принят 17 октября Пишевари. В первую очередь консула интересовали следующие вопросы: проведение реформ в Азербайджане, распространение здесь западной цивилизации, причины антианглийской пропаганды, отношения с курдами, урегулирование спорных вопросов между работодателями и работниками, отношение азербайджанских лидеров к событиям на юге Ирана, структура внешней торговли, наличие нефти в Азербайджане, будет ли поставлен нефтяной вопрос на обсуждение нового Меджлиса, последние новости с тегеранских переговоров, вопрос Зенджана и т. д. Пишевари ответил практически на все вопросы нового консула. Он сообщил о ходе земельной реформы в Азербайджане, о предоставлении избирательного права женщинам; о том, что без применения достижений западной цивилизации невозможен прогресс в стране; о том, что и в Англии ведется антиазербайджанская пропаганда; о достаточно благоприятных отношениях с курдами; что хотел бы видеть в результате восстания на юге не восстановление феодальных порядков, а торжество демократических реформ. В то же время он честно признался, что ничего определенного не может сказать о наличии нефти в Азербайджане и о нефтяной политике будущего Меджлиса. Во время беседы Карс спросил: «Намерены ли вы строить аэродромы для использования в целях развития торговли? Здесь имеются хорошие возможности для этого». Пишевари ответил, что это в компетенции центрального правительства[872].
Британский консул не случайно задал этот вопрос. Одной из концессий, желаемых Советским Союзом, было строительство аэропорта и возможность контролировать воздушные линии в Северном Иране. Для этого Иран должен был выделить пригодный участок земли. Заместитель госсекретаря Дин Ачесон писал послу Аллену: «Считаю, что эта «премия» от иранского правительства (имеется в виду 50 % для русских в совместном с Ираном предприятии по обслуживанию воздушных путей в Северном Иране) есть фактически передача Северного Ирана в сферу советского влияния. В такой компании все техническое обеспечение и контроль будут в руках Советов. Таким образом они обеспечат себе монополию над самым важным средством транспорта и связи на севере Ирана и обойдут всех своих противников»[873].
На заседании кабинета, посвященном этому вопросу, только четыре человека из нетудеистов проголосовали против концессии. Через 2 часа после принятия отрицательного решения вооруженные люди из советского посольства оказали на министров давление, угрожая в случае дальнейшего противодействия расправиться с их семьями. Однако последовала неожиданная для русских реакция. Очень скоро об этом стало известно шаху, который, ссылаясь на то, что Кавам не может приструнить русских, потребовал его отставки. Россоу пишет, что Кавам, пытаясь реабилитировать себя, умолял шаха простить его и через близких шаху людей просил дать ему возможность сформировать новое правительство. Мухаммед Реза согласился на это, выдвинув следующие условия: «Кавам должен удалить из правительства тудеистов и избавиться от Музаффара Фируза; вплотную заняться организацией Иранской демократической партии и на декабрьских выборах составить достойную конкуренцию партии «Туде»; прекратить переговоры с азербайджанскими бунтовщиками и восстановить суверенитет Ирана в этой провинции». Кавам согласился со всеми условиями, кроме удаления Фируза. Вопрос Фируза решился довольно просто: его направили послом в Москву[874].
Еще до объявления состава правительства посол Аллен сообщал госсекретарю: «Не верю, чтобы партия «Туде» спокойно восприняла это решение Кавама. Правда, этой реакции придется ждать несколько дней, а может быть, и несколько недель. Но нет сомнений, что они сделают попытку организовать массовые демонстрации, а в результате возникнут серьезные народные волнения. Чтобы предотвратить вооруженное столкновение с Азербайджаном, Каваму придется мобилизовать все силы. Невзирая на его имидж миротворца, реакция Советов, весьма возможно, будет мощной… Мухаммед Реза очень сердит, и он заявил Каваму, чтобы между ним и Фирузом не было никаких контактов. Шах заявил, что хочет видеть Фируза либо в тюрьме, либо немедленно за пределами страны. Кавам предложил послать его в Москву. Шах согласился с условием, что это произойдет немедленно. Затем шах и Кавам рассмотрели список кандидатов в новый кабинет министров и решили в целях предотвращения массовых митингов партии «Туде» 24 часа держать этот вопрос в секрете. Однако очень скоро Кавам выложил все Фирузу, а тот — советскому послу. Садчиков немедленно потребовал встречи с Кавамом, и в ту же ночь (17 октября) они встретились. Разговаривая с Кавамом на высоких тонах, ему удалось запугать Кавама настолько, что наутро Кавам явился к шаху и заявил: если произойдут изменения в кабинете, то возникнут серьезные основания для вступления советских войск в страну. Шах ответил, что он не верит во вторжение советских войск в Иран, и если даже так, то он все равно решительно настроен в пользу перемен и будет просить ООН оказать ему помощь в пресечении этой агрессии. После этого они решили немедленно объявить о перекройке кабинета»[875].
19 октября был объявлен новый состав правительства, где не было тудеистов и в котором Ахмед Кавам наряду с постом премьер-министра получил портфели министров внутренних и иностранных дел. Таким образом Кавам покончил с сомнениями и окончательно определил свой политический курс. Естественно, этот новый курс был своеобразным приглашением для британцев и американцев вмешаться. Британский посол Ле Роджтел быстро среагировал и заверил Кавама в поддержке англичан. Он охарактеризовал изменения в кабинете как «знак того, что фарсидский национальный дух еще жив». А американский посол назвал этот шаг «поворотным пунктом в истории Ирана». В то же время и шах остался доволен заменой министров-тудеистов и отправкой Фируза в качестве посла в Москву. Но Мухаммед Реза вдруг забеспокоился, что англичане и американцы, придя в восторг от нового курса Кавама, начнут поддерживать именно его и забудут о важной роли, которую сам шах сыграл в последних событиях. Поэтому, встретившись с американским послом, он заявил, что является инициатором этих действий. Британцы и американцы были готовы поддержать и Кавама, и шаха. Но опасавшийся активизации сторонников шаха и нуждающийся в компенсации за отказ русским и левым, Кавам усилил свои происки в борьбе за доверие и поддержку англосаксов. С этой целью он обновил договора с американскими инструкторами иранской жандармерии, освободил из-под стражи генерала Арфу и близких ему лиц.
Советский посол гневно отреагировал на эти события и обвинил Кавама в тайном сговоре с британцами[876]. Теперь советские спецслужбы приступили к сбору компромата на Кавама. Например, в Москву сообщили, что Кавам недавно купил в Ширазе деревню за 170 тысяч туменов, а также он через своего управляющего Исмаил хана различными путями уклонился от выполнения закона «О монополиях», перепродал 5000 тонн риса и выиграл на этом 100 тысяч туменов. На днях при рождении своего ребенка 70-летний премьер дал акушерке 2000 туменов и т. д[877].
На следующий после смены кабинета день азербайджанская делегация, потратившая два месяца на переговоры, вернулась в Тебриз. До этого Кавам сообщал британскому послу, что Саламулла Джавид и Али Шабустари «согласны на сотрудничество», но Пишевари не позволяет им идти на уступки. В связи с отъездом азербайджанской делегации из Тегерана госсекретарь Бирнс запрашивал Аллена: «Азербайджанцы прервали переговоры с центральным правительством и вернулись в Тебриз. Как, по-вашему, можно ли это расценивать как согласие Кавама на сохранение Азербайджана под контролем Советов и на восстановление там власти Ирана?» В ответ Аллен в конце октября направил госсекретарю обширный отчет о возможных результатах грядущих выборов. Он писал: «Два дня назад Кавам заявил британскому послу, что направит в Азербайджан наблюдателей для контроля за ходом выборов. Если они заметят признаки некорректности, то депутаты от Азербайджана не переступят порога Меджлиса. Британский посол считает это нецелесообразным, т. к. после выборов Кавам испытает мощный прессинг по поводу азербайджанских депутатов и не устоит. Ле Роджтел просил английские власти настоятельно обратиться к шаху, чтобы выборы проводились только в подконтрольных Тегерану частях Ирана. Он признает, что если это предложение осуществится, то возможно отделение Азербайджана. Однако он более боится такой ситуации в Меджлисе, когда азербайджанские депутаты смогут выступать по общеиранским вопросам. И поэтому считает более приемлемым отделение Азербайджана от Ирана. Я согласен с мнением Кавама, что трудно сдержать азербайджанских депутатов вне Меджлиса. Но о невозможности сохранения целостности Ирана пока говорить не могу»[878].
