О странствующий в мире ветерок!
Ты пролетаешь вдоль больших дорог,
Порхаешь по долам и по горам,
По многолюдным шумным городам.
Всем истинным поклонникам любви
О гибели Фархада объяви:
«О подданные, умер ваш султан!
За вас Хосровом в жертву он заклан.
В одежды черной скорби облачась,
Сплотитесь, на Хосрова ополчась.
Пролейте на него горючий дождь —
Стрел ненависти вашей жгучий дождь.
Сожгите стонами дворец его,
Престол, венец, а также самого…»
И передай Шапуру, ветерок:
«Преподал миру дружбы ты урок,
Свою ты кровь глотал, со мной дружа,
Отрады не видал, со мной дружа,
Со мной дружа, каких не пролил слез,
Каких печалей ты не перенес!
Но в дружестве других условий нет,
И да не будет до скончанья лет!
Да наградит тебя за это бог,
Свидетель моего завета — бог:
Карателем ты силам вражьим стань,
И над моей могилой стражем стань!..»
Тут речь его предсмертную глуша,
К устам Фархада подошла душа
И вмиг с душой возлюбленной слилась,
Огнем великих бед воспламенясь.
«Ла-Хавл! — он поспешил произнести, —
[43]Будь милостив ко мне, господь, прости!»
На долю скорби, горести, невзгод
Так много выпало в тот час хлопот,
И шум смятенья их был так силен,
Что жителей небес встревожил он.
Печаль осиротела. А любовь,
Что в пламя превращает сердца кровь,
На плечи черную кошму надев,
Во мрак повергла юношей и дев.
И звери, видя, что почил навек
Тот благородносердый человек,
Большие слезы пролили из глаз,
За упокой души его молясь,
Его убийцу разорвав в куски,
В себя вонзали когти от тоски.
Да, если ты не знал, узнай теперь:
Людей коварных благородней зверь!
Когда была посажена Ширин
На царственный свой крытый паланкин,
Чтоб к месту исцеления спешить
И в том краю без треволненья жить, —
Все воины Парвиза собрались
Взглянуть на ту, кого избрал Парвиз.
Столпившись пред носилками ее,
Они как будто впали в забытье, —
Скажи, что солнце, выглянув из туч,
В густую пыль направило свой луч!
Но в этот час произошло здесь то,
Чего и ожидать не мог никто:
Пришел полюбоваться на Ширин
И шах-заде, родной Парвизов сын,
Прославленный красавец Шируйя…
Как связана со всей рекой струя,
Как искра с пламенем костра, так он
Всем естеством был с шахом сопряжен.
Однако жил с отцом он не в ладах,
И не был также с ним сердечен шах.
Так издавна меж ними повелось, —
Все — несогласье, все — раздор, все — врозь…
Как весь народ, и Шируйя глядел
На паланкин. Вдруг ветер налетел —
И занавеску поднял, и на миг
Он той луны увидел светлый лик, —
Не говори — луны, — она была,
Как солнце, ослепительно светла!
Хотя всего лишь миг он видел ту
Мир озаряющую красоту,
В нем сразу вспыхнул страсти тайный жар,
Негаснущий, необычайный жар!
Лишась покоя, отстранясь от дел,
Ни днем, ни ночью он не спал, не ел.
И понял он, что жертвой должен пасть,
Что смерть — расплата за такую страсть,
Потом подумал: «Смерть?.. Но почему
Мне нужно умереть, а не ему?
Кто не боится смерти сам в любви,
Ужели не прольет чужой крови?
Ведь если устраню Хосрова я,
Мир будет мой и гурия — моя.
Все царство мне отцовское на что?
Подобных царств она сулит мне сто!..»
Он, в замысле преступном утвердясь,
Вступил с военачальниками в связь.
А так как все границы перешло
Чинимое народу шахом зло,
То Шируйя войска к себе склонил
И постепенно весь народ сманил.
Таков был небосвода поворот!
Принес присягу Шируйе народ, —
Хосров был схвачен, в яму заключен,
Пощечинами даже посрамлен!
Но чтобы этой птице как-нибудь
Из темного гнезда не упорхнуть,
Чтоб мести от нее потом не ждать,
Решили ей покой во прахе дать…
Сын обагрил отцовской кровью меч!
Кто злодеянье это мог пресечь?
Закон любви таков, что вновь и вновь
За пролитую кровь ответит кровь!
Фархада погубил Хосров — и вот
Возмездие ускорил небосвод.
Терзал сердца народа властелин —
Убил его единородный сын.
Судьба на милость и на гнев щедра,
В потворстве и в возмездии быстра.
Невинному удара боль тяжка,
Но и суровой кары боль тяжка!
Чужую жизнь пресекший, знай: змея
Отмстительница тайная твоя!
Кто искру сделал грудой пепла, тот
Себе возмездье в молнии найдет!
Какое в землю сеял ты зерно,
Землей оно же будет взращено.
А если так, то в бренной жизни сей
Лишь семена добра и правды сей.
Кто сеял зло — себя не утешай:
Неотвратим твой страшный урожай!
Хосров Парвиз насилья меч извлек, —
В него вонзило небо свой клинок;
Пошел на преступленье Шируйя, —
Не жди судьбы прощенья, Шируйя!..
