НА КРУТЫХ ОРБИТАХ «Я, кажется, еще не понял…» Я, кажется, еще не понял, Зачем пришел на этот свет: На топоре обжечь ладони Или познать какой секрет? Уйти в раздумье, как в берлогу, С молвою не вступая в спор? И все ж найти свою дорогу Невзгодам всем наперекор? Иль жизнь несуетно простую Среди родных полей вести? Или, как жилу золотую, Любовь нежданно обрести? И за нее любую долю Принять, Как благостный покой? Иль замереть вот так от боли Над неожиданной строкой? ОГОНЬ
Порой придавит скукота: И я скорее мчусь из дома Попутной, к старикам знакомым, Где вечно топится плита. Присунусь зябко у огня — До косточек промерз в дороге. Мне обжигает жаром ноги — Покой вливается в меня. Как видно, это испокон: Цветет в крови огня живина, Из самой сердца середины Исходит облегченья стон. И час, и два сижу молчком, Дымит меж пальцев сигарета… Подкатит к сердцу теплый ком Да и растает без ответа. ПЕРЕД ОТПУСКОМ Который год я лажусь ехать в дебри Калашниковской дорогой деревни. «Как постарел!..» — Приму соседок ахи, Раздам подарки — шали да рубахи. Как в детстве, посижу в кустах на речке, По-стариковски полежу на печке. Вспашу делянку дальнюю за брата — Здесь начинали вместе мы когда-то. Грачатами бежали за «фордзоном», Цены не зная майскому озону. С поклоном низким заявлюсь я к полю — Потери отдаются в сердце болью… Сулился нынче быть в родных болотах, Да, знать, опять мне помешает что-то. А по ночам Калашниково снится, Совсем бы мне туда переселиться. ПИСЬМО К ЗНАМЕНИТОМУ ПРИЯТЕЛЮ Будем вместе веселиться — Ключик ты нашел к «частице» И открыл ее, как двери В старый бабушкин чулан. Я сначала не поверил, Думал — хвастает Иван. А сегодня на экране… Пригляделся: Точно — Ваня. Он в халате белоснежном И в перчатках, как хирург. Ты напомнил мне о прежнем Добротой спокойных рук. Родился Иван в рубашке, Со своей чудной замашкой. Забредем в горох к соседу — Тут, конечно, не зевай! А Иван начнет беседу, Словно мы попали в рай. Чуть чего — я ноги в руки И подальше от науки. Нас сосед учил крапивой — До сих пор зудит спина. Ты «удачлив» был на диво — Не моя, прости, вина. Встретил я того соседа, Про тебя завел беседу. Старый видел передачу — Сбил ты деда наповал: Говорит и чуть не плачет, На горох зеленый звал. ЧУДАК Они встречаются не часто, Не чаще, чем в тайге женьшень. На мир глядят они глазасто, Всегда светлы, как майский день. Их называют простаками, И чудаками их зовут. Но кто они? Не знают сами. И вряд ли скоро их поймут. Чудак последнюю рубаху Отдаст, оставшись нагишом. Он вроде не подвержен страху, Ему и плохо — хорошо. Он перетерпит, перебьется, Перезимует как-нибудь. На дармовщину не упьется… Он, может быть, Всей жизни суть — Та самая, Что в чистом виде Явилась доброю звездой? Он никого-то не обидит, Восстанет сам перед бедой. Сидит смиренно у калитки — Ему под солнцем благодать. Обобранный, считай, до нитки, Глядит: чего еще отдать? И рано ль, поздно ли Пройдоха Заявится, ну как на грех, И оберет его до вздоха. И все ж чудак — Богаче всех. «Сосед с рожденья никому не верит…»
Сосед с рожденья никому не верит, В самом рожденье он узрел обман. На сон грядущий запирает двери. Как двери, запирает и карман. Который год мы дружбу не наладим. В любых делах, За что бы ни взялись, Он в выгоде, А я всегда внакладе — У нас вот так-то счеты завелись. Красуются березы над прудами, Сердца людские трогают до слез. Не долго думая, Сосед дровами Решил обзавестись за счет берез. Топор занес. Я цоп его за руку — Тут было вволю дыма и огня… Спасибо дому: Взяли на поруку Как хулигана злостного меня. Известно всем: Соседские амбары Трещат по швам от всякого добра. А вдруг что надо — малый или старый Бегут ко мне, Ко мне бегут с утра. Уж знают — У меня-то без отказа. Отдать не брать — на это я мастак. И тут сосед нашелся: — Для показа Он бескорыстный этакий простак. |
