Уже который год плачет Россия. Слезы не белые, а красные, потому что смешались с кровью. Не от войны, не от стихийных бедствий сиротеют и умирают наши дети. Никто не хочет войн и революций, но никто не знает, где предел терпению русского человека и как беспощаден его бунт. Все беды можно превозмочь, если знаешь, во имя чего приносишь жертвы. Неужели жертвы этих лет напрасны? Сможет ли Г. А. Явлинский остановить этот танец святого Витта? С тьмой нельзя бороться еще большей тьмой. С тьмой можно бороться только светом. Его помыслы светлы, его мечты созвучны многим россиянам. Дай Бог, чтобы он сумел, победил и построил.

Нерв политической жизни проходил в высших эшелонах власти, а точнее — в сердцах политиков, одержимых жаждой власти. Изредка отростки этого нерва хватали судорогой сердца столичной интеллигенции, но ее всхлипы об участи культуры не находили отзыва в провинции. Провинция отнюдь не дремала, она активно занималась переделом собственности и борьбой за власть на местном уровне. Люди в общей своей массе жили по принципу: спасение утопающего — дело рук самого утопающего.

Конфликт между парламентом и президентом стал притчей во языцах. Они боролись друг с другом за власть и это не делало им чести. Народ, разобщенный, лишенный единого лидера, тоже не мог мобилизоваться на борьбу с трудностями самостоятельно. Впрочем, что такое трудности?

Можно ли назвать трудностями то, что за первый год так называемых реформ накопился целый океан детских слез? Беженцы из очагов конфликтов заполнили улицы русских городов. Их завшивленные дети просили милостыню, их старые родители молили Бога о смерти. Случалось, что и дети ранее благополучных москвичей вместо того, чтобы гонять в футбол, рылись в мусорных ящиках или собирали бутылки. Голод стал нормой жизни многих россиян.

Явлинский доказывал, что трудности определены не столько объективными причинами, сколько недальновидностью политики президента. Однако гнев и недовольство людей умело было переключено на так называемый фашистско-коммунистический реванш, обрекая народных депутатов на скорый конец. Общественное мнение четко расставило акценты: добрый, мудрый президент и глупые, злые депутаты. Надо разогнать депутатов и все встанет на свои места.

Григорий Алексеевич написал несколько статей, где разъяснил ложность этой полюбившейся многим дилеммы. Он настаивал на том, что в конфликте «президент — парламент» виноваты обе стороны, что сейчас нужна не конфронтация, а согласие. Средства массовой информации дружно записали его во фрондеры и сосредоточились на кусании пяток депутатов. Воззвания Г. А. Явлинского к дружбе и сотрудничеству уже никого не смущали. Они часто вызывали злобу, потому что нарушали основополагающий принцип психологии масс: кто не с нами, тот против нас. Подливало масла в огонь и то, что он еще в феврале 1993 года заявил о намерении баллотироваться на пост президента на следующих выборах. Однако злоба имеет не одни лишь негативные стороны. О Явлинском, хоть и в такой форме, но все же вспомнили вновь, о нем стали говорить. Нисколько не смущаясь гневными выпадами в свой адрес, Григорий Алексеевич напряженно всматривался в предгрозовые всполохи на политической сцене и предрекал большие перемены. Он очень хорошо, может быть, лучше других видел, что происходит.

В 1991 году Б. Ельцин предпочел ему Е. Гайдара, не имеющего ни своей программы, ни известности за экономические или хотя бы какие другие подвиги. За бортом оставались ершистые до неприличия Е. Сабуров, И. Силаев, Г. Явлинский… Наверное, Ельцин поддался обаянию Гайдара. Нечто подобное повторилось с трудно объяснимым выбором С. Кириенко. Пожалуй, единственным критерием здесь был не профессионализм или что-то в этом роде, а нечто другое. Что именно — впоследствии разберутся историки, если смогут. Есть в этих выборах то Гайдара, то Кириенко нечто, простите за откровенность, чисто бабье. Так бывает с беременной, когда она чего-то хочет животом. Переубеждать и уговаривать в таких случаях бесполезно. Но с беременными проще, потому что через девять месяцев их капризы заканчиваются, а здесь конца не видать.

Е. Гайдар не смог даже предвидеть гиперинфляцию, его же «мудрой» политикой и порожденную. Причем о ее приближении говорил уже не только Г. А. Явлинский, но и другие экономисты. В феврале 1992 года на пресс-конференции вице-премьер Е. Гайдар бурно опровергал появившееся в печати сообщение о том, что он якобы обещает инфляцию в феврале на уровне 400–500 %. Повторение январского всплеска, по словам Е. Гайдара, просто невозможно. А вместо невозможного всплеска были торнадо и цунами вместе взятые, гиперинфляция перевалила за 2000 %. Неужели так велико обаяние этого полноватого и лысоватого реформатора, что даже, когда всем стала видна его некомпетентность, президент rio-прежнему защищал его?

Когда Гайдара все же освободили от должности и назначили В. Черномырдина, то… Менялись декорации, а спектакль — прежний. Сменился на посту премьера человек, но не изменился курс реформ. Инфляция как будто бы исчезла, переродилась в кризис неплатежей, задержки выплаты зарплаты, пенсии.

За 1992 год экономика из планово-убыточной перешла в просто убыточную, но выстояли директора убыточных производств. «Убыточность» опиралась на костыли дотаций из Центра, на погашение долгов и потихоньку крутилась на месте вместе с оголодавшим рабочим людом и толстеющим директорским корпусом. Спад производства, четко обозначившийся в начале 1992 года, разрастался вширь и вглубь. Как пламя свечи на ветру, затухало инвестирование.

Трудности трудностям рознь. Где-то они обусловлены судьбой, и от них отказываться права не имеешь. Где-то трудности обусловлены действиями конкретных людей, сколачивающих свое счастье на чужих бедах. 19 февраля 1992 года в интервью, переданном по Российскому каналу телевидения, Б. Ельцин сказал: «Пусть россияне не беспокоятся о хлебе. Голода никогда не будет». Голода разве нет? Хлеб-то в магазинах есть, но купить его не за что, когда зарплату не платят. Уже привычными стали сообщения в информационных программах о падающих в голодный обморок детях. Сначала они падают в обморок, потом болеют туберкулезом и, несмотря на то, что болезнь излечима, нередко умирают. Но беспокоиться не надо: «Голода никогда не будет».

Парадоксально, но причины экономического кризиса многими напрямую связываются с демократией. Это не так. Но в общественном мнении уже сложился определенный стереотип. В то же время демократия сама испытывает жесточайший кризис. Некоторые ученые впоследствии обозначили 1992-й год датой ее смерти. «Демократическое движение было рождено государством, государством в конце концов обернулось. Оно выполнило свою миссию, уничтожив тоталитарную власть и после этого перестало существовать как движение»[139].

В 1993 году Григорий Алексеевич пишет «Тезисы к программе экономической реформы». Однако в данном случае инициатива шла не от него. В апреле 1993 года в Москве для обсуждения проблем выживания собрались предприниматели со всей России. Их голоса, придушенные налогами и чиновничьим произволом, в совместном усердии производили впечатление стройного хора. Они создали объединение «Предприниматели за новую Россию» (ПНР), которое, в свою очередь, избрало оргкомитет. Оргкомитет, представлявший рациональное ядро наиболее передовых предпринимателей, дал понять Григорию Алексеевичу, что не прочь видеть его своим лидером.

Г. А. Явлинский написал по их просьбе «Тезисы к программе экономической реформы», но в лидеры не торопился. Ему хотелось создать свое объединение. К этому времени Григорий Алексеевич сближается с Ю. Болдыревым, благополучно приземлившимся в ЭПИцентре после катапультического вылета из высших эшелонов власти.

Главный государственный инспектор Российской Федерации Ю. Болдырев тщетно пытался превратить Главное контрольное управление в деполитизированный орган, чтобы судьи были объективны. По его мнению, контрольные функции не могут совпадать с партийными. Контролируя, человек должен руководствоваться не интересами партии, а профессиональными экономическими интересами. Он почему-то не хотел работать так, как требовала атмосфера высших эшелонов власти, считая, что работа в расчете на сиюминутную политическую конъюнктуру не имеет смысла. Год проработал реформатор в управлении. 4 марта 1993 года Б. Ельцин освободил Ю. Болдырева от занимаемой должности в связи с упразднением этой должности и утверждением новой структуры администрации Президента. Ему не дали отработать два месяца и не предложили ничего другого как поскорее освободить кабинет, что он и сделал. Впоследствии он вновь вернется во властные структуры и станет вдохновлять атмосферу теперь уже Счетной палаты поиском объективности и непредвзятых оценок. С грустью делился он со Светланой Сорокиной в телепередаче «Герой дня» уже в 1998 году, что до сих пор тянется проверка избирательной кампании президента 1996 года, что 11 трлн рублей незаконно направлено на восстановление Чечни… И выражал сильное желание видеть в библиотеках России материалы Счетной палаты. Очевидно, на этот раз секрет «усидчивости» Болдырева кроется в том, что Счетная палата, заместителем председателя которой он является, подотчетна парламенту и освободить его от должности может только парламент.