Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Можно долго рассуждать об утрате инстинкта самосохранения, об утрате веры, об отчуждении народа от своих правителей. Можно даже обозвать весь народ, как это делают западные и американские исследователи, шариковыми и швондерами… Грязное дело — дело нехитрое. Куда труднее найти общий язык с людьми, вдохновить их не популистскими лозунгами, но идеей истины и увлечь за собой. Все эти упреки в адрес народа, рассуждения об отсутствии лидера, о том, что надо ждать несколько поколений, очень напоминают мне диалог воронов:

Ворон к ворону летит
Ворон ворону кричит:
«Ворон, где нам пообедать,
Как бы нам о том проведать?»
Ворон ворону в ответ:
«Знаю, будет нам обед;
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый»…

Рановато нас еще хоронить. Я верю, что у народа есть еще творческие силы, есть вера и Бог. Я знаю, что есть и лидеры. И не перевелись еще богатыри на русской земле. В той темноте, которая сгустилась над страной, где бесправие и беззаконие стали нормой, где деньги с откровенной наглостью заняли место святыни, ориентироваться надо духовным зрением. И оно есть у многих людей. Есть духовное зрение у женщины, воспитывающей пятерых детей, есть духовное зрение у шахтеров, требующих защиты своих человеческих прав. Есть оно у врача, который, не получая зарплату месяцами, продолжает лечить людей бескорыстно. Есть оно у учителя, работающего за чисто символическую плату, да и ту получает через раз, потому что надо работать, потому что дети пришли на урок и ждут… Дерзну сказать, что есть духовное зрение и у Явлинского, который говорит:

— Надо слушать шаги Господа и следовать за ними.

Он много говорит о демократии, об экономических реформах, но, может быть, наиболее ценное из всех его программных заявлений следующее:

— Мы боремся не с коммунизмом, мы боремся с бедностью.

В 1992 году он сравнивал свои первые шаги в политике с прогулкой босиком в туалете. Наверное, ему самому это показалось наивным, когда якобы случайно загорелся пожар в его родном ЭПИцентре; когда во время президентских выборов 1996 года анонимные телефонные звонки требовали от него снять свою кандидатуру, угрожая жизни его детей.

Как известно, шапка Мономаха тяжела. Не тяготит она только голову кесаря. Так уж устроен человек, что держит в сердце своем, то и исполняется. Ты можешь сколько угодно повторять фразу: «Все для блага России», но если в тайниках души гнездятся помыслы о славе и богатстве, то славу, богатство и получишь, потому что кесарю кесарево. Если душа твоя до самых глубин, вся насквозь чиста и действительно все помыслы о судьбе родины, то никто не сможет помешать тебе. Каким обернется Явлинский? Злодеем, святым?

А может, исчезнет, сойдет с политической сцены? Сейчас только одно могу сказать определенно. Если сердце его чисто и исполнено поиском истины, а не личной выгоды, то рано или поздно он будет услышан и уже не меньшинством, и не большинством, а всеми.

Почему так трудно стало жить?

Приближался 1993 год. На посту премьер-министра находится В. Черномырдин. В начале его деятельности многие возлагали на него большие надежды. В газетах писали, что «новое назначение в российском руководстве должно прибавить энергии всей стране»[112]. Однако процесс реформирования был все так же абсурден, как и в начале пути. Население потуже затягивало пояс. Депутаты перешли на стихи и вместо прозаических поисков выхода из кризиса, то и дело цитировали: «Умом Россию не понять». Противостояние между парламентом и президентом нарастало, приближаясь к своему кровавому апогею.

У большинства населения постепенно накапливалась усталость от митингов и им подобных массовых мероприятий. Коммунисты осенью 1992 года пытались провести референдум против отпуска цен. Не состоялось даже первое собрание — пришло мало людей. Еще совсем недавно в январе этого же года на Манежной площади в Москве собирались тысячи людей с экономическими требованиями, с обвинениями в развале СССР. По поводу СНГ можно с определенностью сказать лишь то, чем оно не стало. СНГ не стало военным блоком, не стало единой страной, не стало единым правительством, не стало экономическим союзом. Чем оно стало, трудно сказать и сейчас.

Лето 1992 года началось попытками создать коалицию демократических сил России в поддержку реформ, президента и правительства. Соответственно, народных депутатов Верховного Совета общественное мнение записывало в антидемократы. Поводом для этого служило то, что Верховный Совет отвергал государственную программу приватизации, впоследствии переименованную народом в «прихватизацию», и запрещал правительству регулировать цены на энергоносители. Кроме того, никак не могли принять сам проект закона о правительстве.

Пока парламент и президент решали вопросы приоритета, активность некоторых граждан приобретала весьма неприятный привкус. В середине июня возле телецентра «Останкино» вырос палаточный город: проводили акцию по русифицированию эфира. А 22 июня возле того же «Останкино», возле Рижского вокзала и Манежной площади провели манифестацию национал-коммунисты. Раздавались призывы к всеобщей политической забастовке.

Кризис власти, порождавший все эти явления, все более углублялся. Не было единства во взглядах на то, как надо проводить реформы. Ельцин бросал парламенту обвинения в отказе от реформ. А Руцкой возражал, что «тактика российских реформ нуждается в срочной корректировке»[113]. Интеллектуальные споры по этому поводу, проходившие на VI, VII и последующих съездах народных депутатов, судя по стенограмме, были очень похожи на перебранку нашего ростовского рынка, только у нас на Дону это звучит естественно.

Читая стенограммы съездов, я часто вспоминала не менее жаркие споры между представителями бывших союзных республик об Экономическом сообществе. Они все же сумели договориться и прийти к единому мнению, завершившемуся подписанием договора. Но тогда многоголосым хором дирижировал Явлинский. Он никогда не использует в своей речи непереводимых оборотов, которыми грешили депутаты, не стучит кулаком и очень редко повышает голос. Но он обладает даром убеждения, умеет, как говорил один из его друзей еще по детскому саду, генерировать идеи и не переносит скуку. А перебранка съездов или как их иначе назвал А. Шаранов из «Российской газеты», политическое токовище, было до тошноты скучным, совершенно неплодотворным и опасным. На VI съезде все дебаты оказались напрасны и ни на йоту не изменили статус-кво президента или парламента. Это больше было похоже на игру в испуг. Кто первый испугается, тот и проиграл. Не было конструктивных, объединяющих идей. Тех самых идей, которые способен выдавать Г. Явлинский. Но здесь есть маленький нюанс. Парламент и президент были в большей степени озабочены не столько проблемами страны, сколько личными проблемами о первенстве: кто главнее, где будет центр принятия решений. Наверное, в таком аспекте и не могло быть объединяющих идей? Григорий Алексеевич, когда согласовывал с представителями республик вопросы будущего Экономического сообщества, думал не о собственных выгодах, а о союзе. Не потому ли до сих пор многие вспоминают идею Экономического сообщества как самую оптимальную для выхода из кризиса:

— Нет нужды изобретать велосипед. Союз должен строиться на принципах Европейского экономического сообщества. Есть для этого и необходимый пакет документов. Автор их Григорий Явлинский и его команда. Как вы помните, к концу 1991 года Григорий Алексеевич разработал Договор об Экономическом союзе суверенных государств, тогда еще в рамках СССР. К Договору прилагалось почти тридцать соглашений. И все это мы подписали, собравшись в Кремле, между прочим и Украина. Так стоит ли теперь от этого отказываться лишь потому, что все это делалось прежде, чем появился на свет СНГ. А если бы нам удалось еще уговорить Григория Алексеевича Явлинского возглавить наш экономический союз — вот тогда бы мы действительно многого добились[114].

вернуться

112

Известия. 1992. 2 июня.

вернуться

113

Роесииская газета. 1992. 21 ноября.

вернуться

114

Общая газета. 1993. 21–27 мая.

34
{"b":"202325","o":1}