Надеюсь, читатель простит мне, может быть, не очень корректное обращение к образу страуса. Дело в том, что страус панически боится всякого, кто выше его ростом. Межпарламентская ассамблея сама по себе роста невысокого, но ежели прямые выборы ввести, то рост ее сильно увеличивается и даже оставляет где-то внизу Кремль со всеми его обитателями. Видать, кого-то из этих обитателей так же, как страуса, пугал «высокий рост» ассамблеи, что и стало одной из причин разгона парламента. Договор об Экономическом сообществе Г. Явлинского тоже претендовал на очень высокий рост.
И в 1991, и в 1993 году в борьбе с Меморандумом Хасбулатова, с договором Г. А. Явлинского использовался один и тот же прием — игнорирование права законных документов на жизнь. А если проще, то этот прием называется силовым авантюризмом. Договор об Экономическом сообществе был подписан с соблюдением всех законов и формальностей в октябре 1991 года. Была там и подпись Ельцина. И этот договор никто не отменял, его просто проигнорировали — вначале трое, вышедшие из Беловежской пущи, затем весь бывший СССР. Ученые сразу же поспешили убедить возмущенных сограждан, скандирующих «Советский Союз!» (бедняги тщетно скандировали это и в 1993 году,[133] а кое-где кричат и сейчас), в объективной закономерности этого процесса.
В 1993 году накануне кровавых октябрьских событий съезд вносит поправку в Конституцию — в случае принятия мер по прекращению деятельности представительных органов власти со стороны президента, его отрешение от должности происходит автоматически, а власть автоматически переходит вице-президенту.
Это решение съезда народных депутатов, а также решение Конституционного Суда, лишавшее Б. Ельцина полномочий, никто не отменял, их просто проигнорировали исполнительные органы власти.
И в 1991, и в 1992–1993 годах разрушению Союза, разгону народных избранников сопутствовал всплеск проельцинских настроений. После 21 сентября все социологические службы зафиксировали массовую поддержку Б. Ельцина и новый всплеск популярности. Одновременно происходило падение рейтинга его оппонентов, то есть врагов исполнительной власти. В 1991 году пресса с наслаждением топтала Г А. Явлинского вместе со всеми его программами и договором. В 1993 году позору и бесчестию предали народных депутатов. Может быть, и они тоже безвольные амебы, не способные постоять за себя? Вряд ли. Ведь был не только истеричный Хасбулатов, но и Руцкой и такие народные герои, как Гдлян с Ивановым, и многие другие, известные всем как мужественные и бесстрашные люди.
Пожалуй, не в безволии депутатов дело и уж тем более не в безволии Григория Алексеевича, а в том, что противодействовать силовому авантюризму можно только силовым авантюризмом. Короче говоря, когда тебе ставят подножку, то каким бы храбрым ты ни был, все равно упадешь. Другое не менее важное обстоятельство заключается в том, что ни Явлинский, ни депутаты не получили массовой поддержки, но наоборот — всеобщее осуждение. Но психология толпы — не тема этой книги.
Как выяснилось, причина, из-за которой договор об Экономическом сообществе не был претворен в жизнь, заключается не в характере Явлинского, а скорее в не-востребованности обществом его идей. В то же время нельзя сказать, что общество заинтересовалось идеями Б. Ельцина, потому что у него их вообще не было. Он вдохновил, наверное, внешней видимостью силы.
В 1991 году Григорий Алексеевич в надежде спасти Союз взывал к совести и разуму лидеров: Горбачева, Ельцина, парламента… Это не помогло. Союз распался и до сих пор некоторые умники обвиняют в этом именно Г. А. Явлинского. Сейчас, размышляя о Федеративном договоре в книге «Нижегородский пролог», он обращается к читателям, к избирателям.
Рядом с этим Федеративным договором поблекла и книга Р. Никсона (политическое завещание, пропитанное ядом ненависти к СССР), и мечты Г. Киссинджера — бывшего государственного секретаря США, сказавшего: «Я предпочту в России хаос и гражданскую войну тенденции воссоединения ее народов в единое, крепкое, централизованное государство». Никакой враг не причинит нам столько зла, сколько причиняет тухлая воля и беспомощная дряблая мысль правителей.
Федеративный договор начали разрабатывать еще в 1990–1991 годах. Подписали с фейерверком 31 марта 1992 года, а в апреле одобрили на VI съезде народных депутатов. Он был включен в Конституцию Российской Федерации. Однако не все подписавшие находились в соответствии с договором в равных условиях. А некоторые и вовсе отказались подписывать этот договор: Татарстан, Чечня, Тюменская область. Кто они? И где, если не в России? Нет ответов на многие вопросы.
Федерация договорная или конституционная? С субъектами Федерации от национальных меньшинств вроде бы понятно — это национально-государственные образования, но каков статус руссконаселенных краев и областей или их права уже никого не интересуют? До каких нижних уровней должен доходить федеральный закон? В области, республике могут возникнуть ситуации, требующие немедленного разрешения, но как быть, если федеральный закон по этим вопросам еще не принят? Правомерно ли говорить о федеративном устройстве, если Центр не реагирует на нарушения Конституции в республиках, лидеры которых лояльны президенту? Может быть, это конфедерация?
По причине своего легкомыслия, я все же рискну подвести итог под Федеративным договором словами из детской песенки: «Только как их надевать? Хвостик некуда девать». Только у этого договора было аж целых три «хвостика» и много непонятных ответвлений.
Интересный анализ договора сделал Г. Явлинский. Он дошел до конца, то есть до полной систематизации всех «хвостиков» и «ответвлений». Он нарисовал географическую карту России. Каждая территория в зависимости от предоставленных ей прав была окрашена в свой цвет. Напомню, что договор состоит из трех договоров о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами и органами власти субъектов Федерации трех типов: суверенных республик в составе Российской Федерации; краев, областей, городов Москвы и С.-Петербурга; автономной области и автономных округов. Карта получилась трехцветная. Черным он окрасил территории со статусом свободной экономической зоны, серым — с дополнительными экономическими правами, серо-буро-малиновым — ходатайствующие о предоставлении дополнительных экономических прав. В соответствии с Федеративным договором, состоящим из трех договоров, права человека меняются, если он из черной области переезжает в серую и наоборот. А если человек переехал в Москву или С.-Петербург, то права его и вовсе увеличиваются.
Григорий Алексеевич уже не задает вопросы, но просто констатирует факт: «Такое разграничение сделано вне зависимости от того, что в преамбуле первого договора говорится о реализации «приоритета прав свобод человека вне зависимости от национальной принадлежности и территории проживания, а также права народов на самоопределение»… Особенность наших Федеративных договоров и в том, что «Российская Федерация», субъект, который должен быть обозначен в договоре, права которого еще только предстоит определить субъектам федерации, сам подписывает все три договора на правах субъекта»[134].
Пока наверху решался философский вопрос субъекта-объекта, провинция решила свои вопросы сама. 30 января 1992 года в Киеве подписали уникальный договор — об экономическом сотрудничестве между Украиной и Ярославской областью. Речь шла о взаимных поставках продукции. На Украине открыли постоянное представительство Ярославской области, а в Ярославле — соответствующее постпредство от Украины. Помнится, в романе Ильфа и Петрова Нью-Васюки уже побывали в ранге мировой столицы, правда, речь шла только о шахматах. Но все это смешно, когда читаешь роман, а когда это становится твоей жизнью, то… Вдохновленный Федеративным договором, Свердловский облсовет летом 1993 года провозгласил Уральскую Республику в составе России, следуя примеру Вологды. Осенью этого же года порывы регионов остужаются указом Б. Ельцина, дезавуирующим их решения.
