— Стойте, стойте! Я хочу выйти, посмотреть на них поближе!

— На кого? — испуганно вскидывается наш посольский гид.

— На проституток, на кого же еще! — пожимает плечами Леонов.

Гид мнется, затем принимает компромиссное решение: «Ладно, мы притормозим. Но только умоляю вас, Евгений Павлович, — из машины не выходить! А то как прицепятся сейчас, не оторвешь…»

Машина тормозит, Леонов открывает дверь, становится на ступеньку и кричит во весь голос:

— Эй, вы! Американские проститутки! Привет вам от советских кинематографистов!

Мы все расхохотались от души, у меня даже сон прошел. А гид наш еще долго крутил головой, приговаривая:

— Ну и ну, Евгений Павлович…

Но самое забавное, что приключения Евгения Леонова в Америке этим эпизодом не ограничиваются. Еще в Лейк-Плэсиде к нашей небольшой компании подошел как-то местный полицейский. Как выяснилось, мы ничего не нарушали, внимание же стража порядка привлекла невероятных размеров лисья шапка на голове Леонова. «Коп» говорит:

— Вы кто такие?

Наш переводчик объясняет:

— Русские, советские.

«Коп» тычет пальцем в шапку Евгения Павловича:

— О, какая хорошая шапка у этого парня! Он кто?

— Знаменитый советский артист.

— Что? С такой внешностью, с таким лицом? Кого вы хотите обмануть? — возмущается полицейский. — Да это же — вылитый агент КГБ!

Кое-как удалось его разубедить. И вдруг у него рождается новая инициатива.

— Слушай, парень, — говорит он Леонову, — продай мне эту чудо-шапку! В жизни такой не видал. Я тебе дам за нее двести долларов.

Леонов, однако, ни в какую:

— Что же это я, буду лысым ходить по морозу?

Ну, полицейский махнул рукой и пошел себе дальше…

И вот только теперь, в Нью-Йорке, Евгений Павлович осознал, какую промашку он допустил в Лейк-Плэсиде. В одном из шикарных супермаркетов, куда мы зашли перед отъездом купить подарки для родных и близких, Леонову вдруг очень приглянулось платье для жены, какое в Союзе и днем с огнем не сыщешь. А цена, извините, кусается. А нам на все про все еще в самом начале поездки выдали всего по девяносто долларов. Так что на те деньги, которые у него остались, Евгений Павлович мог теперь купить разве что поясок к этому платью. Ну и расстроился же он: «Эх, дурак я дурак, что не продал шапку! Сейчас бы такого домой накупил!» Увы, мы с Володей и Иосифом помочь ему ничем не могли — сами были не в лучшем положении. Хотя я, надо сказать, уже порядочно к тому времени набил руку на знаменитом советском «ченче», когда все мы, выезжающие за рубеж, запасались «Столичной» и икрой, чтобы «менять» их на доллары.

Что же касается той нашей с Володей памятной поездки в Лейк-Плэсид, запомнился еще один смешной эпизод, связанный с упомянутым «ченчем». Как-то, будучи на соревнованиях по горным лыжам, мы познакомились с очень эффектной американской супружеской парой — шикарной дамочкой лет тридцати пяти и ее мужем, солидным мужчиной в мощной волчьей шубе, показавшимся нам не менее как мультимиллионером на отдыхе. Так вот, этому самому господину вдруг очень приглянулась наша очаровательная Люся Сенчина. Он просто глаз от нее не отрывал, невзирая на присутствие стоящей неподалеку жены. Ну, слово за слово, не будешь же стоять молчком, короче, принялись мы с ним «ченчевать» — начали обмениваться значками и прочими безделушками. И вдруг он заявляет, обращаясь ко мне (так как Люся стояла рядом со мной, он, очевидно, посчитал ее не то моей женой, не то подругой):

— О'кей, я предлагаю тебе настоящий американский суперченч. Давай мы с тобой обменяемся нашими женщинами, я тебе — свою, ты мне — свою!

Я пожимаю плечами:

— Да ради Бога, нет вопросов. Происходит обмен, все честь по чести — я беру под руку его супругу, он — якобы «мою» Люсю. Расходимся в разные стороны. Я вальяжно разгуливаю с американкой, используя для утонченной беседы с ней весь свой скудный словарный запас, но не забываю поглядывать и в сторону другой «парочки», где все, по-видимому, не так складно, ибо господин отчего-то подпрыгивает и суетится вокруг Люси, как будто его током бьет. Вдруг «моя» американка восклицает:

— О, какой у тебя красивый значок! Давай делать «ченч». (Имелся в виду мой значок с олимпийским Мишей.)

Я говорю:

— Да ладно, какой там «ченч»! Я тебе его так подарю.

Она протестует:

— Нет, нет, тогда это будет уже не «ченч», это не по правилам! — И неожиданно срывает со своей шеи роскошный алый шарф с олимпийской символикой Лейк-Плэсида, стоящий, на мой взгляд, уйму «баксов».

Тут уже я начинаю возражать:

— Извините, но это очень дорогая вещь, она гораздо дороже значка…

Она в ответ смеется:

— Это мой шарф и мой «ченч», что хочу, то и делаю! После чего подходим мы к мужу, который все еще суетливо топчется вокруг Люси. Американка, словно бы ничего не замечая, радостным тоном сообщает своему благоверному:

— Поздравь меня, дорогой, я только что сделала совершенно потрясающий «ченч»! Вот посмотри! — И показывает ему при этом на значок с Мишей и на наброшенный мне на плечи алый шарф.

Муж молча смотрит на то и на другое и недоуменно покачивает головой:

— Да уж, ничего себе «ченч».

Хотя ко всяким розыгрышам и «приколам» лично у меня отношение в высшей степени положительное. Я и сам большой любитель этих процедур и не обижаюсь, если кому-то удается разыграть меня. Вообще способность посмеяться над самим собой, увидеть себя в юмористическом освещении я ставлю в ряд главных человеческих качеств. Ничто так не сбивает с тебя спесь, не помогает против «звездной болезни», как хорошая доза самоиронии. И в этом плане мои жизненные воззрения абсолютно совпадают со взглядами Владимира Натановича Винокура, величайшего мастера «приколов». Ибо Владимир Натанович обладает ко всему еще и уникальным даром пародиста-имитатора, то есть умеет с необыкновенной точностью подделывать чужие голоса, что, как известно, открывает для классного прикольщика поистине безбрежные возможности… А так как после возвращения из Лейк-Плэсида наша с Володей дружба укрепилась и мы, как говорится, стали дружить семьями, винокуровские розыгрыши посыпались на меня градом. Да и как иначе, если ты имеешь дело с профессиональным эстрадным юмористом. Нужно же ему на ком-нибудь оттачивать свой метод…

Жена Володи Тамара Первакова была тогда балериной Музыкального театра имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. С тех пор с Володей они прожили вместе вот уже больше четверти века, и теперь она на пенсии, как это и положено балеринам. Хорошо помню их первую квартиру, находившуюся где-то в районе киностудии «Мосфильм». Это было типичное «малогабаритное» помещение из двух тесноватых комнатенок, в которых всегда каким-то чудом умещалась масса народу, так как Володя с Тамарой обожали принимать гостей. Но мы с моей Ириной были там, надеюсь, Желанными гостями, и со временем все праздники, в том числе и свои «внутрисемейные», мы начали отмечать совместно — или у них, или у нас.

Так, скажем, в памяти осталась встреча нового, 1981 года в нашей с Ирой новой большой двухкомнатной квартире на Ленинском проспекте. Компания была большая, шумная. Пришли Саша Масляков и Саша Ворошило, с которым, кстати, я дружу очень давно. Володя же пригласил Пашу Слободкина с Настей Вертинской, у которых тогда был бурный роман. Но Паша с Настей где-то задерживались, и мы, помню, с Володей все время выбегали в одних рубашках на улицу (естественно, подшофе) и орали во все горло: «Скоро Настя приедет, скоро Настя приедет!» Так продолжалось вплоть до четырех часов утра, но Настя с Пашей так и не приехали. Казалось бы, мелочь, что тут вспоминать, но вот же, запало в душу…

А потом, когда у Володи появилась дача, которую он, к слову, построил раньше всех нас, мы стали отмечать некоторые праздники и там.

Продолжались и наши с ним совместные гастроли, как по Союзу, так и за границей. Побывали мы и в Мексике, и второй раз в Японии, и в Германии… А в конце 1980-х годов совершили пять или шесть морских круизов чуть ли не по всему свету. Это, во-первых, было очень удобно со стороны познавательной, а во-вторых — очень выгодно со стороны финансовой. До сих пор, кстати, понятие «совмещать приятное с полезным» у меня ассоциируется исключительно со словосочетанием «морской круиз»…