В январе 1943 президент Рузвельт и Уинстон Черчилль встретились в Касабланке. Им предстояло решить, как вести войну после разгрома войск Оси в Северной Африке. Одним из главных решений было: продолжать операции на Средиземном море, пока не создадутся благоприятные условия для форсирования Ла Манша. Союзники решили нанести новый удар в «мягкое подбрюшье» Европы, а именно в Италии. Однако прелюдией к этой высадке, а заодно и репетицией главного вторжения должна была стать десантная операция против Сицилии. Она должна была подорвать моральный дух итальянцев, лишить самолеты Оси баз на одном из самых важных перекрестков Средиземноморья, а кроме того облегчить бомбардировщикам союзников удары по материку.

Эту операцию должны были проводить два оперативных соединения, каждое из которых состояло из одной армии. Недавно сформированная и относительно неопытная американская 7 Армия под командованием Паттона высаживалась на западе. На востоке высаживалась закаленная в боях британская 8 Армия Монтгомери. Общее командование операцией осуществлял генерал Эйзенхауэр в качестве верховного главнокомандующего союзников на Средиземноморском театре. Генерал Александер являлся его заместителем. Американцам требовался серьезный успех после их относительных неудач в Тунисе. Паттон был идеальной фигурой, чтобы привести их к победе. У англичан дела обстояли проще. Монти уже доказал свою надежность, и было ясно, что он не позволит отстранить себя от руля.

Так была подготовлена сцена для крупного фейерверка. Монтгомери напрямую заявил Александеру, что он не согласен с предложенным планом. Монти заявил, что единственный путь провести операцию успешно — это увеличить его армию за счет войск Паттона. Англичане должны были играть главную роль, а американцы — только прикрывать их левый фланг, пока Крысы Пустыни ведут бои. Британский штаб и Александер сочли это разумным, так как 8 Армия уже доказала свою надежность. В то же время американцы сразу заявили «нет», полагая, что «напыщенный и пустоголовый Монтгомери недооценивает шансы Паттона на успех». К счастью, Паттон был хорошим солдатом и без возражений принял изменение плана. Однако не приходиться сомневаться, что втайне он решил проучить Монтгомери при первом удобном случае. Поэтому операция «Хаски» должны была превратиться в настоящую драму, вне зависимости от того, как будет сражаться противник. Как отмечает в своей книге о Паттоне генерал Эссаме: «Такие столкновения очень оригинальных и резко отличающихся людей ярко очерчивали и другие сценарии Второй Мировой войны». Два волевых, честолюбивых, ищущих славы человека вскоре начали соперничество, которое поглощало все их силы. Это не принесло пользы союзникам».

Еще больше осложняло положение Паттона и его американцев то, что сначала Александер во всем соглашался с Монти и почти не мог его контролировать. Генерал Аланбрук понял это и написал в своем дневнике, что Монтгомери является «сложной смесью умелого блестящего командира и учителя, однако склонного совершать непонятные ошибки из-за отсутствия такта и нежелания считаться в другими людьми. Поэтому не удивительно, что американцы его не любили. С ним вообще всегда было сложно иметь дело. Он жаждет учить и постоянно надзирать. И мне кажется, что Алекс с ним недостаточно тверд и строг».

Фельдмаршал Альберт Кессельринг был верховным командующим на Средиземноморском театре. Его действия при обороне Италии показали, что он является один из величайших германских командиров. Кессельринг родился в 1885 и сначала служил в артиллерии, прежде чем перейти в Люфтваффе. Он хорошо знал Италию и использовал свои знания, чтобы проводить блестящее отступление. Александер сказал о нем: «Каждый раз, когда мы наносили удар Кессельрингу в Италии, мы захватывали его врасплох. Однако он показал огромное умение выпутываться из самых отчаянных положений, в которые его ставила слабая разведка». Союзники, благодаря Ультре, знали большинство германских кодов и знали, что намерен делать противник, еще до того, как войска Оси начинали передвижения.

В Сицилии итальянскими войсками командовал генерал Альфредо Гуццони. Его германский советник, генерал Фридо фон Зенгер унд Эттерлин, был кавалеристом и первоклассным солдатом. Он добился больших успехов в России, где служил командиром корпуса. Фон Зенгер унд Эттерлин до войны учился в Оксфорде и даже ухитрился стать членом братства бенедиктинцев. Другим германским старшим офицером был генерал Ганс-Валентин Хубе, командир XIV танкового корпуса. Он располагал в Сицилии 2 дивизиями. Кессельринг отправил его на остров из южной Италии 13 июля, через 3 дня после высадки союзников, чтобы Хубе принял на себя командование всеми немецкими войсками на острове. Бывший пехотинец, Хубе потерял руку в Первую Мировую войну. Он хорошо проявил себя в России. В марте 1944 он сумел вывести из котла 1 Танковую Армию, за что был награжден Бриллиантами к своему Рыцарскому Кресту. Хубе погиб в авиакатастрофе в апреле 1944. Под его командованием в Сицилии находились 15 панцергренадерская дивизия (полковник Эрнст Гюнтер Бааде) и 1 парашютная танковая дивизия «Герман Геринг» (генерал Пауль Конрат).

Бааде был чрезвычайно эксцентричной и колоритной личностью. Он был сыном бранденбургского землевладельца, специалистом-коневодом и известным акробатом (как и его жена). В пустыне он командовал боевой группой Африканского Корпуса, которая взяла штурмом укрепления Свободной Франции под Бир Хакеймом. Бааде прославился тем, что командовал патрулями, одев шотландский кильт. Не менее известна была и другая его выходка. Возвращаясь из патруля, он передал англичанам по радио: «Не стреляйте, я ухожу. Бааде». Он сражался в Польше, Франции, России, Северной Африке. После Сицилии он отличился под Кассино, а в 1945 командовал танковым корпусом на Западном Фронте. Бааде был убит во время воздушного налета в последний день войны. Конрат был совершенно иным человеком. Его дивизия проявила себя в Сицилии далеко не лучшим образом. Ее действия были медлительными и неуклюжими. Ему пришлось снять с должности часть своих командиров.

Головные части обоих соединений высадились на берег почти без проблем. Однако вспомогательные высадки парашютных десантов прошли из рук вон плохо, и войска Оси получили достаточно времени, чтобы организовать оборону. Очень быстро 8 Армия увязла в тяжелых боях вокруг Катании. В это же время Паттон, демонстрируя свою лихость, мчался по западному берегу как можно быстрее, чтобы выйти к Палермо. Напряженность между двумя армиями достигла пика, когда Александер передал английской армии центральную дорогу, первоначально выделенную американскому II корпусу генерала Брэдли. Это оказалось последней соломинкой. Паттон прилетел в штаб и начал резко протестовать, требуя, чтобы ему предоставили полную свободу действий. Судя по всему, лишь тогда Александер осознал глубину возмущения американцев и отменил свой приказ. После этого он практически устранился от руководства, предоставив своим волевым командирам армий вести свои бои самостоятельно.

В конечном итоге началась настоящая гонка — кто первым придет в Мессину, находящуюся на северо-западной оконечности острова. Хотя американцам предстояло пройти большее расстояние при примерно одинаковом вражеском сопротивлении, у них за спиной стоял постоянно подгоняющий своих солдат Паттон. Понятно, что многие командиры предпочитали встретиться лицом к лицу с противником, чтобы не подвергнуться гневу своего командующего. Паттон преисполнился решимости выиграть гонку. И это ему удалось! Паттон с триумфом вошел в Мессину утром 17 августа. «Самый лучший проклятый пинатель в задницу во всей американской армии», — так Паттон называл сам себя. Такой подход действовал. Его армия быстро закалилась в боях и приобрела опыта больше, чем обещала краткосрочная Сицилийская кампания. «7 Армия показала всему миру, на что способен американский солдат, когда им правильно руководят». В то же время 8 Армия еще больше укрепила свою высокую репутацию. Но и немцы показали себя с лучшей стороны. Упорная оборона частей генерала Хубе на линии Этна и его отступление через пролив описываются историками, как пример тактического мастерства.