В то время президент Египта был наиболее тщательно охраняемым государственным деятелем в мире. Охота на него велась постоянно. В 1956 году было раскрыто несколько заговоров с целью покушения на его жизнь. Одно из этих покушений должно было состояться в тот момент, когда Насер приехал в здание телецентра в Каире. Однако охрана президента раскрыла этот заговор и обезвредила бомбу, которая должна была взорваться с помощью радиосигнала, посылаемого с американского корабля в Средиземном море.

В 1956 году разведслужбы Саудовской Аравии завербовали начальника сирийской разведки Сараджа, которому и поручили подложить бомбу в самолет Насера во время его отлета из Сирии. За эту операцию на банковский счет Сараджа саудовцы перевели несколько миллионов фунтов стерлингов. Однако и этот заговор был раскрыт охраной Насера. Президент Египта собрал журналистов и предъявил им документы о заговоре и банковские счета Сараджа.

Одним словом, «натасканная» КГБ охрана Насера работала тогда на удивление эффективно.

Отмечу также, что, несмотря на все пертурбации в системе советского МВД — МГБ, после смерти Сталина уровень работы 9-го Управления КГБ не снизился. Хотя, конечно, бывали и «накладки», как случай в Самарканде в 1955 году. О нем рассказывает уже упоминавшийся мною ранее К. Кислов. В середине 50-х он занимал пост замначальника Управления КГБ по Самарканду и области. Вот его рассказ:

«Весной 1955 года нам сообщили из Москвы о предстоящем посещении Самарканда делегацией во главе с премьер-министром Индии Джавахарлалом Неру. С Неру была дочь — министр культуры Индии Индира Ганди…

Мы разработали в деталях план оперативных мероприятий по обеспечению безопасности индийский делегации. Все автомобили прошли в автоинспекции самый тщательный технический осмотр и были опломбированы, а для их охраны установлен милицейский пост. Из Ташкента доставили в Самарканд лимузин первого секретаря ЦК КП Узбекистана «ЗИС-110», его тоже поставили под охрану…

Два самолета «Ил-14» приземлились на взлетной полосе самаркандского аэропорта. Здесь уже толпились встречающие. Среди них — заместитель председателя КГБ СССР генерал-полковник Ивашутин и председатель КГБ Узбекистана генерал-майор Вызов.

Не было ни музыки, ни почетного караула — Самарканд не столичный город, зато много было цветов.

Встречающих представил премьер-министру представитель Совмина республики, а тем временем на летное поле подкатили автомобили. И вот тут случилась первая заминка — Неру не пожелал ехать в шикарном лимузине, украшенном национальными флажками СССР и Республики Индия. Попросил, чтобы ему дали открытый автомобиль. Открытых автомобилей, подготовленных для такого случая, у нас не оказалось… И лишь у председателя облпрофсовета обнаружили старенький коричневый кабриолет «победа». Однако он не прошел технического осмотра, как все остальные автомобили. Не был он включен в официальный кортеж и по другим, не менее сложным обстоятельствам — шофер этого кабриолета был крымский татарин. Однако пришлось рискнуть…

Из аэропорта кортеж машин выехал в 9 утра. Первая машина — ГАИ. Вторым ехал я, со мною наш офицер для поручений и репортер какой-то республиканской газеты, за нами — машина прессы, грузовик с открытыми бортами для телевидения и радио. А уж за ними — старенький кабриолет, за рулем которого ошарашенный неожиданным доверием парнишка.

Джавахарлал Неру, его дочь Индира и начальник охраны — полковник из Управления охраны КГБ СССР — стояли в машине. Шел дождь, а Неру в традиционном белом наряде, держась за плечо начальника охраны, помахивал над головой своей пилоточкой, приветствуя тысячи людей, стоявших стеной по обеим сторонам улицы.

Первая пробка образовалась уже перед старогородским базаром — на проезжую часть дороги беспорядочной толпой высыпали рыночные завсегдатаи. Однако наряд милиции очень быстро разрядил обстановку. Самое страшное было впереди. Как я и ожидал, на подъеме к Абрамовскому бульвару, как раз в том месте, где шоссейную дорогу занимают с обеих сторон заводские корпуса и студенческие общежития, кортеж был заблокирован плотной толпой рабочих и студентов, вышедших встречать гостей из Индии.

Густая людская масса так обступила кортеж, что машины оказались в ловушке. Начался крик, люди, спрессованные как в бочке, руками и ногами упирались в борта машин. Неру же продолжал помахивать своей белой шапочкой. Я приказал своему шоферу проехать через хозяйственный двор торгово-кооперативного института в особый отдел гарнизона. Вместе с начальником особого отдела Зайцевым мы выкатили к воротам особняка автомобиль-тягач с площадкой и осторожно стали продвигаться к кабриолету, на котором ехали гости. Но мы смогли продвинуться не более чем на метр — дальше двигаться было опасно: люди кричали, среди них были, кажется, уже помятые и покалеченные.

Несколько офицеров особого отдела поднялись на площадку тягача, двое из них с большим трудом через головы людей перебрались на кабриолет. Первой перенесли на площадку Индиру Ганди, за ней — самого Неру, таким же необычным способом перенесли и полковника, чей белый китель лишился в этой кутерьме нескольких пуговиц.

И снова через хозяйственный двор института выехали на Абрамовский бульвар, почти свободный от толпы. Гостей увезли на дачу обкома…»

Однако подобные «накладки» случались в основном на периферии. Представить себе такое в Москве или Ленинграде было просто невозможно. Поездки наших высших государственных деятелей обставлялись 9-м Управлением КГБ со всей степенью важности и осторожности.

Вот что, например, вспоминает генерал КГБ Александр Феклисов о первой поездке Н. Хрущева в Америку в сентябре 1959 года (А. Феклисов с 1956 года был начальником американского отдела Первого Главного управления — внешней разведки — КГБ СССР):

«В Комитете государственной безопасности его председатель А. Шелепин создал специальную группу из руководящих работников и специалистов, которая должна была подготовить план мероприятий по обеспечению безопасности Хрущева. В эту группу был включен и я, как начальник американского отдела, специалист, знающий не только политическую, но и агентурно-оперативную обстановку в США. Совещания группы «чекист № 1» проводил лично три-четыре раза в неделю. К подготовке плана мероприятий он относился очень серьезно.

В распоряжении группы имелась программа пребывания Хрущева в США, разработанная государственным департаментом, в которой были учтены пожелания советской стороны о посещении конкретных городов, заводов, ферм, институтов. Мероприятия предусматривали круглосуточную личную охрану хозяина Кремля, действия сотрудников КГБ в самых различных ситуациях: авария самолета, поломка автомобиля, дорожнотранспортное происшествие, нападение террористов, антисоветские демонстрации.

За неделю до отъезда за океан план мероприятий КГБ был готов. Шелепин поручил начальнику Управления охраны правительства генерал-лейтенанту Н. С. Захарову, вылетавшему в США, доложить его лично Хрущеву.

Советский лидер в те дни все время находился на загородной даче, где вместе со своими советниками готовился к поездке. Захаров прибыл на дачу и долго прождал — Хрущев принял его только в полночь. Главный охранник доложил о цели своего визита и собирался передать документ в собственные руки хозяина Кремля для ознакомления. Усталым голосом тот сказал:

— Вам поручено обеспечить мою безопасность. Хорошо, что вы составили план мероприятий. Выполняйте его. Я же к этому никакого отношения не имею. У меня свои заботы».

Отмечу, что визит Н. С. Хрущева в Америку прошел с точки зрения безопасности без всяких происшествий.

Первого января 1959 года на Кубе произошла революция — пал режим генерала Ф. Батисты, пришедшего к власти в марте 1952 года. Новым премьер-министром страны после революции стал руководитель Повстанческой армии тридцатидвухлетний Фидель Кастро.

Взлет этого человека был не случаен. Еще будучи студентом Гаванского университета в конце 40-х, он принимал активное участие в революционном студенческом движении. В 1947 году он принял участие в экспедиции в Доминиканскую Республику с целью оказания помощи в свержении диктатуры Трухильо. Однако участники экспедиции были по прибытии в республику почти все арестованы, и лишь Ф. Кастро сумел бежать, вплавь пересек залив Нипе и вернулся в Гавану.