В Африке похожая система существовала со времен Киприана, еще до объединения церкви и государства. В каждой провинции был примас; обычно на эту должность избирался старейший из епископов. Епископ Карфагена, однако, был не только примасом Проконсульской Африки, но в то же время, в соответствии со сферой власти проконсула Карфагена, церковным главой Нумидии и Мавритании, и обладал правом созывать общий собор Африки[497].
§55. Патриархи
Mich. Le Quien (французский доминиканец, умер в 1788): Orlens Christianus, in quatuor patriarchatus digestus, quo exhibentur ecclesiae, patriarchae caeterique preasules totius Orientis. Opus posthumum, Par., 1740, 3 vols. fol. (подробное описание восточных епархий с начала их существования до 1732 г.). Р. Jos. Cautelius (иезуит): Metropolitanarum urbiит historia civilis et ecclesiastic in qua Romanae Sedis dignitas et imperatorum et regum in eam merits explicantur, Par., 1685 (важно для понимания церковной статистики Запада и распространения Римского патриархата). Bingham (англиканин): Antiquities, 1. ii, с. 17. Joh. El. Theod. Wiltsch (евангельский христианин): Handbuch der Kirchl. Geographie u. Statistik, Berl., 1846, vol. i, p. 56 sqq. Friedr. Maassen (католик): Der Primat des Bischofs von Rom. u. die alten Patriarchalkirchen, Bonn, 1853. Thomas Greenwood: Cathedra Petri, a Political History of the Latin Patriarchate, Lond., 1859 sqq. (vol. i, p. 158–489). См. также мой обзор этого труда в Am. Theol. Rev., New York, 1864, p. 9 sqq.
Еще выше митрополитов стояли патриархи,[498] или главы церковной олигархии, пять башен в здании католической иерархии Греко–римской империи.
Эти патриархи, в официальном значении слова, уже зафиксированном ко времени Четвертого вселенского собора, были епископами четырех великих столиц империи — Рима, Александрии, Антиохии и Константинополя; к ним, в виде почетного исключения, прибавлялся епископ Иерусалима как глава древнейшей христианской общины, хотя преемственность этой должности была прервана при разрушении Святого города. Патриархи управляли одной или большим количеством диоцезов, двумя или большим количеством провинций или епархий[499]. Они рукополагали митрополитов, принимали окончательное решение в случае церковных споров, проводили вселенские соборы, издавали постановления соборов и церковные законы императоров, сочетали в своем лице высшую законодательную и исполнительную власть иерархии. Отношения между ними и митрополитами отдельных провинций были такими же, как отношения вселенских соборов и поместных. Они не образовывали совета, каждый действовал сам по себе, но в важных вопросах они советовались друг с другом и наделялись правом иметь легатов (apocrisiarii) при императорском дворе в Константинополе.
В плане прав все они были равны, но размеры их епархий и их влияние было разным, так что среди них самих существовала система рангов. До основания Константинополя и до Никейского собора Рим занимал первое место, Александрия второе, Антиохия — третье в том, что касалось церковной и политической власти. Начиная с конца IV века этот порядок был нарушен, потому что Константинополь превратился во вторую столицу и занял место между Римом и Александрией, а также в число патриархий вошел Иерусалим, как пятая и самая незначительная патриархия.
Иерусалимский патриарх управлял лишь тремя маленькими провинциями Палестины[500]; Антиохийский — большей частью политического Восточного диоцеза, в который входили пятнадцать провинций — Сирия, Финикия, Киликия, Аравия, Месопотамия и т. д.[501]; Александрийский патриарх — всем диоцезом Египта с девятью богатыми провинциями — Aegyptus prima и secunda, Верхняя и Нижняя Фиваида, Верхняя и Нижняя Ливия и т. д.[502]; Константинопольский патриарх — тремя диоцезами, Понтом, Малой Азией и Фракией, куда входили двадцать восемь провинций, и в то же время всеми епископствами варваров[503]; Римский патриарх постепенно распространил свое влияние на весь Запад, на две префектуры, Итальянскую и Галльскую, со всеми их диоцезами и провинциями[504].
Патриархальная система изначально касалась только имперской церкви, но косвенно распространялась и на варваров, которые приняли христианство из империи. Внутри же империи несколько митрополитов, особенно епископ Кипра в Восточной церкви, а также епископы Милана, Аквилеи и Равенны в Западной, в этот период сохраняли свою независимость от патриархов, к диоцезам которых географически принадлежали. В V веке патриархи Антиохии попытались подчинить своей юрисдикции остров Кипр, где первым Евангелие проповедовал Павел, но вселенский собор в Ефесе в 431 г. подтвердил древнее право Кипрской церкви рукополагать своих собственных епископов[505]. В Северной Африке епископы также, при всем уважении к Римской епархии, долго поддерживали свойственный Киприану дух независимости, а на соборе в Гиппо Региусе в 393 г. протестовали против таких титулов, как priinceps sacerdotum, summus sacerdos, принимаемых патриархами, и допускали только титул primae sedis episcopus[506].
Когда вследствие христологических споров несториане и монофизиты откололись от ортодоксальной церкви, они учредили независимые схизматические патриархии, существующие по сей день — и показывающие, что патриархальное устройство по своей природе ближе восточному типу христианства. Греческая православная церковь, как и схизматические секты Востока, по сути осталась верна патриархальной системе до настоящего времени, в то время как Латинская церковь постаралась учредить принцип монархической централизации уже при Льве Великом, что в Средние века привело к возникновению папского абсолютизма.
§56. Законы о власти и юрисдикции патриархов, принятые соборами
Рассмотрим церковные законы об олигархии[507] патриархов в хронологическом порядке.
В зачаточном состоянии они возникали уже в доникейскую эпоху, когда епископы Антиохии, Александрии и Рима, отчасти вследствие древности и апостольского происхождения своих церквей, отчасти из‑за политического влияния трех этих городов как трех столиц Римской империи, постоянно занимали наиболее выдающееся положение. Апостольское происхождение Римской и Антиохийской церквей очевидно из Нового Завета; Александрия прослеживала свое обращение, по крайней мере, косвенно, через евангелиста Марка, до Петра, а в политическом отношении играла более важную роль, чем Антиохия; Рим же с самого начала был самым главным и в церковном, и в государственном плане. Это преимущество старейших и самых могущественных метрополий приобрело формальную законную силу и прочно утвердилось благодаря вселенским соборам IV — V веков.
Первый вселенский собор в Никее в 325 г., когда еще ничего не было известно о пяти патриархах, но только о трех вышеупомянутых метрополиях, подтвердил традиционно признававшиеся за ними права[508]. В своем часто обсуждаемом шестом каноне, вероятно, в связи с расколом Мелетия в Египте и его нападками на права епископа Александрии, собор постановил следующее:
Древний обычай, принятый в Египте, Ливии и Пятиградии, сохраняет свою силу, а именно: епископ Александрии управляет всеми ими [этими провинциями], как принято и в случае епископа Рима [то есть не в Египте, а по отношению к его собственной епархии]. Подобным образом в Антиохии и других епархиях церкви сохраняют свои прерогативы. Отсюда совершенно ясно, что, если кто‑то стал епископом без согласия митрополита, великий собор не позволяет ему быть епископом[509].
