Увы, экономикой проблемы воссоединения не исчерпываются. Многочисленные надстройки над этим базисом живут своей бурной жизнью. Задачи, ими поставленные, и перечислить трудно. Отмечу лишь немногие очевиднейшие.

На плохие новости внимания обращают больше. Поэтому СМИ всего мира публикуют куда больше дурных вестей, нежели добрых. А уж после долгих лет советских запретов на почти любой негатив наши газеты и телеканалы[30] просто переполнены всяческими — иной раз явно недостоверными — кошмарами.

Чем больше страна, тем больше в ней случается всяческих несчастий. Даже если на душу населения их придётся меньше, концентрация пессимизма на единицу газетной площади и эфирного времени растёт. Поэтому средний украинец считает Россию средоточием катастроф и криминальных разборок.

На самом деле сама Украина по этой части ничуть не отстаёт от северного соседа. Донбасс по аварийности страшнее Кузбасса. Крым смело может оспаривать титул криминальной столицы не то что у Питера, но даже у Екатеринбурга (а уж Москва с Ростовом и Одессой на таком фоне просто меркнут). Но рядовой украинский избиратель непременно испугается грозных российских бандитов — ведь о них сняты такие убедительные телесериалы!

Впрочем, преступления бывают разные. Некоторые — вроде рэкета — почти не попадают в правоохранительные сводки. Некоторые, наоборот, фиксируются почти полностью. В частности, убийства принято считать документируемыми довольно надёжно. По этому виду преступлений в расчёте на душу населения Россия — по официальным данным — опережает, например, США в 3–4 раза. Жутковато! Но не Украине же этого бояться: она, по тем же официальным данным, опережает США по меньшей мере вшестеро. Из всех сколько-нибудь развитых стран разве что ЮАР опережает Украину по этому показателю. Похоже, Россия должна опасаться воссоединения с таким рассадником преступности.

Вот сколь сильна эффективная и целенаправленная агитация! Пока впечатление большей по сравнению с Украиной опасности России не развеяно, рассчитывать на массовое голосование украинцев за воссоединение вряд ли придётся. Организация соответствующей пропагандистской кампании — задача сложная. И очень дорогостоящая: ведь придётся, помимо всего прочего, возмещать СМИ потери от изменения тематики, да ещё и обучать журналистов и телесценаристов интересной подаче оптимистических новостей и сюжетов.

Это уже крайняя степень беспредела. Причём со всех сторон сразу.

Блестящий лётчик, командир дивизии дальних стратегических бомбардировщиков Джохар Мусаевич Дудаев не смог удержать от разбоя боевиков, на чьих штыках пришёл к власти.[31] И в скором времени любой, не имеющий счастья принадлежать к чеченскому племени, лишился на землях вольной республики всяких прав, кроме разве что права отдать всё имущество ближайшему автоматчику и тихо сгинуть с глаз долой. А когда запасы конфискатов исчерпались,[32] разбой выплеснулся на сопредельные земли.[33] Не пресечь его было бы уже преступлением, для федеральной власти совершенно непростительным.

Но и сами федералы повели себя, мягко говоря, далеко не лучшим образом. Политики так и не решили, как действовать в мятежной республике.[34] Армия же, будучи предоставлена собственному разумению, постаралась не только повторить все ошибки, сделанные в Афганистане и до него,[35] но и придумать немыслимое множество новых. А по мере неудач она деморализовалась и дошла в конце концов до массового озверения.[36] Не удивительно, что захват боевиками Грозного — действительно отлично подготовленный и проведенный, но при грамотной тактике федералов способный стать капканом для самих боевиков — оказался поводом для капитуляции в Хасавюрте, слегка замаскированной громовым рыком генерала Лебедя, на которого политики по обычаю перевалили всю ответственность.

Немногим лучше идёт и вторая кампания. Бесспорная причина открытия боевых действий — атака банд Басаева и Хаттаба на Дагестан — толком в пропаганде не использована. В пылу тогдашней предвыборной борьбы многие СМИ вбивали в массовое сознание: вход федеральных войск в Чечню — всего лишь месть за взрывы двух жилых домов в Москве.[37] Сами же боевики в очередной раз отыгрывали прекрасно отработанную ещё в первой кампании легенду о федеральных зверствах против мирных горцев.

Захват «Норд-Оста», против ожидания его организаторов, не сломил волю народа. Но на Украине теперь слова о воссоединении немедленно наталкиваются на вопрос: «Хочешь, чтобы и в Киеве бандиты театр захватили?»

Конечно, и в пределах самой Украины зреет нарыв, способный при неблагоприятном стечении обстоятельств сравниться с чеченским. Крым — поле битвы вернувшихся из ссылки татар с русскими, занявшими за прошедшие 58 лет все экологические ниши. Пока эта битва идёт неорганизованно, на уровне криминальных разборок и соседских драк. Но в сентябре 1991-го распри в Чечено-Ингушетии тоже не выходили за пределы тогдашних норм…

Да и в самом Киеве обстановка далеко не такая благостная, чтобы забывать о криминале — хоть с политическим акцентом, хоть с национальным. Вспомните хотя бы взрыв автобуса на Воздухофлотском проспекте 2002.11.14: кто-то додумался везти сумку взрывчатки в общественном транспорте. Интересно, куда он её вёз? И сколько эта поездка стоит?

Но все эти воспоминания о будущем не изменят главного. Пока украинцы панически боятся чеченцев, они вряд ли согласятся голосовать за воссоединение.

Гарантировать решение чеченской проблемы в ближайший год не решится ни один ответственный политик. Но по крайней мере снизить накал страстей можно. А уж доказать гражданам Украины, что от воссоединения чеченская угроза для них не повысится — и вовсе благодарная задача для политтехнолога.

Впрочем, даже те, кто ничего не боится, боятся по крайней мере за своих детей. Украинская армия, конечно, не блещет ни дисциплиной,[38] ни умением,[39] ни богатством, без которого дисциплина и умение вовсе невозможны. Но на фоне российской армии (чьи тихие успехи и шумное поведение — объект заслуженно пристального внимания СМИ) даже она выглядит довольно пристойно. Естественно, при таком соотношении репутаций граждане, имеющие детей призывного и допризывного возраста, вряд ли захотят голосовать за воссоединение. Да и остальных они скорее всего будут отговаривать.

К счастью, этому горю помочь не слишком сложно. Планы перевода российской армии на контрактную основу готовы давно.[40] И могут быть осуществлены за считанные месяцы. Так что люди, желающие избавить детей от нынешней казармы, смогут это желание исполнить.

Тем более что новая армия может позволить себе привлекать только тех, кто действительно хочет участвовать в обороне страны: таких людей заметно больше, чем принято сейчас считать. Именно такую — весьма нетрадиционную, но опирающуюся прежде всего на традиционные эмоции, а поэтому достаточно легко реализуемую — идею творческой армии[41] предлагает известный социолог, военный историк и писатель Сергей Борисович Переслегин.

Правда, перевод на контракт требует немалых денег. Не на денежное довольствие контрактников: по сравнению с прочими расходами на действительно боеспособную армию эти затраты очень скромны. Не на жилищное строительство:[42] даже в богатейшей американской армии рядовой состав живёт в казармах. Главные статьи расхода куда серьёзнее: