Прежде чем ответить, Дарелл глубоко вздохнул.

— Я пытался сохранить нашу дружбу, но Кляйзе не звонил и не писал мне с тех пор и вплоть до того самого дня, когда прислал мне модель вашего мозга, а это случилось едва ли не за неделю перед его смертью.

— Если вы не возражаете, — прервал его Хомир Мунн, — то я замечу, что никак не могу взять в толк, чего же вы хотите. Мы ж-жалкая кучка конспираторов и все время болтаем, болтаем, болтаем… Не понимаю, что еще мы можем сделать. Всё это выглядит очень по-детски. М-мозговые волны и прочая белиберда. Скажите, что вы собираетесь делать?

Глаза Пеллиса Антора засверкали, и он ответил:

— Да, дело у нас есть. Но прежде нам нужно собрать как можно больше информации о Втором Основании. Это наша изначальная задача. Первые пять лет своего правления Мул провел в поисках именно этой информации, но безуспешно — по крайней мере нам так говорили. Но потом он перестал интересоваться им вообще. Почему? Потому, что у него ничего не получилось? Или потому, что Мул все узнал?

— Опять болтовня, — с горечью сказал Мунн. — Как мы сможем все это узнать?

— Да нет, вы послушайте. Столица Мула была на Калгане, а он как не входил в коммерческую сферу влияния Основания до Мула, так и не входит туда сейчас. В настоящее время Калганом правит один человек, если в ближайшее время не произойдет еще один дворцовый переворот. Сеттин называет себя Первым Гражданином и преемником Мула. Если там и существуют какие-либо традиции, то все они являются результатом десятилетнего правления Мула и с тех пор превратились почти в суеверие. В результате старый дворец Мула почитается как храм, как святыня. Ни один человек не может войти туда без специального разрешения.

— Ну?

— А почему? В наше время ничто не происходит без веских причин. Что, если эти причины, по которым дворец нельзя посещать, заключаются не только в суеверии? Что, если это организовано Вторым Основанием?

— Глупости.

— Почему? — настойчиво продолжал Антор. — На протяжении всей истории Второе Основание минимально вмешивалось в дела Галактики и старалось остаться в тени. Я понимаю, что нам кажется более логичным уничтожить если не сам дворец, то по крайней мере хранимую в нем информацию. Но следует принять во внимание тактику этих действительно великих психологов. Они никогда не будут ни разрушать, ни удалять, если того же результата можно добиться, лишь поменяв что-то в человеческом мозгу.

Ответа не последовало, и Антор продолжал:

— И вы, Мунн, как раз тот человек, который может добыть нам эту информацию.

— Я?.. Я?!

То был вопль удивления. Мунн переводил взгляд с одного присутствующего на другого.

— Ничего подобного я не могу сделать! Я не человек действия и не герой телефильмов. Я — библиотекарь.

— Но послушайте, — нетерпеливо сказал Антор, — мы с доктором Дареллом пришли к выводу, что вы — наиболее подходящий для этой цели человек. Только так все будет выглядеть естественно. Вы говорите, что вы библиотекарь? Прекрасно! У вас уже собрана богатейшая коллекция о Муле. Вполне естественно, что вы хотите собрать еще больше. Для вас это куда более естественно, чем для кого-то другого. Вы можете попросить разрешения посетить дворец Мула, не вызывая ничьего подозрения. Вам могут отказать, но уж никак не заподозрить. Более того, у вас есть маленький космический корабль. Всем известно, что во время отпуска вы летаете на другие планеты. Так неужели вы не понимаете, что просто нужно вести себя, как всегда, и мы добьемся своих целей?

— Но ведь я не могу просто прийти и сказать: «Не б-будете ли вы так любезны пропустить меня в святая святых, П-Первый Гражданин?»

— A почему бы и нет?

— Да потому, что, клянусь Галактикой, он никуда меня не пустит.

— Ну и прекрасно. Не пустит, так не пустит. Тогда вы вернетесь домой, и мы постараемся придумать еще что-нибудь.

Мунн обвел присутствующих безнадежным взглядом. Он чувствовал, что его уговорили сделать то, что он явно не хотел и, более того, одна только мысль о чем ему претила.

Итак, в доме доктора Дарелла было принято два решения. Первое, с неохотного согласия доктора Мунна, заключалось в том, что он отправится в космос, как только придет время его отпуска. Второе, неофициальное, было принято закулисной участницей этого собрания, когда она выключила приемник и сладко зевнула.

Но второе решение нас пока не касается.

Прошла неделя, и Первый Оратор вновь смотрел с улыбкой на Ученика.

— Должно быть, ты получил интересный результат, иначе так не сердился бы.

Ученик положил руку на принесенную им пачку бумаг с расчетами и сказал:

— Вы уверены, что проблема носит именно такой характер?

— Исходные данные верны. Я ничего в них не менял.

— Тогда я вынужден признать расчеты правильными, а мне этого не хотелось бы.

— Разумеется. Но при чем здесь твои желания? Ну хорошо, говори, что тебя так волнует.

— Ну что ж, Оратор, в таком случае… Становится очевидным, что в основах психологии Первого Основания произошли фундаментальные изменения. Пока они знали о существовании Плана Сэлдона, исключая его детали, они, не колеблясь, верили, что добьются успеха, лишь не предполагали, когда и как. Таким образом, создалась атмосфера продолжительного ожидания и напряжения, как того и хотел Сэлдон. Другими словами, дела Первого Основания шли как по маслу.

— Сомнительная метафора, — прокомментировал Первый Оратор. — Но я понимаю, что ты хочешь сказать.

— А сейчас они узнали о Втором Основании некоторые нюансы вопреки желаниям Сэлдона, упоминавшего о нем лишь вскользь. Они представляют себе его функцию как сохранение и проведение в жизнь Плана. Они понимают соответственно, что существует некое агентство, которое следит за каждым их шагом и не позволяет нигде спотыкаться. Поэтому они перестали идти к цели самостоятельно и ждут, когда им все подадут на блюдечке с золотой каемочкой.

— Продолжай.

— И то, что они перестали напрягаться, означает крах Плана. Они должны, должны получить толчок!

— Это все?

— Нет. Еще. Реакция большинства именно такова, какой я ее вам описал. Но существует и значительная вероятность реакции меньшинства. Знание того, что мы наблюдаем и руководим ими, вызывает у них враждебность по отношению к нам. Это следует из теоремы Корнилова.

— Да, да, я знаю математику.

— Простите, Оратор. Очень трудно избежать в разговоре математики. Основание не только стало вести себя пассивно, но и часть его обратилась против нас, причем активно.

— И это все?

— Остается еще один фактор, степень вероятности которого относительно мала.

— Очень хорошо. Какой?

— Пока энергия Первого Основания была направлена только против Империи, они занимались только физическими науками. Теперь, когда их мысли все больше поглощены нами, они вполне могут изменить свои взгляды и попытаться стать психологами.

— Это изменение уже произошло, — холодно заметил первый Оратор.

Губы Ученика побелели.

— Значит, все кончено. Это основное расхождение с Планом. Оратор, скажите, я узнал бы об этом, если бы меня не приняли в ученичество?

Первый Оратор стал еще серьезнее.

— Думаю, ты чувствуешь себя оскорбленным, мой дорогой юноша, потому что так много понимаешь. Ты внезапно обнаружил, что тебе почти ничего не известно. Считая себя повелителем Галактики, ты вдруг узнал, что стоишь на грани краха. Вполне понятно, если ты разлюбишь ту башню из слоновой кости, в которой жил, то образование, которое получил, теории, на которые опирался. Однажды и у меня появилось такое чувство, и оно естественно. Тем не менее необходимо, чтобы все предыдущие годы ты не имел никакого контакта с Галактикой, чтобы оставался здесь, где отфильтровывались только нужные тебе знания, а ум обострялся. Мы могли бы показать, тебе эту брешь в Плане и раньше, уберечь тебя от шока, который ты испытал сейчас, но тогда ты не понял бы всей важности этого момента так, как понимаешь сейчас. Значит, ты не нашел никакого решения этой проблемы?