— Нет. Вместе с мамой, — ответила Хилари.

— В квартире? В комнатах? В своем доме?

— В квартире на Сент-Джонс-Вуд.

— Значит… вы хорошо обеспечены?

— Да. У меня достаточно средств, чтобы жить в комфорте.

— Чем вы занимаетесь?

— В основном, это добровольная благотворительная работа, — сказала Хилари. — По правде говоря, я думаю, что все это от того, что мне нечем заняться.

— Возможно. Да, вполне возможно. Я… О, извините.

Он внезапно прервал разговор, поскольку зазвонил телефон, и, наклонившись вперед, снял трубку, уставившись в потолок, будто сразу забыл о ее присутствии. Вначале Хилари подумала, что это игра. Но выражение его лица внезапно изменилось, губы сжались в прямую тонкую линию; казалось, он испуган. Взглянув на Хилари, он произнес в телефон осипшим голосом:

— Подожди, — и, прикрыв трубку рукой, обратился к ней: — Простите, мисс Рид. Будьте добры, подождите, пожалуйста, в соседней комнате.

Уже у двери она услышала его сдавленный, испуганный возглас:

— О, нет! Нет!

Хилари Рид вышла за дверь, закрыла ее с резким щелчком и тотчас же вновь открыла. Не отпуская ручку, она встала у порога, оглядываясь вокруг и прислушиваясь к телефонному разговору. Она была теперь на площадке первого этажа; лестничная клетка отделана красным деревом, вверх и вниз от нее бежали ступени, мерцающие темным блеском. Двери справа и слева вели в широкий коридор, тянувшийся по обе стороны от нее. Секретарша находилась этажом ниже, но в любой момент кто-то мог появиться из этих боковых дверей.

— … нет, — опять вздохнул Понт.

Снова наступила тишина. Внизу хлопнула дверь, и Хилари уже готова была отойти. Ковер заглушал шаги, но вот открылась входная дверь, и раздался бесстрастный, невозмутимый голос секретарши:

— Добрый вечер, мистер Лейдло, пожалуйста, проходите… Доктор Понт скоро освободится.

Понт снова заговорил, но из-за шума и голосов внизу было трудно разобрать его слова.

— … ужасно, я не думал… Да, конечно, мы должны быть очень осторожны, иначе все испортим… Но мы ведь не можем бросить то, что уже сделали, это было бы глупо… Да, я загляну к тебе позднее… Ужасно, ужасно. Я просто потрясен.

Прозвучало «дзинь!», трубку положили. Стало тихо.

Хилари поспешно отошла от двери, повторяя про себя вновь и вновь все, что услышала. Остановившись у окна, выходящего во двор, она смотрела на высокую оранжерею, сквозь стеклянную крышу которой видны были огромные листья экзотических растений — зеленые, красные, лиловые, даже слегка голубоватые. Она открыла сумочку, достала записную книжку и сделала стенографическую запись услышанного разговора. Теперь было очень тихо. Она оглянулась, раздумывая, долго ли еще ей придется ждать, и продолжит ли Понт беседу с ней. Что же это за растения в оранжерее? Среди них, наверное, есть каучуконос — резиновое дерево. Из этого высокого окна смотришь на оранжерею как на джунгли из окна самолета. Хилари передвинулась, ее взгляд привлекло изобилие ярко-желтых цветов. За ними располагалась еще одна оранжерея, в которой росли орхидеи самого разного вида.

Без всякого предупреждения прозвучал вдруг голос Понта, совсем рядом с ней. Хилари вздрогнула от неожиданности.

— Любуетесь моими растениями, мисс Рид?

— Да-да, они чудесны, — сказала она, быстро овладев собой.

— Красивые? — казалось, он думает о чем-то другом.

— Некоторые очень красивы.

— Да, очень. И вы тоже очень привлекательная женщина, мисс Рид.

Началось.

— Приятно слышать это от вас.

— Но правда есть правда. Я постоянно стараюсь вырабатывать у моих пациентов потребность в правде, и прежде всего в правде о себе самом. В вас эта потребность, например, есть, и вы уже признали, что вы — одиноки.

— Моя мама… — начала Хилари.

— Комфорт. Обязательства и ответственность перед другими. Но вам нужна компания молодых людей, в том числе и противоположного пола.

— Я… я думаю, это так.

Она стояла спиной к окну и к оранжерее, глядя ему прямо в лицо. Кожа доктора Понта была гладкой, по-своему замечательной. Ощущалась какая-то изысканность, утонченность в его чертах, придававшая им почти женскую привлекательность. Ноздри были небольшие, изящно изогнутые, рот маленький, но красивой формы.

— Как вы должны были догадаться, у меня очень неприятные новости.

— Сочувствую вам.

— Один из моих пациентов и член нашего клуба умер.

— О, какое несчастье! — ответила она. Что еще здесь можно было сказать?

— Это результат вчерашнего подлого нападения… Вы слышали о том, что у нас случилось, мисс Рид?

— Об этом… писали газеты?

— Да, именно. Какие-то сумасшедшие ворвались сюда, обрызгали кислотой несколько человек, — Понт закрыл глаза, будто не хотел видеть представшей перед ним страшной картины. Хилари почувствовала неловкость, ей показалось, что он пытается сдержать слезы. — Тот, который умер, страдал от хронического заболевания сердца, а этот шок убил его.

— Это… ужасно.

— Да, ужасно. И едва ли… да, рекомендация.

— Я не совсем вас понимаю, — сказала Хилари.

Понт стоял очень близко, будто загораживая ей путь. Возникло странное впечатление — словно он нарастает, становится выше, больше, страшнее. Глаза ему излучали яркий свет. «Гипноз» — подумала она и прищурилась; нельзя было отводить взгляда, слишком очевидно стало бы, что она избегает смотреть на него. Он не касался ее и не предпринимал никаких попыток коснуться.

— Я рекомендую вам… компанию и молодых друзей обоего пола.

— Я… я тоже так думаю.

— При обычных обстоятельствах наш клуб, Понт-клуб, был бы идеальным местом для вас.

— Понимаю.

— Однако ввиду… ввиду этих печальных событий вам, может быть, не захочется искать помощи у нас.

— Ну, что ж, — спокойно проговорила Хилари, как бы взвешивая все «за» и «против». — Думаю, такое происходит в исключительных случаях и вряд ли бывает каждый вечер.

— Конечно, — сказал он. — Я… — он внезапно замолчал, собираясь с мыслями. — Мисс Рид, позвольте мне быть откровенным с вами. Я не стану притворяться, будто точно знаю, что вам нужно. Мне нужно было бы чаще видеть вас, наблюдать за вами — не в медицинском, не в физическом смысле, а в самом общем. Нужно увидеть, как вы реагируете на других людей, на различные искушения и соблазны, на всевозможные удовольствия. Понт-клуб, как вы можете догадаться, — это своего рода лечебный клуб. Его члены помогают друг другу решать свои проблемы. Новички смешиваются с завсегдатаями, очень быстро знакомятся, становятся друзьями и находят людей, с которыми имеют много общего — согласие, гармонию, взаимопонимание, я бы сказал. У нас бывают киносеансы, лекции с демонстрацией слайдов, игры всех видов, показы мод, эксперименты; здесь есть бассейн и оборудование для любого увлечения, хобби. Если вы станете одной из нас, то уже через месяц у меня будет множество отзывов о вашем характере, и я смогу составить мнение и рекомендации, что вам нужно, чтобы быть счастливой. Все люди стремятся к счастью, мисс Рид. Если бы только мы могли указать им безошибочный путь к нему!

Хилари перевела разговор на практические рельсы:

— Сколько это стоит?

— Вступление в Понт-клуб? Всего пять гиней в год. Участие в других мероприятиях оплачивается отдельно, но это по вашему усмотрению. Если вы проведете у нас три месяца, пользуясь всем, что здесь есть, то потратите около двухсот пятидесяти фунтов. Вы ведь не бедны, мисс Рид, нет?

— Нет, конечно, нет.

— У нас ведь есть программа помощи тем, кто сам не в состоянии…

И Понт, по-прежнему стоя очень близко от Хилари, начал подробно рассказывать, как действует программа.

Роджер сидел дома на Белл-Стрит, с одной стороны виски с содовой, с другой — все сегодняшние дневные газеты. Он слышал, как Дженет разговаривает в саду с соседкой, и спрашивал себя, действительно ли у него так болит плечо, что он не может постричь траву. С сожалением решив, что нет, он уже готов был встать и приняться за работу, как вдруг раздался телефонный звонок. Левой руке давалась отсрочка.