Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Здравствуй, милый!

— Здравствуй. Чем я сегодня отличился? — улыбаясь, спросил он.

— Я боялась, ты будешь поздно, — сказала Дженет, и, обнимая друг друга за талию, они вошли в дом. Роджер закрыл дверь ногой. — Есть хочешь?

— До смерти хочу!

— У меня все горячее. — Дженет казалась молодой и почти веселой, глаза блестели, волосы распушились, она была по-прежнему привлекательна. — Милый, — продолжала она, — прости, я вела себя вчера как свинья. Не знаю, что на меня нашло. В бридж-клубе тебя считают почти героем за то, что ты ведешь эту работу. Послушаешь, что другие рассказывают о своих детях, и подумаешь: какие мы счастливые, что у нас такие мальчишки! — они вошли в ярко освещенную, но слегка запущенную кухню. — Вокруг только об этом и говорят. Знаешь, это все-таки заставило даже самых самодовольных и самоуверенных родителей понять, что молодежь — проблема сегодняшнего дня. Что пользы повторять, мол, когда мы были молодые, было то же самое. Время сейчас другое — видимо, более опасное для них. А твоя профессия делает это более очевидным, вот и все, — она отпустила его, открыла дверцу духовки, потом повернулась, и он прочитал на ее лице столько беспокойства, столько страха. — Ведь с нашими ребятами все в порядке, да? На них никто не нападет?

На самом деле это значило: на них не нападут просто потому, что они твои дети?

Глава одиннадцатая

ДЕЛО РАЗРАСТАЕТСЯ

Роджер обнял Дженет за все еще тонкую талию и поцеловал в кончик носа. Он не стал отвечать ей немедленно; что бы там ни было, его ответ не должен быть безоблачным, нужна разумная правда в разумных пределах.

— Им следует быть осторожными, так же, как и мне. На меня по крайней мере один раз уже напали.

— Роджер!

— Я не имею в виду физическое насилие, я говорю о фотографии.

Ее тревога погасла.

— … и конечно, эти скоты могут предпринять атаку на мальчиков. Ты слышала, о чем мы сейчас говорили у ворот?

Дженет слегка покраснела.

— Да, я… э… была у окна в спальне.

— Тогда ты знаешь, что их, кажется, преследовали. Джен, они ведь уже мужчины.

— Мужчины! Они дети!

— Мужчины в самом широком значении этого слова, — сказал Роджер. — Достаточно взрослые, чтобы воевать, жениться, иметь детей, вводить в грех девушек и доставлять неприятности себе. Нам не стоит себя обманывать, правда?

Дженет хмурилась, глаза стали печальными и задумчивыми.

— Не стоит, конечно, — она сжала его руку, отвернулась и, достав из плиты блюдо, поставила его на стол; в нем лежал приличный кусок ростбифа с картофелем и луком. Едва Роджер умылся, как дверь черного хода отворилась, и Ричард свистнул: «фью-фью-ить». Мальчишки шумно вошли в кухню, сияя глазами. Ричард нарочито повел носом, принюхиваясь.

— Вкусно пахнет.

— Вы свое уже съели!

— Но мне ведь никто не запрещает нюхать твою замечательную стряпню, разве нет?

Сдаваясь, Дженет произнесла:

— Мне сразу следовало бы догадаться, что на завтра здесь ничего не останется. Берите ножи и вилки.

Вскоре они все сидели за столом и ели; все, не считая Дженет, перед которой даже тарелки не стояло. Она глядела на них и казалась гораздо моложе своих лет — слишком молодой для того, чтобы быть матерью двух таких здоровых, взрослых сыновей. Взглянув на отца с полувеселой-полусерьезной улыбкой, Мартин сказал:

— На этот раз тебе задали тяжелую работенку, да, пап?

— Какую именно?

— Стоять на страже молодежной морали.

Роджер спокойно взглянул на него и спросил:

— А что, у молодых есть своя мораль?

— Ну просто сущий циник наш отец! — отметил Ричард. — А Элси ты показался романтичным.

— О какой морали мы говорим? О морали вообще или о морали особой, сексуальной? — профессионально вопрошал Мартин.

— Черпак! — протестующе воскликнула Дженет.

Старший сын взглянул на нее.

— Не понимаю, почему женщины, по природе самый сексуальный пол, всегда притворяются, что их шокируют такие разговоры? Тебе не кажется, что именно поэтому появляется оттенок неприличности, пошлости, грязи?

Некоторое время Дженет, не отрываясь, смотрела на него, и он без смущения ответил ей взглядом. На уютной кухне воцарилось странное напряжение, ясность и яркость как-то вдруг улетучились из семейной атмосферы. «Я не хочу здесь принимать чью-то сторону», — подумал Роджер и произнес с веселым видом:

— Мораль слишком широкий предмет для разговора, к ней относится все, от этики до простых правил поведения в общественном месте. Что мы имел в виду, Черпак, когда сказал, что моя работа — охранять мораль молодежи?

Мартин по прозвищу Черпак слегка порозовел.

— Я говорил это немного шутливо, мне кажется.

— Хорошо, теперь скажи серьезно.

— Но ты ведь именно этим занимаешься, разве нет? — спросил Ричард.

— Я занимаюсь тем, чем мне положено, но, думаю, Черпак намекал на что-то другое.

— Вообще-то да, — согласился Мартин. — Когда мы сегодня шли домой и эти парни увязались за нами, я подумал, что в такой вечер по улицам гуляют, должно быть, сотни тысяч пар, и если они читают газеты, то большинство уже не может избавиться от мысли: а вдруг на меня нападут? Девчонки боятся поцеловаться, обняться, — он бросил на Дженет взгляд, говоривший: «извини, мам», — и могу поклясться, большинство парней будет разочаровано сегодняшним вечером.

— Да и просто по улицам нельзя ходить без опаски, — поддержал Ричард. — Элси не подала тебе виду, папа, но она действительно была напугана.

— Этого достаточно, чтобы просить тебя о защите, — сухо закончил Мартин. — Поэтому, если говорить прямо, ты, папа, в действительности отстаиваешь право молодых парочек целоваться, никого не боясь! Ты борец за свободу молодежи.

— Нет, какие же они мужчины, — беспомощно развела руками Дженет. — Они вообще не люди, они людоеды. Там в кладовой есть пирог с вареньем.

— Я принесу, — вскочил Ричард.

— Полиция старается делать то, что она делала всегда, Черпак, — задумчиво произнес Роджер. — Она старается защищать людей от всякого покушения на их права и свободы. В качестве полицейских нас не заботит, как именно человеку надо поступить. Мы просто следим за тем, чтобы соблюдались определенные нормы, чтобы не ущемлялись человеческие права.

Ричард опустил на стол небольшой кусок пирога и два пакета кефира.

— Как будем делить? — спросил он.

— Кто съел пирог? — возмущенно воскликнула Дженет.

— Я немножко отрезал, — подождав, признался Мартин.

— Немножко!

— И я тоже, — сознался Ричард. — Он был такой вкусный, восхитительный. Ты будешь, папа?

— Я не хочу, Джен, спасибо, — сказал Роджер. — Ну а вообще шансов разделить это у тебя немного, — заметил он Ричарду и продолжил разговор: — Пока мы не знаем мотивов, и в этом вся трудность. Если кто-то хочет запугать молодежь, то он нашел очень эффективный способ. Возможно, здесь и кроется разгадка.

— Обжигать людей кислотой — не слишком ли крутая мера, — поежился Мартин.

— Конечно, крутая. Жестокая и садистская. Но, я надеюсь, дело не в этом. Я скорее жду, что жертвы этих нападений — люди особые, и нападения на них вызваны личными мотивами. Часть таких преступлений совершается из подражания или для усиления эффекта. Не стоит слишком беспокоиться, Черпак. Мне оказывают большую помощь в этой работе. Но вам с Ричардом следует держать уши востро. Есть основания опасаться, что преступники могут направить свою злость на полицию. Попытаются запугать меня и вообще Ярд по каким-то пока неясным причинам. Здесь точный расчет, поскольку ничто так не пугает человека, как угроза брызнуть кислотой в лицо, — добавил он почти небрежно. — Они, кроме того, могут решить, что я быстрее потеряю выдержку, если буду думать, что вы двое находитесь в опасности.

— Наше поведение на период чрезвычайных обстоятельств будет безукоризненным, — пообещал Мартин. — Мама, можно мне остаться дома и помогать тебе по хозяйству?

19
{"b":"198598","o":1}