А вот Бау не такой.

Начнем с того, что на нем нет шерсти! То есть вообще! Мне рассказывали, что, когда он родился, сначала вообще не поверили, что это может выжить. А оно выжило. Даже очень выжило, все бы так выживали!

Бау вырос громадным, футов семь, мускулистым, а главное, быстрым. Многие при таких размерах страдали бы медлительностью, но вот Бау был чертовски быстр! Не, а чё? Жить захочешь, еще не так раскорячишься!

Бау был чернокож. Мне рассказывали, что среди наших предков были черные. Но чтоб вот так, своими глазами!

И вдобавок ко всему этому у Бау было две головы. Там, откуда у нормальных вест-вормов растет шея, у Бау росло две. И голов на них тоже было две. Причем, что интересно, мыслили и говорили они совершенно самостоятельно! То есть, голов две, сознания два… а тело одно! Ох, как уж они за это тело спорили! Ужас! Бывало, возьмут да набьют друг другу морды. Один левой рукой, а другой – правой. Даже звали их в те времена по-другому – Бау-Вау.

А потом Вау убили в стычке с Туманными Копьями. Стрела попала ему в глаз и вышла из затылка.

Так что теперь моего дружка зовут просто Бау. Но голов у него по-прежнему две, только одна высохшая и сморщенная.

Бау нежно погладил голову своего брата, чуть наклонил её и поцеловал, куда-то в район глаза. Там все так сморщилось, что хрен разберешь, где глаз, а где нос… ну, или ухо, там…

– Так что ты давай не наезжай на брательника! Понял, Рив?

Я миролюбиво выставил руки ладонями вперед:

– Все, молчу-молчу.

– Ну, вы наговорились там? – снова подал голос Кларки. – Мож, все-таки за папоротником сходим, факинг шит! Охотнички, блин!

Он раздраженно сплюнул и, не глядя на нас, зашагал в сторону Затона.

Я миролюбиво ткнул Бау кулаком в плечо, а он в ответ провел по корпусу серию ударов, которые я легко блокировал.

– Ну, Кларки и брюзга! Ладно, погнали уже.

Речной папоротник.

Его еще называют Серебряным. Во-первых, потому, что он растет по берегам Реки, около Серебряного Бора, а во-вторых, за его уникальность. По-особому приготовленные листья речного папоротника обладают одним очень интересным свойством – отвар из них окрашивает все в цвет серебра. На первый взгляд это не так уж и важно. Ну, окрашивает и окрашивает, забавно, конечно, но, в общем-то, бессмысленно.

Но это не так.

Сок папоротника очень помогает нашим оружейникам. Все-таки бронь, или топор, или меч, покрытые папоротниковым соком, смотрятся куда выигрышнее своих аналогов. Что, естественно, делает их куда дороже, а это, в свою очередь, делает нас куда счастливее. И неважно, что качество у наших мечей чуть хуже, чем у соседей, зато они блестящие и красивые. Маркитанты готовы платить за это немалые деньги. Тьфу, идиоты.

И вторая причина, из-за которой папоротник так ценен.

Деньги. Представьте – вы делаете монету из обыкновенного железа. А потом покрываете её соком папоротника! Не отличишь! Не, отличить, конечно, можно, но не всякий сможет.

И растет это чудо только в наших краях.

Вот поэтому-то почти все племена вест-вормов, обитающие в Крылатском и Кунцево (а это, ни много ни мало, – восемь), и ходят к Реке, невзирая на обитающих в ней чудовищ и мохнорылых, живущих в Серебряном Бору и на Щукинском полуострове.

Папоротник. Ради него мы готовы рискнуть.

Кларки, как самый опытный следопыт, идет первым. Он то и дело приникает к земле, высматривая следы и приметы. Все-таки Крылатское место достаточно оживленное, и потому опасное. И хоть мы давно изучили его вдоль и поперек, но следует быть осторожнее. Я тоже наготове, в отличие от Бау. Этот ломится как жук-медведь, не глядя по сторонам, и увлеченно выискивает на голове вшей. Ну, или кто там у него?

Все трое вооружены арбалетами чо-ко-ну, которые наше племя научилось делать еще в незапамятные времена у какого-то узкоглазого хомо. Выглядит он как обычный арбалет, только поверх ложа прицеплен короб с болтами. Когда поворачиваешь рычаг, то автоматически натягивается лук и следующий болт опускается на ложе. О как! Плюс у меня томагавк, у Бау к спине прицеплен большой топор, а у Кларки цеп.

Меня вдруг будто что-то кольнуло, даже с шага сбился. «Опасность» – пронеслась мысль со скоростью пикирующего рукокрыла. Я остановился и чуть присел, суматошно оглядываясь. Чо-ко-ну нацеливался то в одну сторону, то в другую.

– Кларки! Бау! – громким шепотом позвал я.

Они одновременно обернулись и вопросительно качнули головами.

Вдруг Кларки встрепенулся и резко присел, утягивая Бау за собой.

– Э, ты чё, мазафака?!

– Тихо ты.

Они спрятались за небольшим пригорком. Перед нами была такая… низинка, что ли? Мне ничего не оставалось, кроме как подползти.

Из-за пригорка осторожно выглянули три головы – черная, серая и огненно-рыжая. Вот, которая огненно-рыжая, это моя! Прям с гордостью говорю! Такой почти ни у кого нет! И именно из-за нее мне приходится ходить с длинными рукавами и в капюшоне, да не в простом, а со специальным платком-маской. А все из-за цвета шерсти. Заметный слишком, на фоне серо-зеленых руин и леса, за четверть мили видать.

Мы осторожно выглянули.

Внизу также осторожненько, как и мы, двигались четыре ворма.

– Пегие, факинг шит, – прошептал Бау, приглядевшись.

Пегие? Странно, почему же у меня такое чувство, что надо поскорее уносить ноги? С Пегими Собаками у нас мир, да и не справиться им со мной, Кларки и Бау.

Странно, крайне странно…

Идущий первым ворм вскинул руку, останавливая отряд.

Все затихли.

Раздался механический скрип, а вслед за ним какой-то странный шелест. Правда, длился он всего секунду.

Вылетевший непонятно откуда метательный диск, размером, наверное, с меня, перерубил двоих вормов и вонзился в землю, погрузившись на треть. Первого ворма просто рассекло надвое, а второму подрезало ноги. Он упал на землю и принялся кататься, ухватившись за культяпки и истошно вопя. Первый-то не вопил, просто взял и распался надвое.

– Шо? Откуда? – спросил Бау и начал подниматься, но я тут же приткнул его мордой в землю.

– Лежи, чудила.

А из-за неплохо сохранившегося остова многоэтажки вышел он.

Био.

– Аконкагуа! – выдохнул Кларки, и мы в один голос воскликнули:

– Шит хэппенс! – Бау выдохнул.

Аконкагуа стремительно взял разбег, из его наплечной аркебузы вылетело огромное копье и вонзилось в спину убегающего ворма, пригвоздив того к бетонной плите. Био вскинул исполинскую руку, и во второго ворма устремилось ядро, выпущенное из пушки, установленной на предплечье, которое со смачным хрустом врезалось в несчастного и разорвало его на куски.

Био остановился. Видимо, в нем шел какой-то процесс по оценке ситуации. Неожиданно Аконкагуа вздрогнул (а вместе с ним и мы) и подошел к еще живому ворму, которому отрезало ноги.

Исполин навис над Пегим, подобно скале.

А потом опустил на него свою огромную ступню, размазывая в лепешку.

Мы вздрогнули. Казалось, что от удара подпрыгнула земля.

Аконкагуа еще постоял, продолжая втаптывать ворма в землю. Потом подхватил получившуюся лепешку и бросил ее в реактор, заслонка которого приоткрылась на брюхе. Так же он поступил с остальными трупами, после чего удовлетворенно вздохнул (или что там у него зашипело внутри?), повернулся и отправился на запад.

Когда он скрылся из виду, мы шумно перевели дух. Я отцепил платок и протер им взмокшую шерсть. Так недолго и заикой стать.

Кларки поднялся и посмотрел вслед био:

– Ну его, давайте лучше обойдем. Бочком, бочком, мимо всей этой фигни…

– Ответственнее! Ответственнее, твою мать, факинг чайлд! Это ж папоротник, а не дрова! Куда ты, ну вот куда ты ногу ставишь, а?! Щас же оскользнешься, и все! Хрен бы с тобой, так папоротник намочишь, потом сушить задолбаемся, мазафака!

– Кларки, да пошел ты… на животноводческую ферму, ёперный теятр! – ответил я, и Кларки аж замолк от удивления. Он открыл рот, намереваясь что-то сказать, закрыл, почесал голову и наконец молвил: