– Долго? – с сомнением в голосе спросил Муслим, внимательно разглядывая бронированного хищника.

– Отсюда день пути. – Дружинник прикинул расстояние с учетом невысокой скорости тяжеловооруженного отряда степняков. – Если не останавливаться на ночлег, то к утру будем на месте.

– Долго! – Муслим отрицательно покачал головой и жестом подозвал одного из подчиненных, рослого кочевника, чью левую половину лица скрывала стальная полумаска. – Хасан, вели войнам приготовить пищали и пушку. Заманим демона в ловушку и прикончим его! Поставь по десятку стрелков с каждой стороны прохода, а пушку по центру, вот за тем сгнившим куском железа.

– Слушаюсь и повинуюсь! – низко поклонившись, Хасан побежал выполнять распоряжение командира.

Тарас попытался отговорить кешайнов от самоубийственной затеи, но Муслим даже слушать его не стал, в очередной раз дернув железный поводок. Дружиннику не оставалось ничего иного, кроме как молиться Перуну, чтобы он явил чудо и помог степнякам одолеть шестипалого. Ведь если жук-медведь выйдет из этой схватки победителем, то, после поедания степных гостей, на сладкое у него будет отбивная из Тараса.

Заняв указанные позиции, кешайны расчехлили длинноствольные пищали и приготовились нашпиговать жука-медведя железной дробью. Тарас понимал, что допотопное оружие кочевников не принесет зверю никакого ощутимого вреда, даже шкуру не пробьет. Тут требуется шестиствольный пулемет или мощный гидравлический гарпун, но такого мощного арсенала у степного отряда не имелось. Одна надежда на их маленькую, но мощную скорострельную пушку, установленную на деревянную опалубку со стальными колесиками.

Упомянутую пушку как раз подкатили к проржавевшему остову легкого автомобиля и забивали ствол зловонным порошком наподобие черного пороха. Приготовления кешайнов не остались незамеченными. Жук-медведь, учуяв за своей спиной что-то неладное, настороженно повел массивной башкой из стороны в сторону, шумно втягивая воздух.

– Шевелитесь, собачьи отрыжки! – Хасан пинками подгонял своих людей, заряжавших пушку. – Если кожу с ваших спин не сдерет порождение Шайтана, то это сделаю я!

Угрозы Хасана явно не показались разведчикам пустым звуком. Через несколько секунд они доложили о полной боевой готовности. Тем временем медведь, встав на задние лапы, начал медленно поворачивать в их сторону, грузно переминаясь и скрежеща массивными когтями по кирпичным стенам проулка.

Тарас понял, что избежать столкновения с монстром им не удастся, и закричал что есть мочи:

– Хасан! Стреляйте в брюхо! Слышишь, в брюхо ему цельтесь!

Услышал ли его слова высокий кешайн в полумаске или нет, Тарас увидеть не успел. Муслиму не понравилось, что раб посмел подать голос без его высочайшего разрешения, и он со всей силы ударил дружинника нагайкой вдоль спины. Сдавленно вскрикнув, Тарас медленно опустился на землю и постарался больше не привлекать к себе внимания.

Загрохотали выстрелы, пищали кешайнов выплевывали из себя клубы дыма и смертоносной дроби. В ответ раздался рассерженный рев жука-медведя. Узкий проход между домами заволокло густым сизым дымом, а звериный крик внезапно оборвался. На лицах степняков прорезались неуверенные улыбки. Они решили, что им с легкостью удалось одолеть свирепого московского демона.

За подобную самоуверенность всегда приходится платить дорого, и, как правило, ценой вопроса является жизнь.

В клубах дыма между домами мелькнула неясная тень, которая тут же превратилась в огромную медвежью лапу. Мощный удар стальных когтей буквально располовинил стоявшего ближе остальных разведчика, оросив стены красным. Еще один удар, и в сторону укрывшихся за сгнившим автомобилем кешайнов летит голова их товарища.

– Перезарядить пищали и приготовить пушку! – в голосе Хасана не было слышно ни страха, ни паники. Обнажив кривой ятаган, человек в полумаске смело шагнул навстречу притаившемуся в дымной вате хищнику. В этот момент Тарас невольно зауважал степного воина, который не побоялся выйти один на один с такой опасной тварью. – Ну, давай, покажись, сын шакала! Я угощу тебя сталью моего клинка!

Во время этой тирады дым от выстрелов рассеялся, и степные разведчики вновь увидели своего противника. Жук-медведь с аппетитом вгрызался в живот одного из убитых им кешайнов, а шерсть вокруг пасти зверя уже успела пропитаться человеческой кровью.

Муслим прокричал что-то своим воинам, но Тарас не понял не единого слова, так как шайны иногда общались меж собой на родном наречии. Войны с пищалями наперевес быстро и слаженно отступили от проема. А рядом с пушкой появилась самая странная парочка в отряде ордынцев – жрецы из касты хайнов. Эти двое одним своим видом вызывали у Тараса нервозность: облаченные в свободные одежды, плащи с капюшонами и маски, жрецы всегда держались особняком. Другие шайны, даже надменный Муслим, относились к хайнам с уважением, и только сейчас дружинник узнал, в чем была причина такого почтения.

Жрецы, встав справа и слева у Хасана за спиной, одновременно выхватили из заплечных торб необычные пистоли. По внешнему виду это оружие напоминало хищных рыб: серебристый корпус, заостренные обводы, плавники стабилизаторов.

«Неужели они надеются завалить эту бестию из своих блестящих игрушек? – удивился Тарас. – Или, быть может, это и есть…»

Сформулировать свою мысль до конца Тарас не успел, так как то, что случилось дальше, заставило его попытаться как можно глубже вжаться в землю.

Серебристые пистолеты-рыбы плюнули в медведя ослепительными лучами желтого света. В воздухе запахло паленой шерстью и озоном. Косматый монстр издал рев боли и ненависти, от которого у людей заложило уши. Выстрелы из оружия жрецов проделали в животе жука-медведя огромную дыру, из которой на асфальт потекли звериные внутренности.

Кешайны радостно заулюлюкали, стуча мечами, прикладами пищалей и древками копий о щиты и доспехи. А Тарас понял, что он нашел то, ради чего терпел все унижения и побои за последние несколько дней.

Убедившись, что все внимание кешайнов обращено на поверженного врага, дружинник быстро расплел одну из своих косичек, внутри которой оказался тонкий стальной прутик. Ловкие пальцы москвича быстро согнули прутик в замысловатый зигзаг. С помощью этой отмычки Тарас в мгновение ока открыл замок на шейном обруче и наконец-то сбросил с себя опостылевшие оковы.

– Раб, что ты себе… – Муслим наконец-то обратил внимание на притихшего москвича, но было слишком поздно. Тарас, подобно большой кошке, мягким движением скользнул в сторону и неожиданно для всех оказался за спиной главаря степняков. Дружинник выхватил из-за пояса Муслима кремневый пистоль и приставил его к виску кешайна.

– Стоять, свиньи! Если кто-нибудь пошевелится без моего разрешения, то ваш хозяин вмиг лишится содержимого своей и без того пустой головы! Всем ясно? – Никто не ответил, но все кешайны послушно замерли. Лишь Хасан намеревался броситься к своему хозяину на выручку, но встретившись с умоляющим взглядом Муслима, остался на месте. – Добро! А теперь прикажи хайнам, чтобы они бросили сюда свое оружие.

– Сын шакала, тебе от нас не уйти! – злобно прошипел в ответ Муслим. – Мы снова тебя поймаем, и на этот раз…

– Заткнись, падаль! – Тарас не дал степняку договорить, отвесив ему болезненный удар кулаком по почкам. – Вы смогли меня поймать лишь потому, что я сам этого хотел. Больше я вам такой возможности не представлю. А теперь, будь добр, выполняй мои приказания.

Сглотнув набежавший в горле ком, Муслим выкрикнул несколько фраз на степном наречье. Хайны послушно вышли вперед и швырнули к ногам дружинника и его заложника серебристые пистоли.

– Пусть отойдут назад! А ты сделай шаг вперед, – когда все указания были выполнены, Тарас шепнул на ухо степняку. – Ну, Муслим, и кто теперь тут раб, а кто хозяин?

Толкнув степняка ногой в спину, дружинник выстрелил в упор, поразив одного из воинов, стоявшего к нему ближе остальных. Воспользовавшись суматохой и прикрытием из порохового облака, Тарас подобрал волшебные пистоли и стремглав бросился прочь.