Озноб пробежал по всему телу, а Знак под левым соском вспыхнул, как раскаленный уголь. Изо всех пятерых только он, Предводитель, знал хотя бы отчасти, зачем нужен Великому Даду его пленник. И почему это так важно – доставить его в срок и лучше всего живым. Уже тогда заныло сердце: а вдруг… Так оно и случилось.
Весть об Идущем, перед которым все должны расстилаться в трепете, он узнал сразу, как только спустился с гор. Была, конечно, надежда: весть эта не об их пленнике. Хотя понял сразу: именно о нем. И вот теперь сомнений нет… и как же поступить? Как быть дальше?
А сын Пегой Кобылы все говорил и говорил, и его трясло от ненависти:
– …не смеют! Гадины! Твари! Я все равно, все равно, никогда, ни за что…
– Успокойся. – Седовласый коснулся рукой его запястья. – Ты же мужчина. Хочешь мстить, так мсти. Он не только твой враг, наш – тоже.
– Да! Мстить! – Глаза молодого сына Пегой Кобылы воистину были безумные.
– Хорошо. Об этом и поговорим. («Хорошо, что мы встретили тебя, такого. Иначе… Ваши нам и так не очень-то доверяют. Все допытываются, зачем мы на землю людей Пегой Кобылы явились? Прознали бы зачем, живыми бы отсюда не выпустили. А теперь… Если такой помощник отыскался, и самим уйти можно. Уйти и на своей земле дождаться этого… Вестника, так, что ли?») — Что о нем говорят? Где он сейчас?
– Говорят, уже на нашей земле. Должно быть, через три или четыре перехода здесь будет.
– Хорошо. Тогда сделаем так. Мы, четверо, уходим немедленно. К себе. Там и будем вас ждать, у сухого распадка, знаешь? Его и наши, и ваши стороной обходят. Так вот: мы уйдем, а молодой, – он кивнул на верх оврага, – твоим гостем останется. Тут и дождетесь… этого. Ну а потом…
Седовласый зашептал что-то собеседнику в самое ухо. Молодой охотник скалил зубы и часто-часто кивал от возбуждения:
– Хорошо! Это хорошо! Только… говорят, ему Могучие Духи какое-то оружие дали.
– Дали так дали, – усмехнулся Седовласый. – Тот, кому мы служим, сильнее всех этих «Могучих». Он – истинный Властитель. Хозяин Мира! – И еще одно. Я сам вырежу его сердце. Сам! – НЕТ! – грозно прозвучал голос Седовласого. – Мы должны привести его живым. К тому, кого вы зовете Черным Колдуном.
И, глядя на обескураженное лицо молодого сына Пегой Кобылы, примирительно добавил:
– Не беспокойся. То, что его ожидает, будет для него гораздо хуже. А тебя Хозяин без награды не оставит.
3
Она не вошла, не вбежала даже, – ворвалась в пещеру и, задыхаясь, осела у входа, прижимая к груди руки, не в силах вымолвить ни слова. Было сразу понятно: она бежала. Долго бежала, невзирая на полноту и одышку.
– Айрита! – Зетт первым бросился к женщине. – Что случилось?
Вот уже два дня прошло, как Айрита с мужем и сыном отправились в горы, в мужнин Род. «И то – загостились у вас, – невесело усмехнулась она, прощаясь. – Теперь уж, видно, до осени…»
Зетт догадывался, почему с такой горечью бросила она прощальный взгляд на тропу, по которой ушел от них тот, чье мужское имя – Аймик. Северный Посланец, ставший теперь Вестником Могучих. И почему она «так загостилась». Каким-то… не таким было их расставание с Вестником. Неправильным. Обидным даже. Конечно, прожив столько лет с бессмертной женой, общаясь с Могучими, он изменился. Но все же и Вестнику негоже отвергать помощь тех, кто его спас, с кем он сражался бок о бок против общего врага… Айрита это чувствовала не меньше других… а может быть, и больше. Уж не в тайной ли надежде на возвращение Северянина так долго оставалась она у своей родни? Ее муж, отважный Ламон, военный вождь сыновей Медведя, наконец не выдержал, сам пришел за женой и сыном. «Теперь уж, видно, до осени…» Так оно и должно было быть. И меньше всего ожидал Зетт увидеть Айриту вновь так скоро… да еще в таком виде. Поэтому первая мысль была: «Убили! И сына, и мужа».
– Айрита! Да принесите же кто-нибудь воды! – бросил он в сердцах оцепеневшим женщинам. – Ламон и Энгор, да? Им нужна помощь?
Она, все еще не в силах говорить, резко помотала головой и махнула рукой в сторону тропы, откуда уже доносились торопливые, не скрывающиеся шаги. Зетт посмотрел туда – и от сердца отлегло: к пещере быстро поднимались Ламон и Энгор, живые и невредимые. Быстро, но все же не так споро, как это удалось Айрите.
Но тогда… Великие Духи, что же все-таки произошло?
К счастью, появление мужа и сына вернули Айрите дар речи:
– Зетт! Сыновья Мамонта! Нужно спешить… Спасите Вестника!
Их уже обступили и мужчины и женщины. Послышался недоуменный ропот. Зетт поднял руку, призывая сородичей к молчанию:
– Айрита, ты же знаешь: помощь была предложена. И отвергнута. А слово мужчины – одно. Сейчас непрошеная помощь только оскорбит и унизит…
Ее глаза казались совсем прозрачными, а лицо словно почернело:
– О помощи просит Инельга! И нужно очень спешить. Если уже не поздно.
В прошлую ночь Та-Кто-Не-Может-Умереть вновь пришла к Айрите. Не наяву. В видении.
Они втроем остановились на ночлег в уютном, хорошо знакомом гроте, где издавна ночуют охотники и гонцы и где всегда имеется запас хвороста, приносимого и сыновьями Мамонта, и сыновьями Медведя. Сын завернулся в одеяло и сразу же уснул, муж у костерка занимался своим копьем, а ей, несмотря на усталость, не спалось, хотя во время ужина веки слипались и казалось: стоит только прилечь, и все! Сон…
Беспокоил муж. Айрита понимала: он недоволен своей женой. Потому-то, должно быть, и возится так долго с наконечником, не ложится. И, глядя на его напряженную спину, она в самом деле чувствовала себя виноватой. И в том, что у них – один-единственный сын. И в том, что она и сын в самом деле загостились у родни. Так, что мужу пришлось идти за ними… Ничего, она все исправит, она постарается. Вот вернутся домой, в общину Тхареда, она принесет жертвы духам, она вымолит второго ребенка, – и все будет хорошо. А теперь – спать, спать…
Только сон никак не приходил. Айрита вдруг стала чувствовать какое-то иное беспокойство. Непонятное. Словно ее кто-то зовет и никак не может дозваться.
Взгляд остановился на пляшущих язычках маленького пламени и уже не мог оторваться. Огонь о чем-то говорил, настойчиво звал… Аймик… тогда… шагнул сквозь пламя навстречу Инельге и исчез…
В глазах замерцали красные и черные точки, поплыли лазурные пятна…
…Инельга стояла рядом, и во взгляде ее была тревога, почти ужас.
«Торопись! Торопись! – говорила она не разжимая губ. – Если тебе дорог твой Род, если тебе дорог твой сын – спеши. Вестник в беде. Мое колдовство бессильно. Только мужские руки, руки друзей и воинов могут его спасти. Поднимай же сыновей Мамонта!»
Ее голос угасал, фигура дрогнула и заколебалась, как отражение на воде… И уже приходя в себя, уже вновь видя только костерок и спину мужа, занятого своим делом, Айрита услышала последнее: «Торопись!..»
Ламон опустился на каменный пол пещеры подле жены и ласково обнял ее за плечи:
– Мы с сыном – ходоки что надо, даром, что он еще слишком молод, – а тут никак не могли за ней угнаться… Ну, вождь сыновей Мамонта, что скажешь?
– Я сам поведу лучших воинов. Самых храбрых и самых быстроногих, – твердо ответил Зетт, глядя прямо в глаза военному вождю сыновей Медведя, своему ровеснику. Аамон кивнул:
– Добро. Я тоже с вами. Ты вождь, и я вождь, а дело касается обоих Родов. Жаль только, моих воинов уже не призвать на подмогу. Он посмотрел на жену:
– Айрита, когда мы уйдем, ты уведешь Энгора в наш Род и расскажешь все. Пусть отец назначит нового военного вождя, пока я не вернусь.
Айрита медленно покачала головой
– Я все расскажу. Но Энгора возьми с собой. Он должен быть там.
Зетт опешил. Мальчишку, не прошедшего Посвящение, брать на мужское дело? На ТАКОЕ дело? Но Ламон, подумав, кивнул в знак согласия:
