– Ну… как… В карауле, как должно.

– В карауле? И с кем же ты… караулил?

В голосе Онгра было нечто такое, что его сын, взрослый, крепкий мужчина, задрожал всем телом и рухнул на колени:

– Ласа приходила… И Мала… Отец! Что случилось?

– Случилось то, что чужак, которого ты караулил, исчез! И увела его…

Подвеска легла на дрожащую ладонь сына.

– Айрита! Блудливая сука!

– Блудливая? А ты сам? Ты когда спал с ней? Уж и забыл небось, если она тебе этого вонючего предпочла.

Райгр, по-мальчишески шмыгая носом, начал бормотать какие-то оправдания. Онгр прикрыл глаза, стараясь не слушать. Великие духи, как ненавидел он эти бормотания своего единственного сына-неудачника…

– Довольно! – сухо сказал он наконец. – Наши воины встанут на их след. Наших друзей я оповещу немедленно. А ты седлай своего Летучего и скачи к этим… как их… Скажи ее отцу, что сделала его дочь, твоя жена! С какой гнусью сбежала от нас. Скажи: не выдадут их обоих – война!

(Кто бы нибыл этот… с Севера, они выдадут их обязательно. Побоятся новой войны; поди, и от прежней еще не оправились.)

И вождь детей Пегой Кобылы тихо, сквозь зубы, рассмеялся.

С вечера они забрались в небольшую пещеру, хорошо укрытую зарослями колючего кустарника. Внизу шумела речка, неширокая, но быстрая.

– Все, отдыхаем, – облегченно выдохнула Айрита, сбросив на пол свой заплечник. – Переправляться будем перед рассветом.

Пока светло, Аймик прежде всего принялся с опаской разглядывать и ощупывать свои натруженные ноги… Нет, хвала Могучим! – вроде бы все в порядке, навыка долгой ходьбы не потеряли: ни потертостей, ни порезов. Только усталость.

– Ну как? – Айрита опустилась рядом на корточки.

– Порядок, – кивнул Аймик. – Дай-ка…

Она развязала один из своих напоясных мешочков, отсыпала себе на ладонь красноватый порошок и принялась втирать его в Аймиковы стопы. Живительное тепло проникало даже сквозь огрубевшую кожу, поднималось по ногам вверх… Аймик привалился спиной к каменной стене, прикрыл глаза и блаженно улыбнулся.

– Теперь вытяни ноги и посиди так. А я еду приготовлю.

Об огне нечего было и думать. Так что «приготовлю» означало достать из заплечника холодное мясо и олений жир и разделить на две порции. Да еще со всеми предосторожностями спуститься к речке за свежей водой.

Такие трапезы долго не длятся. Покончив с едой, Аймик решил все-таки хоть в чем-то разобраться:

– Айрита! Так кем же ты была у этих лошадников, если не пленницей? И почему бежишь? И при чем здесь я?

– Женой была, – невесело усмехнулась она. – Сына тамошнего вождя.

Аймик даже вздрогнул, такой нескрываемой злобой дышал ее ответ.

Из разговора выяснилось, что Род детей Мамонта, к которому принадлежит Айрита, и все те, кого он прозвал «лошадниками», – давние, исконные враги. Войны для них – привычное состояние, причем из обиняков и недомолвок – Айрита уж очень напирала на то, как малочисленны ее сородичи и как они беззаветно храбры, – можно было понять, что лошадники медленно, но верно оттесняют детей Мамонта на юго-запад, в горы. Все же войны не могут длиться вечно. От них устают, – как те, так и другие, – тем паче что, судя по всему, победы даются лошадникам очень дорогой ценой. Время от времени заключаются перемирия, торжественно именуемые «Миром до скончания времен». В действительности они кратковременны и непрочны, но все же и это – передышка. Последний «вечный мир», заключенный три года назад (как раз, когда я был пленен) решили усилить межродовыми браками. Айрита, дочь военного вождя детей Мамонта, была выдана за сына такого же вождя Рода Пегой Кобылы. По-видимому, новоявленный муж любил навязанную ему женщину ничуть не больше, чем она – его.

(Ха! Тоже мне мужчина. За отцовской спиной отсиживаться мастак да баб трахать. Хвастун и трус.)

Так ли оно было на самом деле, нет ли, – только эта пара явно не подходила друг другу. Айрита, оказывается, и в военные походы ходила вместе со своим отцом, и вражеские земли знала не хуже своей, потому, что многократно бывала здесь в разведке.

(– Но как же так? – дивился Аймик. – Ведь женщинам нельзя жить по-мужски. Духи разгневаются. – Наши духи не так строги, – смеялась Айрита.) А сын Пегой Кобылы, данный ей в мужья, по-видимому, и впрямь предпочитал иное…

– Ну а я? – вновь спросил Аймик. – Меня-то почему спасла?

(«Не из-за моих мужских достоинств, тут обольщаться не приходится».) Айрита удивленно посмотрела на него:

– Но… Ты ведь Северный Посланец, правда?

– Меня звали и так.

– Ну вот. А эти шестиногие клятву нарушили. Древнюю. Война не война – они тебя должны были к нам привести. Так твоя невеста сказала. Бессмертная…

(Ничего себе. Что все это значит?)

– …А тут… Даже войны не было, а они все равно тебя убить сговорились. Чтобы с нами, с детьми Мамонта, покончить. Хорошо, мне подслушать удалось…

Аймик невольно прижал руку к груди, с такой силой билось его сердце. Он ничего не понимал, но… Надежда. Немыслимая, невозможная надежда…

Незаметно подошла ночь, теплая и тихая. Разговор истаял. Не хотелось даже шевелиться, – на Аймика снизошли покой и умиротворение, такие неуместные здесь, на чужой и враждебной земле. Словно это вовсе не ему грозит смерть, словно он в безопасности, среди своих…

Небо на горизонте вздрагивало от сполохов дальних зарниц, не мешавших звездному свету. Небо не сердилось, не ворчало. Только где-то вдали плакала ночная птица.

И Небесные Братья смотрели в пещеру… Аймик вздрогнул, почувствовав женскую ладонь на своем плече.

– Давай ложиться. Отдохнем как следует; завтра, может быть, придется потруднее, чем сегодня.

Тонкая оленья шкура покрывала невесть откуда взявшееся ложе из веток и сухой травы. Они легли рядом, и Айрита – красивая, юная, сильная, едва ли не в дочери ему годящаяся, – порывисто обняла спасенного ею седого, запущенного мужчину и горячо зашептала. Словно молодому охотнику:

– Северянин! Северянин! Айрита знает: тебя ждет Та-Кто-Не-Может-Умереть. Инельга. Но она потом, ее сейчас нет… Хотела бы – пришла бы сама… А тебя измучили, знаю… И я замучилась… Давай, а? Не рассердится Инельга; я же тебя у нее не отнимаю, только помочь хочу…

Айрита давно спала, но Аймик, прижимаясь щекой к ее плечу, и не помышлял о сне. Наконец-то он хоть что-то узнал об этой таинственной Инельге. Имя. Женское. Ждет его. Якобы… Так, значит, Дад лгал, и вовсе не к нему и не к его дочери шел он, Северный Посланец? Но почему же тогда ни Армер, ни Великий Ворон ни единым словом… Нет, пока лучше… Помолчать и не подавать виду, что об этой… (Как ее? «Не могущей умереть», так, что ли?) он до сих пор и слыхом не слыхивал.

«…Скорее, скорее, Летучий! Тебя эта стерва тоже седлала, и как это я позволил? У-у, ублюдок говенный».

Райгр изо всех сил молотит пятками своего коня. Летучий всхрапывает и косит глаз в недоумении: «Что с тобой, хозяин?» Но ускоряет бег.

Данбор, военный вождь детей Мамонта, чем-то неуловимо похожий на свою младшую дочь (несмотря даже на густую бороду!), с удивлением смотрел на приближающегося всадника.

(«Великие Духи, что еще стряслось у этих… шестиногих, что он так торопится? И кто это такой? Неужели…»)

Всадник приблизился настолько, что сомневаться уже не приходилось. Зять.

Данбор вздохнул. До чего все же не повезло Айрите с мужем. На первый взгляд – хоть куда мужчина. Охотник. Крепыш. А поближе узнаешь, – тьфу, да и только… И в кого он такой уродился? Не в отца, ясное дело; тот хоть и враг, да настоящий… Но все же что случилось?

Райгр осадил взмыленного скакуна, подскакав почти вплотную к сыновьям Мамонта, и самодовольно усмехнулся, увидав, как охотники непроизвольно дернулись. Эти… пришлые невесть откуда до сих пор не научились взнуздывать коней. Убивать – это да, на это они мастаки. А вот чтобы так, как они, исконные жители этих мест…