Секретарь партийного бюро полка старший политрук Федоренко пригласил Игнатченко на делегатское партийное собрание. Обстрелянные воины, представлявшие коммунистов своих взводов, обсудили итоги предыдущих боев, поделились соображениями о роли коммуниста в бою.

Огромный боевой опыт имел сам парторг Федоренко. Боевое крещение он принял вместе с 688-м полком в июле. В течение месяца неоднократно бывал в атаках, его смелые, продуманные и решительные действия по достоинству были оценены самыми главными цент елями — красноармейцами. В одном из боев за Ушаково он с двадцатью бойцами целый день сдерживал натиск противника, который так и не смог выбить горстку патриотов с занимаемой ими позиции.

Однажды во время боя за Ушаково «старший политрук Федоренко, шедший с другими в атаку, заметил, что неподалеку за бронированным тягачом спрятались два фашистских автоматчика и с фланга усиленно обстреливают наших бойцов.

“За мной!” — крикнул Федоренко политруку Гришнякову. Они поползли по невысокой траве. Немцы открыли по ним огонь из минометов, пулеметов и автоматов. Но это не остановило коммунистов. Три метких выстрела — и немецкие автоматчики были уложены на месте.

Тов. Федоренко решил вывести тягач в расположение части. Устранив незначительные неисправности машины, он сел за руль и вывел ее из-под самого носа фашистов. По пути он подобрал раненых красноармейцев, оказал им первую помощь и доставил на ближайший медицинский пункт. В камерах тягача оказалось 67 дисков с патронами и 32 снаряда».

Так корреспонденты Ф. Малинин и А. Битюков описали в «Правде» действия Федоренко в одном из боев с захватчиками. Этот и некоторые другие эпизоды, свидетельствовавшие о храбрости старшего политрука Федоренко, отражены также в донесении политотдела армии начальнику политуправления Резервного фронта бригадному комиссару Сердюкову и самому Мехлису. Несомненно, у красноармейцев были основания верить парторгу, который в ответственные моменты оказывался рядом с ними.

Вот и вчера, 28 августа, он был в третьем батальоне, поговорил с коммунистами, дал разумные советы парторгам, сходил в окопы к бойцам. Те, кто знал его по предыдущим боям, откровенно делились с ним своими думами. Они помнили, как Федоренко не оставил без внимания их жалобу на плохое обеспечение воинов питанием на передовой позиции. Тогда Федоренко вызвал на заседание партбюро помощника командира полка по хозяйственной части полкового комиссара Ананичева. Члены бюро хорошо поговорили с ним, а в результате снабжение пищей передовых позиций резко улучшилось.

Сегодня, 29 августа, Федоренко находился в первом батальоне. Инструктировал, рассказывал, слушал. С этим батальоном он решил идти завтра в атаку. Предстояло наступать на Ушаково с севера.

Старший политрук Игнатченко, выполнив задание политотдела, решил участвовать в наступлении с вторым батальоном.

В этой же 103-й дивизии, в 583-м полку, бывшем полку майора Дудкова, которым теперь командовал капитан Шаров, вели воспитательную работу другие представители дивизионного политотдела. Беседы, ответы на вопросы, собрания, инструктажи не проходили бесследно, зажигали в душах бойцов такие чувства, без которых невозможна была победа в той жестокой войне. Вот какое заявление сделал своим воспитателям перед наступлением красноармеец Власов:

— Мы будем вести самую решительную борьбу с трусами и теми, кто пытается сделать хотя бы шаг назад, а сами будем, не щадя ни сил, ни жизни, сражаться, чтобы выполнить любую боевую задачу в борьбе с опьяненным кровью трудящихся германским фашизмом.

В завершающий день подготовки на участке 103-й по-прежнему было неспокойно. Противник произвел несколько артиллерийских ударов, прилетали его бомбардировщики, как бы предупреждая: Ушаково не отдадим. Под неприятельским огнем погибли четыре красноармейца и младших командира, трое получили серьезные ранения, двое пропали без вести. Но в войсках крепло наступательное настроение. Шесть человек подали заявления о приеме в члены ВКП(б), восемь решили вступить в комсомол.

Аналогично работали комиссары и политруки, парторги и комсорги в других дивизиях. В 107-й, например, во всех ротах состоялись короткие партийно-комсомольские совещания, на них политруки поставили задачи коммунистам и комсомольцам. Были выпущены боевые листки, призывающие бойцов и командиров к решительному наступлению для полного уничтожения врага.

По всему фронту армии заканчивалась перегруппировка войск. В ночь на 29-е второй батальон 401-го полка 120-й дивизии, сдав свои позиции одному из батальонов 309-й стрелковой, занял оборону в районе деревни Медвежье. Части 303-й стрелковой дивизии к одиннадцати часам утра полностью сосредоточились на исходных позициях. Они готовились наступать на деревни Стройна и Скоково, завтра же завладеть ими и выйти на рубеж Городок — Леонове

Во всех частях продолжали укреплять занимаемые рубежи, вели разведку позиций противника… Командиры проводили последнюю рекогносцировку.

В конце дня командарму Ракутину начальник разведывательного отдела армии подполковник Гладченко представил отчетную карту целей по состоянию на 24—29 августа. На ней обозначалось расположение немецких полков и дивизий, противостоящих 24-й армии. Противник прочно занимал оборону по всему выступу. Его ближние и дальние позиции, а также резервы, располагались у деревень Спас-Нежода, Радутино, Вязовка, Митино, Ушаково, Ольшки, Семешино, Лаврово, Чужумово, Лукьянове, Клемятино, Пауково, Коноплянка, Малое Пронино, Коробы, Портки, Старое Шевелево, Мальцеве, Большая Липня, Стройна. Завтра им быть под жестоким огневым ударом!

Ракутин приказал начальнику артиллерии генерал-майору Машенину еще раз уточнить с командирами полков данные разведотдела, привести в готовность главную боевую мощь армии — артиллерию дальнего действия.

… Наступала прохладная, предосенняя ночь, самая беспокойная, самая ответственная и самая желанная…

С часу ночи началась основная разъяснительная работа: ротные командиры ставили боевые задачи командирам взводов, взводные — командирам отделений, младшие командиры обеспечивали, чтобы каждый красноармеец знал задачу своего взвода, роты, твердо уяснил свою роль, свое место в общем решительном наступлении. Переползая из окопа в окоп, младшие командиры собирали по два-три человека и объясняли им, где и как они должны действовать, в каком направлении продвигаться, кого поддерживать и на чью поддержку рассчитывать. Вслед за младшими переползали из окопа в окоп средние и старшие командиры, политруки и комиссары. Они проверяли, уточняли, разъясняли, подбадривали бойцов.

Настороженно вела себя сопредельная сторона, открывая то там, то здесь артиллерийско-минометный огонь.

По позициям 102-й танковой дивизии противник стрелял из пулеметов и минометов всю ночь, а на рассвете, в четыре часа утра, открыл ураганный огонь артиллерии. Немецкое командование или твердо знало, или догадывалось о предстоящем наступлении. Иначе чем объяснить записанную Гудерианом в своем дневнике 30 августа следующую фразу: «Ночь прошла относительно спокойно». Не каждую спокойную ночь отмечал он в своих записях, а эту отметил, потому что это была ночь ожидания активных действий советских войск на фронте группы армий «Центр». Он не ошибался.

Готовилась к наступлению не только 24-я армия, но и 43-я армия Резервного фронта. Ставка решила также задействовать Брянский фронт. Его командующему генерал-лейтенанту Еременко в ночь на 30 августа была направлена директива, которая обязывала его войска перейти в наступление, нанести удары в направлении Рославля и Стародуба, уничтожить группировку Гудериана, развивая в дальнейшем наступление на Кричев, Пропойск (Славгород), к 15 сентября выйти на фронт Петровичи — Климовичи, Новозыбков — Щорс.

В семь часов утра Резервный фронт двумя левофланговыми армиями перешел в решительное наступление. На ельнинском выступе около 800 орудий, минометов и реактивных установок в сильном тумане обрушили огонь на вражескую сторону (Баженов А.Н., Шевчук В.П. В боях под Смоленском. С. 48). В течение часа громили они обнаруженные разведкой опорные пункты противника, его огневые точки и живую силу. Весь передний край немецкой обороны заволокло черным дымом, от разрывов содрогалась земля, комья ее взлетали к небу, падали деревья и летели в воздух кусты. Казалось, что на сопредельной стороне все перемешалось, превратилось в безжизненную массу.