Конечно, не отменялись и ранее поставленные задачи. Все дивизии продолжали бой с проявлявшим повышенную активность противником.

102-я дивизия полковника Илларионова ночной атакой овладела населенным пунктом Спас-Нежода и к 14 часам 30 минутам вышла к северной окраине деревни Батаево Глинковского района. За два дня боев она потеряла 43 человека убитыми и 156 ранеными. 120-я продолжала сковывать наседавшего противника. Другие соединения к концу дня имели незначительное продвижение вперед.

Как отмечалось в вечерней оперсводке штаба армии, 107-я стрелковая дивизия продвинулась всего лишь на несколько сот метров.

Но каких усилий, каких героических поступков бойцов и командиров, сколько их крови потребовали эти несколько сот метров!

На правом фланге дивизии 765-й полк Батракова продолжал сражаться за деревню Садки, бой шел за каждую избу, за каждое сгоревшее подворье. Командиры и политработники были в одном строю с красноармейцами, они не хотели, чтобы их в соответствии с приказом № 270 отнесли к тем, кто отсиживается в окопах или на командных пунктах. Лейтенант Комарицын и политрук Коробко трижды поднимали своих бойцов в атаку и каждый раз заставляли противника пятиться назад. Коробко застрелил 11 фашистов и заколол штыком офицера. Когда немцы окружили взвод и ранили Комарицина, командование принял на себя сержант Нестеров. Под его командованием бойцы не только отразили атаку фашистов, но и продвинулись вперед. Первыми бросились со штыками на оккупантов красноармейцы Хохлов и Медведев, за ними ринулись все остальные. Полк Батракова хорошо поддерживала артиллерийская группа полковника Николаева.

Полк Некрасова в течение дня пулеметным и минометным огнем отбил все попытки врага вернуть потерянные им накануне позиции у Гурьева. Батальон капитана Козина окончательно очистил эту деревню от захватчиков и продвинулся на новый рубеж.

Некрасовцам, как и прежде, хорошо помогали артиллеристы. Метким огнем они буквально из-под земли выковыривали фашистские гнезда. Командир 275-го артиллерийского полка полковник Бармотин лично корректировал огонь третьей батареи. Ведя стрельбу по обнаруженным им целям, артиллеристы уничтожили три наблюдательных пункта противника, два орудия, одну минометную батарею, подбили два танка. Под разрывами их снарядов обрели свой покой многие завоеватели русской земли.

630-й полк майора Меттэ сражался у деревни Митино, внося свой щедрый вклад в отвоеванные сотни метров…

На смену павшим героям приходили новые, выбывших командиров заменяли младшие по званию. Примечательным событием текущего дня в полку Некрасова и всем соединении стало выдвижение сержанта Сухоплюева на должность командира взвода, представление его к присвоению звания младшего лейтенанта. Об этом двадцатидвухлетнем парне из города Канска Красноярского края добрая слава пошла с первых дней боев за Ельню. Тогда младший сержант Дмитрий Афанасьевич Сухоплюев командовал расчетом

45-миллиметрового орудия. Был он среднего роста, плотного телосложения и огромной физической силы, настоящий русский богатырь. Он решительно и смело действовал в бою, был дисциплинированным и инициативным младшим командиром. Первый его находчивый поступок сразу вошел в историю некрасовского полка.

Произошло это в бою за Дубовежье. С пригорка, заросшего кустарником, младший сержант Сухоплюев со своим расчетом вел огонь по позициям противника на окраине деревни. Тут завязалась у наших артиллеристов жаркая дуэль с немецкими артиллеристами. Фашисты подбили пушку Сухоплюева. Он в досаде выругался и перешел к соседнему орудию, где выбыл из строя командир. Первым выстрелом подбил орудие врага. Немцы выслали к подбитому орудию тягач — через минуту тягач горел. Сухоплюев послал снаряд на опушку леса, примыкавшего к деревне, — там раздался оглушительный взрыв. Сухоплюева осенила догадка.

— Ноль пять влево, огонь! — скомандовал он. Новый взрыв.

— Ноль пять влево, огонь! Еще взрыв.

— Бей, бей! — обрадовались пушкари. — Не давай фашисту опомниться!

Тридцать выстрелов — тридцать взрывов. Так Сухоплюев расстрелял невидимую фашистскую колонну автомашин с боеприпасами. Когда некрасовцы ворвались в Дубовежье, то увидели кладбище изуродованных и догоравших грузовиков.

Но Сухоплюев остался без орудия, его перевели во взвод разведки. Там число его смелых и дерзких поступков умножилось. И вот заслуженное повышение в должности и представление к званию младшего лейтенанта.

Мужественно сражались сибиряки и в этот день, а командование армии по-прежнему оставалось недовольно: продвинулись лишь на несколько сот метров.

107-я стрелковая фигурировала еще в двух документах, подготовленных командованием армии 21 августа. Один из них — политическое донесение политотдела армии политуправлению РККА и политуправлению Резервного фронта — подписал дивизионный комиссар Абрамов, другой — приказ войскам армии в свете требований приказа № 270 — подписали Ракутин и член Военного совета армии Иванов.

В первом сообщается:

«Упорно дерутся с врагами Родины части 107-й сд, где командиром дивизии полковник Миронов и военкомом полковой комиссар тов. Столяров».

В другом констатируется:

«Комиссар 107-й сд полковой комиссар Столяров отсиживается в тылах, ни разу не был в боевых подразделениях» и соответствующий вывод: понизить Столярова в должности.

Нельзя сказать, что процитированные утверждения противоречили друг другу. 107-я дивизия действительно упорно дралась с врагом, но вот ее комиссар, требуя от подчиненных смелых и решительных действий, выходит, предпочитал находиться в тылу… Согласно приказу № 270 такое выполнение должностных обязательств подпадало под строгое осуждение.

И еще две цитаты.

В политдонесении сообщалось:

«Хорошо организовал работу партийной организации секретарь партбюро 765-го сп старший политрук Азаров. Работа этой партийной организации приняла более живой и целеустремленный характер. Сам т. Азаров все время находится в подразделениях, практическим показом учит парторгов и комсоргов практике партийно-политической работы в бою, чутко относится к запросам коммунистов и своевременно на них реагирует, принимает самые решительные меры к коммунистам, нарушающим воинскую и партийную дисциплину. Участвуя в боях, он личным примером смелости и упорства в бою воодушевляет бойцов, командиров на беспощадное уничтожение врага».

В приказе констатировалось совсем другое поведение близкого к Азарову человека:

«Комиссар 765-го сп батальонный комиссар Ушаков все время сидит во втором эшелоне». И сразу взыскание: понизить в должности.

Волею судьбы двум политработникам суждено было сражаться рядом, плечом к плечу, но одним начальники были довольны, о другом они думали иначе и сочли необходимым понизить его в должности.

Однако четыре противоположных факта — цветочки в выполнении приказа № 270. Другим лицам командование дивизий назначило более суровые меры: они предавались суду военного трибунала, который карал высшей мерой.

В чем же вина этих людей?

«Командир шестой роты 106-го полка 106-й мотострелковой дивизии лейтенант М. подло струсил и подавал изменническую команду отступать назад.

Командир взвода 688-го полка 103-й мотострелковой дивизии младший лейтенант Т. в то время, когда красноармейцы его взвода мужественно дрались с врагом, предательски покинул своих бойцов и сбежал с поля боя.

Командир роты 100-й стрелковой дивизии лейтенант А. проявил малодушие и трусость и пошел на позорнейший шаг — членовредительство, прострелил себе левую руку.

Младший лейтенант 220-го АПД 103-й мотострелковой дивизии Н. не выполнил приказания о доставке снарядов на огневую позицию, прикрывая свою трусость болезнью ног».

Так проводился в жизнь приказ Сталина № 270. Трудно поверить, что молодые ребята, избравшие своей профессией защиту Родины, получившие свое первое командирское звание, сознательно пошли на поступки, описанные в приказе по армии. Но суровость военного времени в том и заключалась, что к человеку, однажды дрогнувшему в бою, мгновенно менялось отношение и командиров, и близких товарищей.