Эти отдельные узлы сопротивления должна была ночной атакой разгромить и уничтожить оперативная группа войск 24-й армии (не вся армия!). Границы действий опергуппы определились справа по реке Ужа, где занимала оборону 107-я стрелковая дивизия, слева — по реке Деснок, за которой держала оборону 53-я стрелковая дивизия 43-й армии, выдвинутой на участок фронта, подготовленный войсками 28-й армии Качалова.

В составе оперативной группы выделялись три группы: северная ударная, центральная и южная.

В северную ударную группу включались полки 103-й моторизованной дивизии, 355-й стрелковый полк 100-й дивизии и батальон капитана Козина 107-й стрелковой дивизии. Командиром группы по-прежнему оставался комбриг Николай Иванович Кончиц, которому теперь для управления войсками приказано было использовать штаб 103-й дивизии. Войска группы уже к утру 29 июля должны были сосредоточиться на фронте Никифорове — Печки и в ночь на 30 июля атаковать противника на рубеже Митино, Быково, Ушаково, в дальнейшем наступать в направлении Печки, Картино, Перганово, Чанцово, к исходу дня овладеть северо-западной окраиной Ельни.

Левая граница северной ударной группы определялась населенными пунктами Гребенщшю, Серебрянка, Ходыкино, за которой начиналась зона действия центральной группы.

В центральную группу входили: 19-я, 120-я стрелковые и частично 105-я моторизованная дивизия, несколько дивизионов 305-го пушечного и 488-го корпусного артиллерийских полков. Эта группа в ночь на 30 июля должна была атаковать своими флангами с задачей: овладеть городом Ельней.

Южная группа в составе 106-й моторизованной дивизии, танковой группы 105-й моторизованной дивизии, дивизиона 305-го артиллерийского полка и 24-й минометной батареи должна была наступать на южную окраину Ельни и обойти ее с юго-запада.

«Атаку начинает пехота внезапно без артподготовки, — говорилось в приказе № 05 штаба опергруппы, подписанном в деревне Ежевица 28 июля в 15 часов. — Танки взаимодействуют с пехотой, причем танки в ночное время двигаются сзади пехоты в готовности с рассветом прорваться вперед для подавления или уничтожения огневых точек противника, мешающих продвижению пехоты. Артиллерии быть готовой в случае обнаружения противником нашей ночной атаки дать мощный огонь по огневой системе переднего края противника и второго его рубежа, для чего на данный случай установить сигналы ракет» (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 4. Л. 144).

Итак, задумана ночная атака по всему фронту оперативной группы. Как ее организовать, чтобы достигнуть желаемого результата? Командарм Ракутин приказал командирам дивизий и артиллерийских полков тщательно разведать оборону противника, более полно изучить организацию им системы огня.

В результате размышлений, обмена мнениями с начальником политотдела армии Абрамовым и начальником штаба опергруппы полковником Ивановым Ракутин принял решение создать диверсионно-разведывательные роты.

Командирам 19-й, 103-й, 120-й, 105-й и 106-й дивизий было дано указание отобрать из личного состава своих соединений по роте бойцов и командиров, готовых к выполнению любого задания командования, собрать их при штабах дивизий к утру 29 июля для получения задания. Было определено, что эти роты должны иметь на своем вооружении автоматы или самозарядные винтовки, ручные пулеметы из расчета один на трех человек, 10 гранат, ракеты, боеприпасов два-три комплекта, продовольствия на двое-трое суток.

Была разработана и подписана Ракутиным специальная инструкция по действиям диверсионно-разведывательных рот. В ней, в частности, указывалось, что ДРР формируются из бойцов и командиров, желающих добровольно выполнять специальные большой тактической и оперативной важности задания. Состав рот — не больше 120—150 человек (там же. Л. 139, 142).

Ракутин стремился заблаговременно устранить возможные заминки и погрешности, которые могут помешать проведению наступательной операции. Анализируя опыт предыдущих боев, он пришел к выводу, что в войсках его группы, действующих на ельнинском направлении, неудовлетворительными были связь, а также взаимодействие стрелковых подразделений и поддерживающей артиллерии. Явно неудовлетворительной признал он службу донесений. Никто из командиров частей и соединений не представил боевых донесений о результатах боя 26 июля.

Ракутина возмущало то, что, несмотря на его неоднократные устные замечания, по дорогам, тропам и без дорог продолжают уходить в тыл отдельные военнослужащие, группы, повозки, автомашины и боевая техника. Это он расценивал как свидетельство о явной неудовлетворительной борьбе с дезертирами и предателями, самовольно уходящими с поля боя. Возмущало командарма и то, что в тылах частей толклось очень много бездельников из подразделений и штабов, уклоняющихся от боя.

Впредь командарм не мог терпеть подобные факты. Вместе с официальными документами о подготовке наступления Ракутин и Абрамов направили командирам дивизий и полков, действующих на ельнинском направлении, служебную записку, в которой дали три важных приказания:

1. Данные о ходе боя представлять на командный пункт командарма через каждые два часа. Непредставление боевых донесений рассматривать как саботаж, препятствующий выполнению боевой задачи.

2. Организовать действенную борьбу с трусами, паникерами и дезертирами, обеспечив, чтобы ни один военнослужащий не покинул поле боя без приказа командира.

3. Немедленно очистить тылы и тыловые учреждения от болтающихся там людей, вернув их на свои места (там же. Л. 143).

Паника, охватившая войска Красной Армии в первые дни войны, хотя уже шел ее второй месяц, не уменьшилась. Основания для нее были. Несмотря на ожесточенные бои под Минском, под Могилевом и Витебском, под Смоленском и Кричевом, остановить противника не удалось. Очень уж далеко он вклинился в глубь нашей страны. И отступление продолжалось. Готовилась окончательно покинуть Смоленск сражавшаяся в полу окружении 16-я армия генерал-лейтенанта Лукина. Жестокие бои вела на Соловьевой переправе через Днепр и на берегах реки Вопь группа войск генерал-лейтенанта Рокоссовского.

В ночь с 28 на 29 июля был совершен ночной налет немецких самолетов на Москву. Хотя из 140 или 150 самолетов к городу прорвались четыре-пять, как тогда писали газеты, все же гул их был далеко слышен, в том числе и на ельнинской земле, оказавшейся в пламени большого сражения.

Не обеспечили стремительного прорыва в сторону Смоленска пять ударных армейских групп фронта. Они вели жестокие бои. Группа Качалова, которая была ближе других к ракутинским войскам, сражавшимся за Ельню, вела жестокие бои на подступах к Починку. Каждый день этих встречных боев был очень напряженным для 104-й танковой дивизии, ушедшей туда из-под Ельни. Ее 104-й мотострелковый полк только за два дня потерял убитыми и ранеными 473 человека (За строками. С. 112).

Словом, оснований для паники было достаточно. Рядовой боец, младший командир, хотя и не посвящен в общую картину боев, но из туманных сводок «Совинформбюро», стремившихся поселить в людях уверенность в том, что фашистскую Германию можно разбить и она будет разбита, иногда делали противоположные выводы. А паникер на поле боя — человек опасный.

К тому же некоторые стремились укрыться за спинами своих товарищей. Одни из них втихаря драпали в тыл, другие предпочитали отсидеться в кустах, третьи поняли, что ранение в какой-то степени спасает от смерти. Но откуда знать, ранит тебя сегодня шальная пуля или сразит наповал? Не лучше ли самому ранить себя? И появились самострелы, началось членовредительство. Не в массовом количестве, но все же…

А в бой надо идти с надежным человеком. Потому прибавлялось работы политрукам, врачам, особистам. Вполне естественным, например, был поступивший в этот день приказ штаба Фронта резервных армий, гласивший: обстоятельства требуют исключительно тщательной проверки личного состава в целях очищения от всего мешающего обеспечению победы над врагом.

Командование 24-й армии строило свои планы на основании данных собственной разведки и в соответствии с приказами вышестоящего командования. Однако ни фронт, ни армия не располагали точными данными о том, что замышлял противник. Его же интерес к ельнинскому выступу не ослабевал. В ходе визита Гудериана в Борисов, в штаб группы армий «Центр», были обсуждены и приняты к исполнению новые варианты боевых действий, в результате которых ельнинская дуга могла сослужить завоевателям добрую службу.