При этих словах Дана едва не поперхнулась.

– Просто игра не стоит свеч, – пояснила Карли, подавая подруге салфетку. – А если честно, то Эван убил меня для других мужчин.

– Тебе не кажется, что ты немного преувеличиваешь? Слегка впадаешь в крайность? – Дана искренне встревожилась.

– Заниматься сексом с Эваном все равно что пить драгоценное выдержанное вино. Чуть лучше, чуть хуже, но всегда великолепно. По сравнению с этим секс с любым другим мужчиной напоминает дешевое пойло в пластиковом стаканчике.

Дана сочувственно, но с явным любопытством посмотрела на страдающую подругу.

– А нельзя ли поточнее, в деталях?

Просматривая список деловых предложений, Карли могла с уверенностью сказать, что жизнь вернулась к тому уровню благосостояния, если не счастья, о котором можно было говорить до похищения туфель. Ночные кошмары канули в прошлое, а «ауди» по имени Силвер снова обрел былую безупречность. Не зря Куинн любил говорить: «Ты идешь вверх. Потом вниз. Потом снова вверх. Бог к этому привык». Привыкла и Карли. Она верила, что где-то впереди непременно ждет новая интересная работа.

Эван тоже оказался прав. Карли признала его правоту неохотно, с грустью, вовсе не желая слишком высоко оценивать проницательность этого человека. Но она относилась к себе честно, а потому не могла отрицать правду. Туфли на самом деле были всего лишь магическим успокоительным лекарством, дублером ее собственных талантов и способностей. Раньше казалось гораздо легче довериться наделенным магической силой красным шпилькам, чем себе самой. Теперь же Карли поняла, что готова к встрече с будущим, каким бы оно ни оказалось: хорошим, плохим или поистине ужасным. Чем стоять пассивно, ожидая выигрыша в жизненной лотерее, куда лучше действовать и идти вперед.

Последний заказ от «Тайм-Код» едва не остался незамеченным. На завтрашний вечер Куинн назначил работу над рекламным роликом какого-то фильма – всего один час. Вполне обычное дело, ничего подозрительного, если не считать, что в заявке не указано ни название фильма, ни имя продюсера. Такое тоже случалось, но на сей раз в голове Карли почему-то прозвучал сигнал тревоги. Несмотря на новое прагматичное мировоззрение, вера в силу предчувствий все-таки сохранилась. Некоторые предзнаменования, в частности найденный на крыльце мертвый голубь, могли оказаться судьбоносными, а потому игнорировать их было просто недопустимо. Несмотря на поздний час, Карли набралась смелости и позвонила агенту.

– Надеюсь, вы с хорошими вестями? – раздраженно поинтересовался Куинн.

– Это Карли.

– О!

– О? – Подозрение росло с каждой секундой. – Что это за рекламная запись завтра вечером?

– И ради этого ты звонишь в одиннадцать часов?

– Что это за заказ, Куинн? – настаивала Карли.

– Переработка твоего бесплатного документального фильма.

– Что?

– Я предупреждал, что идея безнадежная, – пробормотал Куинн в сторону кому-то рядом с собой, пока Карли облегчала душу избранными выражениями, которые, как правило, не употребляла.

– Карли, это Глен. – Тот самый «кто-то», кто находился рядом с Куинном, взял трубку.

– Глен, что же, черт возьми, происходит? С какой стати у меня сессия с Эваном?

– Все произошло так, – вежливо пояснил Глен. – Мистер Маклиш позвонил Куинну…

– Он должен был это сделать еще в первый раз! – закричал Куинн в трубку.

– Заткнись, – любезно успокоил Глен партнера. – Видишь ли, Карли, случилось так, что Эвану потребовалась переработка, и он решил, что это лучший способ ее устроить.

– Да уж, – фыркнула Карли. – А кому принадлежит гениальная идея не указывать в заявке имя режиссера?

– Мне, – виновато признался Глен.

– Бесполезно, – одновременно произнесли Карли и Куинн.

– Мне кажется, он просто скучает по тебе, – предположил Глен.

– Прекрасно! – горячо ответила Карли. – Завтра он сможет продолжить это занятие!

– Вы позвонили Эвану Маклишу. Оставьте, пожалуйста, ваше имя и номер телефона, и я при первой же возможности перезвоню.

Би-и-ип!

– Нет, – произнесла Карли.

– Что значит «нет»? – поинтересовался Эван, взяв трубку.

– «Нет» означает просто «нет». Никогда и ни за что.

– Ты не можешь так говорить.

– Что значит, я не могу так говорить? – возмутилась Карли. – Тебе не дано управлять моей жизнью. Хочу и говорю «нет». Ты не вправе мне запретить. Понял? Нет, нет и еще раз нет!

– Но я подал на тебя заявку!

– Ну и что? Я ее отменяю.

– Но ты должна это сделать, Карли, – попытался убедить Эван. – Иначе я просто не смогу закончить работу.

– Какая страшная трагедия, – спокойно заметила Карли.

– Мне казалось, фильм тебе небезразличен.

– Ты прав. Но однажды я предложила тебе посильную помощь, и ты набросился на меня, как на лютого врага. Я не до такой степени влюблена в Арлин Барлоу, чтобы все забыть.

– Но я прошу не об одолжении. На этот раз работа будет оплачена.

– Вот потому-то я за нее и не возьмусь.

– Подожди секунду! Сначала ты бесилась, потому что я не мог тебе заплатить, а теперь бесишься, потому что я готов платить.

– Точно.

– Ничего не точно. Это полная бессмыслица.

– Ты изволил заявить, что мне не удастся тебя купить. Так вот, тебе меня купить тоже не удастся.

– Сейчас ты занимаешься сведением счетов.

– А ты поступил просто непорядочно! – Карли театральным жестом воздела палец, словно оппонент сидел в кресле напротив. – Устроил все за моей спиной!

Эван презрительно фыркнул:

– Так что же, договор с твоим агентом теперь называется «устроил за моей спиной»? А я-то, дурак, всю жизнь считал, что в этом заключается его работа.

– Эван, почему ты не обратился ко мне? Не к агенту, а ко мне самой?

– Вот сейчас я как раз к тебе и обращаюсь, – почти прорычал режиссер.

– Слишком поздно. – Карли повесила трубку как раз в тот момент, когда в ней раздался душераздирающий вопль.

На следующий день, когда Карли вернулась домой, на автоответчике ее ждали голоса Глена, Даны, Декса и еще нескольких человек. Целый греческий хор, дружно призывавший согласиться на работу с Эваном. Предатели. Все и каждый – просто предатели. Карли мысленно вычеркнула их из списка постоянных претендентов на свежее печенье. Они вполне могут есть согретые солнцем камни – ей плевать!

– Мяу! – Один смотрел на любимую хозяйку с сочувствием и надеждой.

– Если ты тоже о фильме, – Карли наклонилась, чтобы почесать любимца за ухом, – то я даже слышать ничего не хочу!

Она начала со звонка самому злостному из обидчиков.

– Рудольф слушает.

– Пап, ну как ты только мог?

– Мог что? – словно не понимая, о чем идет речь, переспросил Бек. Голос прозвучал, пожалуй, слишком невинно. Было слышно, что в комнате включен телевизор.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. – Карли встала перед камином, на котором хранила отцовскую фотографию. – Как ты мог позволить Эвану впутать себя в эту историю? Ведь этот человек даже не вызвал у тебя симпатии.

– И сейчас не вызывает, – согласился отец. – И все же мне кажется, что ты просто обязана довести работу до конца. Ты видела фильм?

– Больше не имею никакого отношения к его созданию, – отрезала Карли.

– Это очень похоже на официальное заявление, если я правильно понимаю.

– Без комментариев.

– Эван вскользь упомянул, что вы разошлись во мнениях.

– Можно сказать и так. Мое мнение заключается в том, что Эван Маклиш – дурак и болван. Но зато он считает себя почти богом.

В ответ Бек рассмеялся.

– Не вижу ничего смешного, пап.

– Прекрасно понимаю тебя, детка. А смеюсь потому, что сам годами веду подобный спор со своим редактором.

– Тогда ты способен понять ситуацию, – заключила Карли. Наконец-то отец перестал делать вид, что ничего не знает.

– Существенная разница, правда, заключается в том, что мой редактор не снимает трубку, когда звонят мне домой.