Эван обнял ее, и она совсем не сопротивлялась его рукам.

– Все будет в порядке, – тихо, ласково прошептал он и губами провел по темным блестящим волосам. Боже, как же она любила его голос!

Неожиданно Карли отстранилась и взглянула тревожными, полными страха глазами.

– А что, если дело во мне? Что, если Один оказался первым черным котом, которому хозяйка принесла несчастье?

– Карли, – решительно, спокойно возразил Эван. – Возьми себя в руки, детка. Послушай меня. Твои туфли здесь совершенно ни при чем. Понимаешь? Ни в малейшей степени. – И он снова заключил Карли в объятия.

– Ну тогда, значит, я просто ужасная кошачья мать.

– Ты великолепная кошачья мать, – заверил Эван, целуя ее в лоб. – Просто замечательная. Лучшая на свете.

– Надо было принести ему его подушечку и игрушку. Что, если ему там страшно?

– Ты сейчас говоришь точно так же, как моя мама, когда я впервые поехал на лето в лагерь. – На сей раз он поцеловал ее в кончик носа. – Она явилась в первый же вечер, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке.

Карли уткнулась носом в воротник его рубашки. Вкусно пахло Эваном и теплой хлопковой тканью.

– И сколько же тебе было лет?

– Восемь.

Она, не поворачиваясь, улыбнулась.

– Наверняка испортила твою репутацию у девочек.

– И не говори… – Теплыми руками он медленно растирал ей спину, нежно освобождая от треволнений минувшего дня.

В этот момент холодная, аналитическая часть сознания Карли, всегда напоминающая о себе с опозданием, предупредила, что уже слишком много времени. Если бы Карли и довелось с криком убежать прочь, то только не в ту минуту, когда, полуобнаженная, она оказалась в его власти, а он, крепко сжав худенькие плечи, накрыл ее губы своими и позволил языку хозяйничать во рту. О нет. Эта неприятность казалась совсем мелкой по сравнению с той, к которой она стремительно неслась. Нежным ласкам, уговорам и обещаниям, что все будет в порядке, противостоять оказалось куда труднее. Добавьте сюда обезоруживающую улыбку, шикарный зад, от которого, наверное, и пули отскочили бы; не забудьте немного благородства и великодушия – и вот уже Карли готова следовать за этим мужчиной по пятам, словно собачка породы хаски с нежным именем Снежок. Капля за каплей, поцелуй за поцелуем, чаша весов опускалась в сторону Эвана.

Карли руками пригладила мокрые волосы, нацепила шорты и футболку и отправилась из спальни в кухню, повинуясь неотразимому запаху кофе и французских тостов.

Эван сидел за столом и, словно знатный поместный лорд, пил кофе. Он выглядел настолько красивым, что Карли пришлось покрепче прижимать ноги к полу, чтобы не взлететь. На столе лежала вчерашняя воскресная газета с уже решенным кроссвордом.

Карли уснула в объятиях Эвана, а проснулась в обнимку с подушкой. По всем стандартам замена неравноценная. А потому, увидев, что он до сих пор не ушел, удивилась, но не разочаровалась. Принимая душ, внимательная хозяйка обратила внимание на то, что Эван уже успел воспользоваться предназначенными для гостей чистым полотенцем и запечатанной зубной щеткой. Карли очень старалась не расчувствоваться при виде его голубой щетки, мирно пасущейся в стаканчике рядом с ее розовой, однако это не удалось. Эмоции при встрече с зубной щеткой – плохой признак. Так совсем скоро можно начать разбирать по парам его носки и складывать футболки. Идея показалась просто ужасающей.

– Оладьи, – проворчал Эван через пару минут, недовольно глядя на лежащие на тарелке два пшеничных тоста. Судя по выражению его лица, можно было предположить, что Карли только что подала на блюдечке сушеные свиные уши.

– Что? – переспросила Карли. Она как раз разливала по кружкам кофе.

– Дексу пекли оладьи.

– И что же? – Карли ожидала разъяснений.

– Когда здесь был Деке… – С этими словами Эван кивнул в сторону спальни, чтобы не осталось сомнений, что именно означает слово «здесь». – Когда здесь был Деке, его кормили оладьями.

Карли раздраженно вздохнула.

– Я пекла Дексу оладьи за то, что он монтировал мой демонстрационный ролик, – нехотя пояснила она. – А вовсе не за… – Не договорив, она негодующе махнула рукой в сторону спальни.

– А чем же его кормили за?.. – Эван вопросительно поднял брови.

– Ничем! – подчеркнуто спокойно произнесла Карли в надежде нейтрализовать и эти отвратительные брови, и их грязные намеки.

Эван ткнул пальцем в остывающий тост и состроил ехидную гримасу.

– А я-то думал, что он тебе нравится…

– Разумеется, нравится. Он мой друг. Но мы с ним не… – Карли снова махнула рукой в сторону спальни.

Брови немного разгладились.

– Так, значит, вы никогда… – Снова движение бровями.

– Нет! Мы никогда… – Взмах руки в сторону спальни.

– Ни разу? – На сей раз скептически поднялась только одна бровь.

– Ни разу, никогда, – положив руку на сердце, заверила Карли.

Эван очаровательно улыбнулся, в очередной раз с удовольствием убедившись в том, что центром вселенной остается именно его персона.

– Но Дексу пекли оладьи.

– Прекрасно, – заключила Карли, сама удивляясь столь быстрой капитуляции. Она тут же «надела» голос примерной домохозяйки в стиле пятидесятых годов: – Эван, милый, не желаешь ли на завтрак оладий?

– Очень даже желаю. – Эван отодвинул в сторону моментально потерявшую актуальность тарелку с тостами и открыл ту газетную полосу, на которой печатались обзоры книжных новинок. – Да, и не забудь, пожалуйста, масло и кленовый сироп.

– Кто это? – воинственно прокричал в телефонную трубку Эван.

Карли только что вернулась с лужайки перед домом – она включала дождевые установки. Пытаясь вычислить, кого именно он оскорбляет в данную минуту, жестом попросила телефон.

– Эй, но ты же позвонил сюда, – продолжал Эван, не обращая на жест никакого внимания. Звонивший что-то громко и резко ответил. – Ладно, подождите. – Даже не извинившись, Эван отдал телефон: – Это твой отец.

Карли схватила трубку и направилась к мойке – подальше от стола и Эвана.

– Кто этот нахал? – обиженно и сердито потребовал ответа Бек. – И какого черта он отвечает по твоему телефону в понедельник утром?

Так. Она давно вышла из того возраста, когда на все нужно разрешение родителей, да и понятие «девственность» несколько устарело, однако чувство вины все-таки почему-то стучалось в сердце.

– Ну, понимаешь…

– Ладно, не обращай внимания, – ворчливо, но ласково успокоил Бек. – В любом случае это не мое дело. Но отец – всегда отец. А, подожди минутку! Ведь это он, правда? Этот твой режиссер?

– Да, – подтвердила Карли. Меньше всего на свете ей хотелось обсуждать Эвана в его присутствии. Несмотря на то что прошлой ночью он показал себя самым лучшим на свете мужчиной, она не могла простить, что, закрыв глаза, он начал по памяти описывать ее обнаженной.

– Послушай, у меня тут намечается интервью со шведским принцем. Он к тому же еще и чудо-банкир. Ты не против свидания с членом королевской семьи?

– Предпочитаю свидания без телохранителей и придворных церемоний. – Краем глаза Карли заметила, что Эван зло терзает газету. – Так что же, пап?

– Звоню, чтобы поблагодарить за диски. Ты слишком добра ко мне, детка.

– Поздравляю с Днем отца, папочка.

Эван с шумом перевернул газетную страницу, давая понять, как относится к этому празднику. Он умудрялся выражать свое мнение, даже не произнеся ни слова.

– Горд носить звание твоего отца, – шутливо ответил Бек. – Но хватит обо мне. Есть интересные новости. Удалось разыскать Педро да Сильву, более известного под именем Пита Силвера. Он же – мистер Арлин Барлоу.

– Не может быть! – От неожиданности Карли так резко поставила кружку на стол, что выплеснула кофе. – Так что же, ты действительно нашел мужа Арлин Барлоу?

Эван за долю секунды пробежал через всю кухню и уже стоял рядом с Карли. Он почти вплотную прижал голову к ее голове, пытаясь не пропустить ни слова из разговора. Карли чуть отодвинулась, но Эван не отстал, а подвинулся следом.