— Неужели вам действительно нравится такая юбка, Лили? — спросила она.

— Видите ли, Ваше Величество, — растерялась я. — C’est a la mod.

— Да разве это юбка? — возразила она. — Что же, Лили, докажите мне, что в ней удобно. Попробуйте-ка пробегитесь. Посмотрим, как вы в ней бегаете».

Ногтей она никогда не полировала, не делала маникюр, потому что этого не любил сам Николай Александрович.

«Гостиная Ее Величества, известная как Лиловый будуар Императрицы, представляла собой чудную комнату, где можно было наблюдать пристрастие ее хозяйки ко всем оттенкам лилового цвета. Весной и в зимнее время воздух в ней был пронизан ароматом сирени и ландышей, которые целыми корзинами присылали во Дворец с Ривьеры… Вторая гостиная представляла собой просторную комнату, где предметы убранства и обивка мебели были всех оттенков зеленого цвета. По желанию Ее Величества в углу была пристроена небольшая лесенка и антресоли, которые весной утопали в фиалках».

Любовь к цветам определила пристрастие государыни к парфюмерии. Юлия Ден вспоминала, что она очень любила духи под названием «Белая роза» парфюмерной фабрики «Аткинсон». Они, по словам императрицы, были прозрачными, без всякой добавки и бесконечно ароматными. В качестве туалетной воды она использовала «Вербену».

Дочери же любили парфюмерию больше, нежели их матушка. Девушки занимали две спальни, одна из них принадлежала Ольге и Татьяне, другая — Марии и Анастасии. «Просторная комната, разделенная портьерой, служила их высочествам туалетной и ванной… Принимая вечером ванну, они добавляли в воду духи, а для ее смягчения — миндальные отруби. Как и их Августейшая родительница, девочки обожали парфюмерию непременно фирмы «Коти». Татьяна предпочитала «Jasmin de Corse» («Корсиканский жасмин»), Ольга — «Rose the» («Чайную розу»), Мария Николаевна то и дело меняла духи, но чаще всего останавливалась на «Сирени», а излюбленными духами Анастасии Николаевны были «Фиалка».

Кроме духов и одеколонов XIX век знал и предлагал модникам массу различных освежителей воздуха для помещений, «саше» для ароматизации белья и одежды и ароматизированных вод для ванн.

Письмо все той же Марты Вильмот отцу, написанное в самом начале века, рассказывает об экзотической, на взгляд девушки, курительнице.

«Как приятно, что посылка с всякими пустяками смогла хоть немного развлечь вас! Догадались ли вы, что любопытная вещица из Тулы — это приспособление для окуривания комнат? Внутрь кладется древесный уголь, поджигаются благовония, и какой-нибудь бородатый крепостной или чаще отлично напудренный лакей ходит, помахивая ею, и эта штучка расточает аромат по всей анфиладе комнат. А теперь, я полагаю, ей предназначено будет лежать спокойно на стальной каминной полке…»

Князь Петр Андреевич Вяземский (1792–1878) в мемуарах «Старая записная книжка» писал: «На красивом столе стояла филигранная курильница, в которой горели аравийские благовония». Жгли курительные свечи из ладана, стираксы, амбры, мускуса и т. д. Благовонные курительные порошки продавались под пышными названиями, например «Венский» или «Французский королевский порошок». Последний составляли из смеси высушенных розовых лепестков, стираксы, фиалки, гвоздики и «коричневого цвета». Порошок высыпали на горячую металлическую поверхность, и он, разогреваясь, распространял вокруг себя приятный запах.

Также использовали жидкие смеси — благовонные уксусы. Популярными были «лимонный», «бергамотовый», «розовый» или «лавандовый». Уксус капали, к примеру, в ложечку и держали над лампой или на специальную курительницу с металлической пластиной, которая подогревалась свечкой. Или просто брызгали на угли камина.

Нюхательные соли часто выступали в роли ароматизаторов. Их составляли из равных частей нашатыря и душистых масел, того же лимонного, бергамотного и любого иного. Например, на ярлыке флакончика с «Лавандовой солью» написано: «Самое лучшее и самое приятное курительное средство. Действует освежающе. Для очищения комнатного воздуха следует на несколько минут открыть склянку».

Насмехаясь над слабостью своего героя к парфюмерии, Владимир Михневич писал в романе «Москвичка»: «… располагала гостя к благочестивым помыслам какая-то неизъяснимая, мистическая атмосфера, которая била ему в нос и неощутительно разливалась ароматным елеем по его легким, едва он переступал порог жилища Платона Амвросиевича Болотова.

Медовый запах комнатных цветов смешивался с едва уловимым испарением лампадного масла и тонким куревом мирры, растворенных в легком, освежающем эфире душистого туалетного уксуса. И при этом — никакого вульгарного жилого запаха, а тем менее оскверняющего святое место, неблаговонного — едкого запаха табаку.

В общем — схимническая атмосфера праведника чистоплотного, благовоспитанного и элегантного. Так пахнет в кельях иных настоятельниц женских монастырей, бывших до пострижения светскими дамами и поддерживающих сношения с изысканными богомольцами из большого света».

В 1863 году на прилавках магазинов появилось новомодное приспособление для распыления жидких ароматов. Журнал «Модный магазин» поместил на своих страницах рекламу распылительного устройства: «В русском косметическом магазине на Невском проспекте против Гостиного Двора продается машинка для распрыскивания духов. Она состоит из двух стеклянных трубочек. Ту, которая длиннее, опускают в пузырек с духами, а в короткую дуют, и из того места, где преломлены трубочки, вылетает тончайшая душистая пыль, распространяющаяся по комнате лучше всякого куренья».

Ароматные уксусы и спирты предназначались для обтираний и ароматизации воды. Так же использовались и туалетные воды. Их получали путем перегонки благовонных высушенных растений или кореньев с водой. Прилавки магазинов пестрели «Мятной» туалетной водой, «Лимонной», «Анисовой» и др.

Не вышли из моды «саше» — сухие благовонные смеси, предназначенные для ароматизации белья, шкафов и карет. Как и раньше, «саше» делали и в виде шелковых подушечек, и в виде мешочков и изящных по форме конвертов. Ароматный порошок не просто насыпали в подушечку: тонкие слои ваты пересыпали этим порошком, эти несколько слоев завертывали в тонкую папиросную бумагу и зашивали в подушечку или любую другую форму. Например, в саше «Резеда» входили: фиалковый корень, розовый лист, гвоздичное масло, гераневое масло, бергамотное масло и др. Эти маленькие подушечки или конвертики украшали интерьер комнат, карет, дополняли костюм. Кроме этого предлагалось пропитывать благовониями даже вату для подбивки одежды.

Вторая половина XIX века с ее бурно развивающимися наукой и промышленностью вызвала профессиональный интерес к ароматам, хотелось упорядочить их великое многообразие, создать систему или таблицу, как-то научно классифицировать их. Английский парфюмер Пиесс провел аналогию между ощущениями органов слуха и обоняния. Он считал, что ароматы воспринимаются обонянием по-разному в зависимости от их летучести, а летучесть подобна амплитуде звуковых колебаний. Чем меньше амплитуда, тем ниже звук и тем он продолжительнее действует на слух. Чем меньше летучесть, тем слабее аромат и тем дольше он действует на обоняние. Чем больше амплитуда, тем выше звук и тем интенсивнее и более кратковременно его действие.

Пиесс расположил все ароматические вещества в виде нотной гаммы, где гармонические аккорды как бы образовывали букеты ароматов. Был создан даже некий орган для духов, в котором душистые вещества располагались на нем в соответствии с этой разработкой.

По этой схеме ноте «до» соответствовали ароматы ананаса, жасмина, розы, камфоры, герани, сантала, пачулей. «Ре» — бергамота, миндаля, фиалки, ванили. «Ми» — вербены, цедры, апельсина, акации, ириса, ротанга, левкоя. «Фа» — цибета, амбры, жонкили, туберозы, мускуса, бобровой струи. «Соль» — магнолии, сирени, душистого горошка. «Ля» — лаванды, бобов тонка, сена. «Си» — перечной мяты, божьего дерева, корицы, гвоздики.

Хотя сам Пиесс в рецептах духов не очень-то пользовался этой разработкой, видимо, традиционно полагаясь на собственный вкус и развитое обоняние.