В 1905 году те же ведомости (№ 88) в статье «Старинные курские хороводы» рассказывали, что «лица хороводниц представляли собой не что иное, как своего рода маски, так они были все выбелены, нарумянены и наконец насурьмлены. Бывало, как взглянешь на целые десятки таких масок, да еще с накрашенными губами, испытываешь пренеприятное впечатление. Трудно представить себе, как в это время было распространено раскрашивание физиономий в среде женщин и как, помимо всего прочего, поражал контраст между их расштукатуренными лицами и обыкновенными лицами молодых людей, шедших со своими товарками под руку. А между тем, по стародавним обычаям, появление женщины не набеленной, не нарумяненной и не насурьмленной казалось чем-то просто немыслимым и невозможным».

И все же, несмотря на такое распространение косметики, предпочтение отдавалось природной красоте. Вот отрывок из свадебной песни, в которой поется о невесте: «Мать ее, когда растила, сберегала и лелеяла: не давала ветру дунути, не давала дождю капнута; в зеленом саду под яблонькой она умывала ее калиною, утирала малиною и заговаривала:

О том же говорит жених, обращаясь к своим родителям:

Или таю «Без белил будь белешенько… / Без румян руменешенько…»

В этнографическом журнале «Живая старина» за 1897 год в статье о косметике опубликовали ответы пожилых женщин из разных губерний на вопросы о том, как красились в старину. Некая бабушка Марина Лыткина вспоминала, что после просватанья жених подарил ей «зеркальце, румяна и белила»; правда, она «не румянилась, потому была без румян краснолица и брава така», но и прочие девушки, не невесты, тоже никогда не румянились — «почиталось за стыд». А подарок сохранила, и без дела он пролежал у нее пятьдесят с лишним лет.

Д. Лопаткина вспоминала, как «… мамонька, покойна головушка, сказывала, что жених дарил ей белила и румяна. В старину таки обнокновение было. Оно уже вывелось. Девки и преж и теперь не румянятся, разве кака гуляща найдется, у той стыда хватит намалевываться. Богачки из мещанок по нашим селам белятся пудрой и прочим».

Завершить небольшой рассказ о народной косметике хочется заметками о курьезных косметических средствах.

По словам Анны Казанцевой, в ее родном селе Усть-Тунгузски Маклавской волости косметику неплохо знали и вовсе не «гулящие», часто ее покупали, но были и такие, кто вместо покупных румян использовал бодягу, которую собирали на берегу озер. «Таку девушку всегда заметно; лицо ее красно, пока натерта бодягой, и постоянно в прыщах».

Если верить другой рассказчице из Казачинской волости, то бывали случаи, когда девушки наводили румяна красной оберточной бумагой из-под конфет и даже румянились фосфором серных спичек. В праздничные дни лицо такой красотки пылало необыкновенно ярко, но потом румяна потухали, и под конец вечера ее кожа делалась грязно-серой.

Вот на какие жертвы шли наши красотки, чтобы привлечь к себе внимание и показаться «лучше, чем есть на самом деле».

Косметика и парфюмерия в XIX веке царствовала повсеместно. Мода делала свое дело, и то, что для родителей было баловством, новое поколение воспринимало как привычную необходимость. Развитие европейской парфюмерной промышленности показало, насколько прибыльной может быть эта отрасль производства. В России мелкие производители не могли насытить своей продукцией огромный потребительский рынок. Даже спустя время парфюмерно-косметические фабрики-гиганты не удовлетворяли спроса на эти товары. Таковым положение дел оставалось до 1914 года.

История парфюмерно-косметической промышленности в России берет свое начало с конца XVIII века, когда в Москве купцом Константином Павловичем Шком была открыта первая парфюмерно-косметическая фабрика, а в 1792 году Иван Герке основал в Петербурге «помадное заведение».

О собственно парфюмерном производстве известно в это время немного. В 1802 году вышел правительственный указ, дозволяющий иностранцу Новиграду делать духи («сиропы и ликеры») и продавать их. Это соизволение стало своеобразной наградой за его ученую деятельность. «В одобрении трудов упражняющего здесь в физике и химии Новиграде, чрез познание сих наук и опытность в оных приобретшего при других полезных открытиях искусство в лучшем приуготовлении… благовонных веществ», присвоить ему звание «придворного дистиллятора». С каждой проданной своей «склянки и банки» он платил в казну по 5 копеек. В 1810 году это предприятие перешло к надворному советнику Кусовикову, который выплачивал уже не 5, а 20 копеек с бутылки духов.

В 1817 году в парфюмерно-косметической промышленности России появилась фирма «Луи Буис и К°», в 1843 году основано парфюмерное производство Альфонса Ралле, которое со временем стало ведущим в этой отрасли. В 1855 году российский рынок познакомился с товарами Альфонса Сиу. В 1862 году возникло химико-фармацевтическое «Товарищество Романа Келера и К°», выпускавшее и лекарства и косметику. В 1864 году в Москве открыл производство в будущем знаменитый промышленник Генрих Брокар.

Среди ремесленных заведений, близко стоящих к фабричной промышленности, назовем парфюмерный завод Т. А. Леви, располагавшийся с 1864 года в Серпуховской части, в Большом Мартыновском переулке. В 1885 году с изобретения мыла от перхоти начал свою деятельность провизор А. М. Остроумов, которому принадлежало «Товарищество парфюмерной фабрики…». К числу подобных предприятий относились производства принадлежавшие С. Чепелевецкому, К. Эрмансу, К. И. Константинову, Э. Бодло, В. Лозе, С. А. Прокофьеву, Н. Маттейсену, В. К. Феррейну, С. И. Красулину, Феттеру, Е. Столкинду, Н. С. Ченцову, Ф. Мюльгенсу и др. Кстати, некоторые из этих промышленников и их изделия были хорошо известны не только в России, но и за рубежом.

История развития большинства крупных фабричных производств во многом схожа. Многие из предпринимателей — иностранцы; и Ралле, и Сиу, и Брокар — французы. И Сиу, и Брокар еще на родине работали в этой отрасли и получили о ней довольно хорошее профессиональное представление. Начинали свою деятельность скромно, с двумя-тремя помощниками, снимая маленькие помещения, где устанавливали нехитрое оборудование: плиты, котлы, столы с колбами и пробирками. Сами производили товар, и в целях экономии сами развозили его по торговым лавкам. Если товар пользовался спросом, если его цена была доступна для среднего обывателя, производителю удавалось умножить свой капитал и расширить производство.

Со временем увеличивалась производственная площадь, расширялся штат сотрудников. Во второй половине XIX века на крупных фабриках Ралле или Брокара работало по двести человек, а в начале XX века их численность увеличилась до тысячи с лишним. Средние фабриканты обходились тридцатью — восемьюдесятью работниками.

На несложные операции брали рабочих «с улицы», но лаборантами и управляющими становились, как правило, опытные специалисты, приглашенные из Европы. «Мозговым центром» предприятия являлась семья фабриканта. Его жена, дети и ближайшие родственники играли самую заметную роль в управлении производством. Капитал находился в их руках, и лишь при необходимости привлекали к управлению надежных партнеров со стороны.

Крупнейшие фабрики Ралле и Брокара занимали в Москве значительную площадь, на их территориях, кроме фабричных цехов, располагались жилые постройки для рабочих и управленческого персонала. Фабрика Ралле находилась в районе Бутырского хутора, кондитерскую фабрику Сиу с парфюмерным отделением построили близ Петровского парка, а предприятие Брокара — в Арсеньевском переулке Серпуховской части. На его фабричной территории разбили прекрасный сад с обширными плантациями душистых растений.