Правда, наша героиня уже вряд ли осмелилась бы надеть такую шляпу, мы будем надеяться, что здравый смысл сопутствовал ей в выборе туалета. За свою долгую жизнь она переменила массу нарядов, были у нее греческие туники, она носила корсеты, так туго стянутые, что своим видом напоминала стрекозу, шила громоздкие рукава и надевала тяжелый кринолин. Она переменила множество чепцов и шляпок, ходила в туфельках без каблуков и с каблуками и, точно, не могла пожаловаться на однообразие моды.

А что же новое поколение щеголих? Что выпало на долю тех, кто родился позднее, и, увы, не застал этот трепетный античный наряд или чепчики «а-ля крокодил»?

Мода их не обделила. Журнал «Модный магазин» в 1866 году извещал своих читательниц: «В настоящее время торжество остается за античным. Платья отделываются камеями… иероглифами… талии очень укоротятся…» В Петербурге «… одна весьма богатая и хорошенькая великосветская дама явилась на большой бал… в совершенно новом и весьма изящном головном уборе. Нечто античное, грациозное». Только, конечно, мода не вернула прозрачные туники и туфельки на сплошной подошве.

Журналы все настойчивее обращали внимание читательниц на то, что следует одеваться сообразно собственной внешности и собственному кошельку, а не гнаться за умопомрачительно дорогими нарядами богатых щеголих. А вот кринолин уже надоел, ему искали замену, и пока еще не могли придумать ничего стоящего. Понадобилось три года, чтобы изобрести нечто изысканное и невиданное. Им стал турнюр, который вошел в моду в 1870 году.

Турнюр — все то же специальное приспособление в виде ватной подушечки или конструкции из ткани с металлическими пластинами для формирования особого силуэта женского платья. Его подкладывали к юбке сзади у талии, отчего линия спины становилась нелепо оттопыренной (на сегодняшний взгляд). Тогда такого выражения не употребляли, напротив, женщины в подобном наряде казались грациозно изогнутыми. О вкусах не спорят.

Турнюры вызвали некоторое замешательство в обществе. А, П. Чехов писал: «Мода капризна и причудлива. Мы не удивимся, если дамы начнут носить лошадиные хвосты на шляпах и буферные фонари вместо брошек. Нас не удивят даже турнюры, в которые «для безопасности» мужья и любовники будут сажать цепных собак».

Ходили слухи, что на борьбу с турнюрами встанут государственные мужи, обложат модников высокими налогами, что создадут даже общества, целью которых будет искоренение мод на турнюры. Но модниц не проведешь! Лучше прослыть нелепой в новом платье, сшитом по последней парижской моде, чем оказаться в числе тех, кто сам придумывал унылые скромные фасоны.

Широчайший выбор тканей позволял создавать умопомрачительной красоты туалеты. Жилетки подчеркивали узкую талию, основная юбка могла быть гладкой, или в складку, или в рубчик, сверху причудливой драпировкой укладывалась еще одна юбка, ее иногда скалывали сбоку красивой пряжкой. Туалеты делились на простые и сложные. Простые шили из одной дорогой или дешевой ткани, отделанной вышивкой. В сложных соединялись три или четыре вида материй. Подчеркивая достоинства друг друга, соседствовали бархат, атлас и кружева.

Во времена такого разнообразия фасонов и моделей костюмов решили наши щеголихи считать обладательницами отменного вкуса лишь тех, кто способен туалетом подчеркнуть достоинства собственной внешности, а не являть свету пуды тканей и горы взбитых кружев. Таким талантом особенно отличались дамы из светского общества, которым усиленно пытались подражать все остальные. Выходило не всегда.

«Можно быть красивой, остроумной, грациозной, хорошо воспитанной, и все-таки не быть вполне светской женщиной! Это качество исключительное, оно дается как результат воспитания, традиций и чего-то прирожденного, но такого, без чего не может выйти совершенного типа светской женщины; и потому этот тип, в полном значении слова, встречается редко…» — писал журнал «Модный магазин» (1877, № 9).

Анна Каренина, героиня одноименного романа Л. Н. Толстого, женщина вполне светская, обладала именно тем тонким изысканным вкусом, о котором так много говорили.

«Анна была не в лиловом, как того непременно хотела Кити, но в черном, низко срезанном бархатном платье, открывавшем ее точеные, как старой слоновой кости, полные плечи и грудь и округлые руки с тонкою крошечною кистью. Все платье было обшито венецианским гипюром. На голове у нее, в черных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на черной ленте пояса между белыми кружевами….

Теперь она (Кити. — Ред.) поняла, что Анна не могла быть в лиловом и что ее прелесть состоит именно в том, что она всегда выступала из своего туалета, что туалет никогда не мог быть виден на ней. И черное платье с пышными кружевами не было видно на ней; это была только рамка, и была видна только она, веселая и оживленная».

Отличало этих модниц и то, что свои одежды, на создание которых уходило немало времени, денег и фантазии, они носили с такой простотой и легкостью, будто родились в них. И будто нет и не было ничего удобнее и лучше, чем эти платья с турнюром, будто только они одни и созданы для того, чтобы явить миру всю прелесть женской фигуры.

Усталость от турнюров появилась в конце 80-х годов. Журнал «Вестник моды» в 1888 году писал: «Мы говорили уже много раз, что турнюры совсем выходят из моды и вполне элегантные женщины носят уже платья гладкие. Только весьма немногие носят еще маленькую подушечку и два ряда стали, один длинной в 25 см, другой 35 см».

В 90-е годы мода под влиянием нового стилевого направления в европейском искусстве — модерна, внесла коррективы в силуэт женского костюма. Покрой платья заметно упростился. Его линии стали более плавными, а фасоны разнообразными. Носили туалеты с рукавами-буфами, с очень изящными талиями и узкой в бедрах юбкой или лишь слегка приталенной, а то и вовсе свободной по покрою. Тогда же женский гардероб пополнился блузами из легких светлых тканей (крепдешинов, маркизета, батиста), отделанных ручной вышивкой в тон, кружевными вставками и мережкой. Удобства их оценили женщины самых разных возрастов.

И воздушные рукавчики, и тонюсенькие талии, и узкая юбка, расширявшаяся книзу, делали женскую фигуру похожей на тонкий стебель цветка или на опрокинутый высокий фужер. Популярность вновь получил образ томной, манерно усталой красавицы. Франтихи облачились в закрытые до подбородка, волочащиеся по полу платья, отделанные трепетными воланами, с рукавами, похожими на взбитую пену. Ступали особой скользящей неторопливой походкой, скрывая лицо полями шляпки или вуалькой. Они, вероятно, ничуть не завидовали туалетам своих бабушек и находили новый стиль весьма привлекательным. Да к тому же если уж возникало желание надеть модные встарь туалеты, то возвращали их к жизни легко и непринужденно, обновив некоторые детали.

А повседневные заботы модниц ничуть не отличались от хлопот предшественниц. И волнений с модными туалетами достаточно и средств на них уходило, как всегда, изрядно. Вот как-то прошел слух, что вроде бы вновь возвращаются кринолины. Это известие повергло наших франтих в ужас. Журнал «Наше время» в 1893 году в февральском приложении «Моды» успокоил своих читательниц: «Пронесшийся слух о моде на кринолины, так напугавший женщин со вкусом, оказывается лишенным всякого основания. Хотя юбки начинают носить гораздо шире, чем в прошлом году, и подбивают их легкой волосяной материей, но до кринолина еще далеко».

Юбки кроили в то время узкими в бедрах, правда, ниже они основательно расширялись за счет трех складок, заложенных сзади, и окружность подола насчитывала три, а то и пять метров в зависимости от плотности ткани.

Кроме платьев, четко разделенных на юбку и лиф, шили цельнокроеные приталенные и свободные, так называемые «ампирные» платья с высокой талией. В 1893 году в модном приложении к журналу «Нива» писали, что «носят платья времен Империи, однако эта мода прививается довольно туго и то преимущественно в великосветском кругу». И, по мнению журнала «Наше время», далеко не всем аристократкам удавалось правильно понять идею туалета. Их стремление как можно больше оголить свое тело заставляло усомниться в их вкусе. Хотя говорят, что о вкусах не спорят. Что ж, вполне справедливо. Однако дамы эти смело утверждали, что подобные туалеты сшиты не по их образцу, а предложены парижанами. А вот это заявление, по мнению журнала, — сущая клевета!